Страница 22 из 26
На протяжении всей дальнейшей истории Рима, когда в столице огромной империи появилось уже множество врачей-профессионалов, практиковавших самые прогрессивные для своего времени способы лечения, у храма Эскулапа с его примитивной магией не убывало страждущих клиентов. В середине I в. н. э. император Клавдий вполне логично распорядился, чтобы все престарелые, истощенные и больные рабы, отвезенные хозяевами на Эскулапов остров, в случае их выздоровления при храме навсегда получали свободу.
Впрочем, общесанитарные мероприятия проводились в «вечном городе» с первых же его исторических шагов. Так, закон XII таблиц (450 г. до н. э.), записанный на медных досках, вывешенных для всеобщего обозрения на центральной площади Рима – форуме, являлся характерным сводом законов раннеклассового общества (защита патриархальных традиций, сочетание принципа талиона и денежных штрафов и т. д.). Например:
Таблица V.
Если человек впал в безумие, то пусть власть над ним самим и над его имуществом возьмут его агнаты или его сородичи.
Таблица VIII.
Если кто-нибудь говорит о яде, то должен добавить, вреден он или полезен для здоровья, ибо и лекарства являются ядом.
Таблица Х.
1. Пусть мертвеца не хоронят и не сжигают в городе.
2. Пусть на похоронах женщины щек не царапают и по умершим не причитают.
3. Пусть костей мертвеца не собирают, чтобы впоследствии совершить погребение, за исключением лишь того случая, когда смерть постигла на поле битвы или на чужбине.
4. Отменяется бальзамирование рабов и питье круговой чаши.
5. А также золота с покойником пусть не кладут. Но если у умершего зубы были скреплены золотом, то не возбраняется похоронить или сжечь его с этим золотом.
К древнейшей же эпохе Рима относится сооружение общегородской канализации (cloaca maxima) и водопроводной сети. Древний закон Lex Regia воспрещал погребение беременных, пока жив их плод (Paritura); он же регулировал попечение о душевнобольных (Demens – тронувшихся умом, да Furiosus – одержимых).
Однако вплоть до II в. до н. э. источники не упоминают о профессиональных врачах в Риме. Историки полагают, что первыми врачами там стали приведенные из военных походов рабы, которые занимались этим ремеслом у себя на родине, а именно в Греции и ее заморских владениях, покоренных римлянами.
Греческие истоки профессиональной медицины «вечного города»
По версии ведущего летописца римской истории её вершинного периода Плиния Старшего, первым профессиональным врачом, появившимся в Риме, стал грек Архагат (Дословно: «Хорошее начало»), прибывший на берега Тибра из Пелопонесса в 219 г. до н. э. Начинал свою практику он в жалкой лачуге, но вскоре гонорары его так увеличились, что он переселился в большой дом, где на широкую ногу заработала его хирургическая клиника. Построить ее греку помогли городские власти, явно впечатленные необычно эффективными способами лечения. Пример этого грека, быстро произведенного в римские граждане, привлек на Апеннины одного за другим множество специалистов из Греции. Одни римляне почтительно именовали Архагата «целителем ран», а другие, напротив, – «живодером». Двойственная репутация всегда и везде сопровождала представителей врачебного цеха, а в культурных условиях Рима была вполне понятна.
Даже если плиниев рассказ отражает не исторический факт, а является литературным анекдотом, он реалистично отражает греческую медицинскую иммиграцию.
Работа в столице и других центрах империи находилась для всех греческих медиков, однако ревнители римской самобытности ворчали, видя в этом переселении очередной этап греческого культурного засилия. Один из латинских консерваторов, Катон Старший Цензор, в своем памфлете «Наставление сыну» предостерегал молодежь от общения с иноземными лекарями. Те, на его взгляд, считают римлян варварами и готовы уморить их своими непонятными снадобьями, за которые ещё просят громадных денег.
Тут надо иметь в виду, что отрицательное отношение у римских консерваторов оставалось не только к врачам, но и ко всем прочим специалистам-грекам – учителям риторики и грамматики, художникам, музыкантам и прочим. Ревнители римских устоев считали, что иноземцы угрожают самобытности их культуры, подрывают мужественный дух народа. Однако обвинения такого рода не могли остановить объективного процесса латинизации предшествующей античной культуры. Обеспечив себя солдатами, юристами и чиновниками, римляне в широких масштабах привлекали к обслуживанию себя иноземных врачей и всех прочих представителей «свободных профессий».
Многие врачи в Риме действительно были изначально рабами, но прибыльная и уважаемая профессия помогала им сравнительно быстро нажить состояние и стать вольноотпущенниками. Всё больше становилось в империи свободных врачей (medici liberti). Такая практика была не исключением, а правилом в Риме, где порабощенные грубой силой люди свободу получали чаще всего по экономическим соображениям, одинаково выгодным и хозяину, и его поначалу слуге. Повторим, что, испытывая особенную тягу к политике, юриспруденции, истории, риторике, военному делу, знатные римляне в своей массе с пренебрежением относились к остальным искусствам и наукам. Многие знаменитые поэты, писатели, драматурги, грамматики, прочие деятели латинской культуры были или рабами (как Эзоп), или вольноотпущенниками (Федр), или плебеями (Плавт).
Французский историк Анри Валлон отмечает: «В этой области римляне ни на что не претендовали; некоторые науки они всецело предоставляли рабам – такова была медицина… Презираемая вначале грубым невежеством римлянина, она вскоре стала пользоваться уважением всех богатых фамилий. Они пожелали иметь врача для ухода за телом, как грамматиков или певцов-рапсодов для просвещения или развлечения ума. Греция, поверженная в рабство, должна была продолжать давать то, чем она занималась, будучи свободной; то, что у себя дома предоставляла только свободнорожденным. Врач-раб, становясь вольноотпущенником, не бросал своего искусства. Некоторые врачи не только посещали больных на дому, но и брали их для лечения к себе, и Плавт не жалеет слов для сарказма, которыми театр вплоть до Мольера не переставал осыпать эту профессию. Заниматься врачеванием – это (правда, по признанию одного наиболее наглого раба) значит пить вино и давать другим воду. Один врач в надписи протестует, основываясь на своем прозвище, против этой оскорбительной характеристики: он называет себя „врач, дающий вино“. Комедии не мешали высмеивать врачей, но продолжали прибегать к их искусству. Многие врачи благодаря доверию к ним со стороны богатых фамилий составили себе большое состояние. Высокая оплата их труда привлекала к этой профессии свободных граждан Греции и Рима, но всё же она сохраняла всегда клеймо своего первоначального происхождения вплоть до тех почетных званий, которые империи было угодно им дать».[13]
У каждого зажиточного римлянина среди клиентов фамилии находился домашний лекарь из числа рабов (servus medicus) или же вольноотпущенников. Владельцы и патроны этих специалистов чаще всего не возражали против того, чтобы те в свое свободное время занимались частной врачебной практикой в городских кварталах или сельских округах.
В итоге настоящие врачи заняли в Риме столь же уважаемое положение, как и риторы, учителя, адвокаты и землемеры, многие из которых тоже были иностранцами по происхождению.
Юлий Цезарь (на то он и гений римской политики) повысил общественный статус медиков-иммигрантов: все те из них, кто у себя на родине происходил из числа свободнорожденных, получали согласно его указу 46 г. до н. э. права римского гражданства. Эта мера прямо свидетельствует об успехе иноземных медиков – на их новой родине ими были поначалу довольны, но через столетие-другое окончательно признали их необходимость.
Одному из римских докторов, естественно, этническому греку Антонию Музе сенаторы не только пожаловали золотую гривну, освободили его от налогов, но даже собрали деньги на памятник, установленный близ статуи Эскулапа. Светоний Транквилл сообщает, что такой чести этот медик удостоился за то, что спас от тяжелой болезни самого принцепса Октавиана Августа, наследника диктатуры Цезаря. Муза лечил первое лицо государства по-своему, чередуя холодные ванны и припарки. Как известно историкам, Октавиан от рождения был тщедушен и ему явно требовалось повышать свой иммунитет, чему закаливание явно полезно, как мы понимаем до сих пор.
13
Валлон А. История рабства в античном мире. [М.,] 1941. С. 480–481.