Страница 3 из 7
Духовная жизнь Европы и России на протяжении долгого времени определялась доминирующими романтическими умонастроениями. Романтическая картина мира была отражением воистину революционного стремления в универсальных по глубинному смыслу художественных формах идеалистического мировосприятия осмыслить непреложные законы реальной действительности. Романтизм предоставлял современникам право осознанного выбора – между возвышенной мечтой и грубой действительностью, между выстраданными приобретениями мира внутреннего и искушениями мира внешнего.
Что же считать романтизмом? Представляет ли он собой общеевропейское литературное направление или же настолько уникален в каждом своем национальном проявлении, что подлинным романтизмом при известных оговорках можно считать только изначальный немецкий? Романтическая школа в Германии, по мнению большинства исследователей, уникальна. Нигде более уже не повторились подобные специфические условия, способствовавшие консолидации молодых литературных сил в движение, цели и общественный смысл которого вышли за узкие пределы литературной жизни. Ни в одной другой национальной культуре идея преемственности, верности традициям «достопочтенных предков» не была столь принципиально важна для взаимоотношений и взаимопонимания «отцов» и «детей»; немецкая классика и романтика (типично немецкая «задушевность» была основой обоих столь разных явлений) в восприятии современников, в особенности за пределами самой Германии, сделались почти синонимами. Именно в них нашел свое «самовыражение» немецкий национальный дух. Само понятие «романтического наследия» – определяющее для судеб немецкой национальной культуры в последующем. Исключительно в Германии разнородные идеологические течения внутри романтизма на протяжении нескольких десятилетий слагались в одно общее целое на основе единой в общих чертах эстетической программы (сохранение национальной самобытности немецкого искусства) и одной объединяющей патриотической доктрины («Германия превыше всего»). Именно через всестороннее развитие индивидуумов в представлении романтиков открывался путь к гармоническому всеобъемлющему универсуму. Достижение прогресса государственных сообществ они видели возможным только через всестороннее развитие отдельных наций.
Само по себе понятие литературного направления включает в себя не только общие формальные (жанрово-композиционные и языковые) черты, но также и идейные особенности, выходящие уже за пределы литературы в другие области общественного сознания. Оно предполагает два разных подхода в оценке таких явлений. В первом значении это – преобладающий в художественной практике в данный период литературного развития комплекс генетически связанных друг с другом литературных произведений достаточно однородных и обладающих некоторыми общими чертами. Во втором значении это – эволюционирующий комплекс общих для данной совокупности литературных произведений, порожденных одной и той же эстетической парадигмой, весьма характерных и типологически повторяемых черт. Литературное направление – конструкция типологического характера, отражающая характерные особенности литературного процесса.
Признание романтизма не только методом творчества, но и международным литературным течением предполагает возможность обстоятельного разбора его национальных типологий и сравнительного изучения сходных явлений, а также позволяет вести речь о национальных движениях романтиков. Изучение этого способа художественного творчества предполагает вычленение стиля как совокупности устойчивых черт (одних и тех же, или сходных, общих по основе) его объективных результатов. Романтический тип духовного освоения жизни в искусстве сложился в виде особых, только романтизму свойственных принципов воспроизведения характеров и обстоятельств. Для литературы принципиально новым стало воспроизведение индивидуального характера как абсолютно самоценного и внутренне независимого от окружающих его жизненных обстоятельств. Романтики опирались не столько на объективные закономерности общественного развития, сколько на субъективный опыт отдельной личности, преимущественно на собственный жизненный опыт, что обусловило столь значительный «автобиографический» элемент в искусстве романтизма. Эстетические принципы романтизма, поэтика творчества как бы диаметрально противоположны и поэтике классицизма, с его требованиями эстетической нормативности и рационалистичностью художественного мышления, и поэтике реализма, с его подчеркнутым вниманием к «правде жизни» и устранением фантазии из арсенала допустимых художественных средств.
Если романтизм рассматривать по аналогии с Просвещением как сложную идеологическую систему, имеющую разные эстетические эквиваленты, то тогда собственно романтическая литература должна анализироваться в контексте других явлений, уже внелитературного порядка и, самое главное, не обязательно романтических по духу. Признание романтизма определенной доктриной вынуждает считать его исключительным – немецким только – проявлением национального духа и соответствующим комплексом национальных ценностей: от понятий веры и морали до представлений вкуса и литературной традиции. Романтические типологии в таком случае могут рассматриваться только как результат влияния немецкого романтизма на другие национальные литературы. Общеизвестно, что романтики отыскивали будущее в прошлом, определенные модели (идеалы) они пытались возродить, представляя в идеализированном свете отдельные моменты германского прошлого. Но помимо этого, у них была и уверенность в новых достижениях немецкой нации, в будущем величии Германии. В немецком обществе укоренилась идея национальной самобытности, усилился интерес к национальным потребностям, национальный вопрос стал все более и более привлекать внимание ученых и политиков. Развитием и разработкой этой идеи определяется ход дальнейшей политической истории Германии; велико культурное значение «германского возрождения», к которому были причастны и романтики наряду с литераторами старшего поколения.
Пора окончательно отказаться от идеологических «ярлыков» и разграничения романтиков по политизированному принципу на неких «прогрессивных» и «консервативных». Романтизм был прогрессивен в основе своей, по самой революционной сути эстетических новаций, и консервативен по существу своих возрождаемых христианских идеалов, наиболее характерных для Средневековья и времен безраздельного господства «вселенской» Церкви, духовных ценностей, явно противопоставленных «меркантильным» ценностям буржуазного общества. В этом главный парадокс исследовательского и читательского восприятия романтизма.
Немецкий романтизм более других был ориентирован на поиск какого-то внесоциального утопического идеала. В силу этих идейных заблуждений и ностальгических настроений определенного свойства, превращавших эстетическую теорию романтизма в явно идеологическую доктрину, эволюция литературной школы означала по сути дела трансформацию ее в своеобразную «школу поэтического национализма». Культурная программа пангерманистов несомненно ориентирована на романтическое наследие. Намного острее, нежели в других странах, обозначалась при этом опасность смыкания запоздалых апологетов романтизма с консервативными политическими кругами, бесцеремонно эксплуатировавшими иные идеи романтиков в собственных прагматических целях. Именно об этой любопытной ситуации язвительно и не совсем справедливо рассуждал К. Маркс в одной из ранних работ («Дебаты шестого рейнского ландтага»).
Принятая в учебниках историко-литературная схема достаточно условна. На самом деле не было хронологически отчетливой смены методов на рубеже 1790–1800-х гг. и 1830–1840-х гг. даже в развитых национальных литературах, где литературная борьба предопределила резкую смену эстетической парадигмы (на смену «эстетики идей» пришла «эстетика вещей»). «Классический» романтизм повсюду пережил кратковременный расцвет в 1820–1830-е гг., порой на основе совсем иных художественных установок (например, «поэзия сверхчеловечества» М. Ю. Лермонтова, радикально-политическая поэзия Ш. Пётёфи, «революционные» манифесты молодого В. Гюго и его соратников). Заметно оживился интерес к романтизму в начале 1840-х гг. Романтическая литература стала предметом безжалостных критических разборов, романтические идеалы высмеивались (самоирония и скепсис пронизывают книгу Г. Гейне «Германия. Зимняя сказка»). Прощание с романтизмом состоялось на исходе «эстетического периода»; в 1840–1850-х гг. романтизм уже отодвинулся на периферию литературной жизни. От романтики «ранней» к романтике «высокой» произошла существенная переоценка прежних ценностей. Крушение романтических идеалов жестоко предопределено было ходом событий, «действительность» окончательно восторжествовала над «чистым искусством»; романтическую свободу духа подменили иллюзией творчества. В декадентской культуре рубежа XIX–XX вв. зримо обозначилось печальное угасание романтизма.