Страница 4 из 5
Бинарный характер основных композиционных эпизодов, разворачивающихся в двух мирах, находит продолжение в бинарных оппозициях, организующих образный строй эпоса. Настолько продуманная образная система и логичная композиция наталкивали на мысль об авторском, а не фольклорном происхождении эпоса. Исследователь и собиратель средневековых памятников Ж. Бедье высказывает мысль, что «Песнь о Роланде» была создана в эпоху Крестовых походов грамотными монахами, странствующими в приграничные с Испанией монастыри. Свою формулу происхождения эпоса Бедье образно выражает так: «В начале была дорога богомольцев». Ученик Бедье Пофиле идет дальше, выдвигая свою формулу: «В начале был поэт». Школе Бедье возражает испанский исследователь эпоса Менендес Пидаль, предлагающий формулу: «В начале была история». Школа Пидаля предпринимает попытки реконструировать протопеснь, в которой отсутствовали эпизоды мести Карла, разумный Оливье, предатель Ганелон и невеста Роланда Альда, как дань более поздней рыцарской эпохе. Американская школа Парри и Лорда, доказывает фольклорное происхождение героических эпосов, исходя из идентичности «формул эпического стиля» в устном народном эпическом творчестве и героических эпосах [2]. Под «формулами эпического стиля» исследователи понимают не только постоянные эпитеты (в «Песни о Роланде» даже язычники – враги франков называют Францию «милой») и повторяющиеся речевые обороты или восклицания (например, боевой клич франков «Аой!» в «Песни о Роланде»), но постоянные формулы в описании оружия, боевых доспехов, коня, подгтовки к бою, внешности героя (внешность предателя Ганелона описывается в «Песни о Роланде» с неменьшим восторгом, чем облик самого Роланда). Аналогичной точки зрения придерживаются исследователи немецкого героического эпоса А. Хойслер и К. Лахман, утверждающие, что эпический памятник возникает путем «разбухания», то есть путем обогащения сюжетными эпизодами и подробностями некоторой эпической основы. Тем не менее, Турольдус (Переписчик? Жонглер– исполнитель? Автор?), упоминаемый в конце «Песни о Роланде» и анонимный автор или же шпильман-сказитель «Песни о Нибелунгах» не осознавали своего авторства настолько отчетливо, чтобы на него претендовать, предлагая свою версию известных из устного народного творчества событий, они не придумывали, а интерпретировали, в отличие от исландских скальдов или провансальских трубадуров, заявлявших авторские права на свои творения.
Библиографический список:
1. Бахтин М. М. Эпос и роман. (О методологии исследования романа) // Электронная библиотека http://www. infolio. ru.
2. А. В. Lord. The Singer of Tales. Harvard University Press, Cambridge Mass., 1960, стр. 198–200.
Рекомендуемая литература
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:
2.1. Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро. – М., 1975 (БВЛ).
2.2. Слово о полку Игореве. – Любое издание.
2.3. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. – М., 1975. (БВЛ)
УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:
Основная:
3.1. Аэурбах Э. Роланда назначают вождем арьергарда франков //Ауэрбах Э. Мимесис. – М., 1976. С. 111–136.
3.2. Бахтин М. М. Эпос и роман. (О методологии исследования романа) //infolio. Электронная библиотека.
3.3. Гуревич А. Я. Хронотоп «Песни о Нибелунгах» // Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. – М., 1990.
3.4. Жирмунский В. М. Народный героический эпос. Сравнительно– исторические очерки. – М. – Л., 1962.
3.5. Михайлов А. Д. Французский героический эпос. Вопросы поэтики и стилистики. – М., 1995.
3.6. Плавскин З. И. Литература Испании IX‑XY веков. – М., 1986.
3.7. Смирнов А. А. Кто был автором «Песни о Роланде»?// Смирнов А. А. Из истории западноевропейской литературы. – М. – Л., 1965. – С. 67–76.
8. Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. – М., 1984.
Дополнительная:
7.1. Смирнов А. А. Испанский народный эпос и поэма о Сиде // Культура Испании. – М., 1940.
7.2. Типология народного эпоса. – М., 1975.
7.3. Томашевский Н. М. Героические сказания Франции и Испании./ЛТеснь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро. – М., 1965. С. 5–24.
7.4. Практические занятия по зарубежной литературе. – М., 1985. – С. 58–66.
7.5. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. – М., 1973. – С. 16–33.
Итоговое задание
Составьте сводную таблицу: «Черты сходства и различия героических эпосов Зрелого средневековья» по материалам русского, французского, немецкого и испанского героических эпосов, снабдив ее примерами, выдержками из текста и конкретными фактами.
Занятие № 2
«Вечные образы» в русской литературе. Образ Дон-Жуана в сонете «серебряного века» (В. Брюсов, К. Бальмонт, И. Гумилев, И. Северянин).
Материалы для подготовки:
Период «серебряного века» был в истории русской культуры мифотворческой эпохой. Осваивая как отечественные, так и европейские мифы, поэты и писатели мифологизировали собственную судьбу. Мифологизации равно подвергались и реальное человеческое «я» и сам процесс творчества. «Среди тех, кто оставляет свое имя в истории, встречаются «люди образа» и «люди пути»», – таковы два основных способа превращения личность в миф, выявленные М. Н. Виролайнен [6, с.328 Так, Брюсов часто «сатана», В. Иванов – «олимпиец», а блоковский или цветаевский миф текуч, подвижен, многообразен.
Творя миф о самом себе, который был либо сродни театральной маске, либо движению по этапам биографии «культурного героя», поэты «серебряного века» примеряли на себя амплуа иных человеческих ролей, иных стран, иных эпох. «Сегодня // Я буду бешеной Кармен», – заявляет М. Цветаева в цикле «Любви старинные туманы» [15, т. 1, с. 106]. «Как конквистадор в панцире железном, // Я вышел в путь и весело иду», – создавал свой образ Н. Гумилев в инициальном стихотворении цикла «Романтические цветы» [8, с. 81]. Преображение действительности шло «жертвенным путем личного претерпевания» [6, с. 339], личный опыт поэта отождествлялся с осваиваемыми образами или фрагментами мира. В. Н. Топоров такой путь идентифицирует с архаическим архетипом поэта, который «является создателем нового способа существования» [14, с. 23], отождествляющего «субъект и объект текста» [14, с. 23]. Подобное саморастворение в чужих эпохах, образах и мифах вполне закономерно актуализирует в лирике тему отражения, а также мифологемы зеркала или окна‑как семиотических мостов в иные миры. «Мы ли пляшущие тени? Или мы бросаем тень?» – лапидарно выражена эта тенденция эпохи в стихотворении «Смятение» А. Блока [4, с. 91]. Облик поэта начала века представлялся А. Ахматовой так:
Освоение «чужого» через личный опыт своего творческого «я» шло в канонических формах и жанрах, тоже воспринимающихся как миф о поэзии. Триолет, рондо, риторнель, альба – все эти и многие другие канонические жанры и формы стиха, актуализированные лирикой «серебряного века», имели особую ценность в силу своих традиционности, цитатности, диахроничности восприятия. Инвариантность традиционных жанров и форм, их готовность к трансформации, обновлению, осознается только на фоне существования глубинного варианта – строгого канона. Каноничесий жанр и твердая форма стиха наделены памятью о поэтах, художественных направлениях и культурных эпохах, в которых функционировали прежде. Твердая форма цитатна, ее выбор отсылает к предшествующим контекстам, при всей требовательности и строгости она представляет собою открытый текст в каждом своем новом воплощении. Этот текст един в своем синхроническом и диахроническом восприятиях. Цитатность формы удваивается цитатностью образа, канонизированного мифом или легендой.