Божественная игра

* * *

Золотистый шарик утвердился над головой Свона - ход перешел к нему. Свон заглянул в Сферу и печально покачал головой - слава Богам, Ведьма хотя бы не додумалась сгубить его главного персонажа. И это уже хорошо, от Ведьмы можно ждать чего угодно... Зато она приплела кого-то - толстую красно-черную нить рядом с зеленой нитью свонового человечка. Теперь две фигурки сияли рядом в Сфере - Свон удивился, увидев это. Как это воспринимать?..

* * *

Димитрий Норкаус тащил меня за руку, я даже не сопротивлялся. Не осталось сил, все выплеснул там, на пригорке, когда не мог оторваться от земли от страха. Мощнейший эмоциональный разряд. Один раз только спросил неуверенно "куда?..", но на этом все закончилось, а Норкаус, похоже, меня даже не услышал. Мимо нас мелькали какие-то горы, деревья... деревья были вначале хвойные, потом лиственные, а потом и вовсе средняя полоса пошла - дубы, березы, осины. Что за бред! Все смешалось в одну мельтешащую массу... Наконец, Норкаус остановился и выпустил мою руку, а сам присел на дырчатый камень у дороги - из-под моих ног выбегала дорога и уходила вдаль, терялась среди лесов... Меня уже и не удивляла абсурдность окружающей природы, лимит эмоций на сегодня был исчерпан. Я просто повалился на землю и уснул. Когда я проснулся, было темно и рядом горел костер - красный свет открытого огня дрожал на земле. Я перевернулся на другой бок, лицом к костру, и увидел Норкауса. Он сидел напротив, держа в руках несколько огромных сосновых шишек. Их он подбрасывал в огонь, чтобы отогнать насекомых. Да, на сумасшедшего он не похож. Скорее, на солидного пожилого юриста или врача с многолетней практикой. Пожеванного жизнью, но еще не сдавшегося, не взятого старостью. Я сел. - Как спалось? - улыбнулся Норкаус и тут же ответил на свой вопрос: - Думаю, не очень: во сне вы кричали и размахивали руками. А один раз чуть не угодили кистью в костер. Я хотел разбудить, но не стал. - Где мы? - я оглянулся; никакой горы и близко не было, кругом разлеглась лесистая равнина, а мы, похоже, расположились на вершине холма. - Далеко... - неопределенно ответил Норкаус. - Как вы помните, Дженнигс был мертв, но солдаты не сошли с ума, это временно. Нужно было уходить. Быстро. Другого пути я не нашел... - Какого, черт вас возьми, пути?! - я готов был взбунтоваться. Что за чушь вы несете?! - Как? - удивился Норкаус. - Вы не знаете? Странно... - Ничего странного, я не имею ни малейшего понятия о том, что вы пытаетесь мне сказать. Я знаю только один вид дороги: с места на место, а мы... - я еще раз оглянулся, - фиг знает где. Где Мак-Кинли? - Ее здесь нет... Черт, а он начинает меня раздражать! Тихо... Вид солдат, засевший в памяти, подстегнул мое воображение. - Я вижу! Где она?! - Ее здесь никогда и не было... Позвольте объяснить. - Пожалуйста, объяняйте. - Естественно, совершить такой скачок... э-э... извините, преодолеть такое расстояние за столь короткий срок мы бы, естественно, не смогли. Поэтому я решил прибегнуть к... В общем, это... Норкаус подыскивал необходимые слова, но или он не настолько хорошо знал русский язык, или просто считал меня... неспособным понять что-то. - Это, Михаил, не тот мир, не та Вселенная, в которой вы родились. Вот так. Хотя, почему-то я не очень-то и удивился. Сейчас начнет рассказывать про параллельные миры и прочее, и прочее... Земля задрожала, в каком-то метре от меня открылась трещина. Я отскочил в сторону, а трещина все росла. Наконец, из-под земли вырвалось облако дыма и в небо взмыл настоящий ком огня. После этого земля утихла. Норкаус даже не двинулся с места. - Не бойтесь, здесь все ненастоящее. Ничего себе! Ком, рванувший из трещины, разлетелся в ночном небе на сотню кусков. Настоящий феерверк... И выглядел он вполне натурально. - Мир разделен на две части, или существует два разных мира как вам удобнее понять, - продолжил Норкаус. - В данный момент времени мы не находимся ни в одном из миров, а в промежуточном пространстве. Честно говоря, нас сейчас вообще не существует, и истории о нас ни в одной из Вселенных нет. Она появится в тот момент... - Стоп, стоп! Какие миры, какая история? О чем вы вообще? - Повторить? - Нет, я попробую сам... Итак, два мира... две части - Вселенная разделена пополам... как мне удобнее понять! А почему бы и нет? Не следует отметать все, что не можешь понять сразу. - А что же с историей? Ведь я родился, рос... ну, семьи у меня не было еще, но были друзья, просто знакомые. - Ничего этого в данный момент не существует. Ваши знакомые, может, и живут в родной вам Вселенной, но они не ваши знакомые, потому что вас там никогда не было. Это ясно? - И что, стоит мне вернуться, как все это появится вновь? - Конечно. - А если я выберу другую... Вселенную? - Тогда и история будет другая. Но у вас будут предки, причем, с самого начала рода человеческого, будут и друзья, и знакомые. Может быть, и семья, как сложится. - Сложится? Что вы... - Это лотерея, Михаил. Самая настоящая. Но играть в нее можно только однажды, потом она теряет смысл. Как сложатся карты, такая и будет судьба. Или как выберет... если есть кто-то выше нас. - Бог? - Назовите это как вам удобно. Я вообще не уверен в существовании этого, но чем черт не шутит. Итак, домой вам возвращаться нельзя. Солдаты вас видели. Они, конечно, вели себя как звери, но память сохранится. Так что... нет, вернуться вы, конечно, можете, но... короче, смотрите сами. Появись вы там - и все восстановится. Нельзя... Значит, туда, к иным звездам? А почему бы и нет? Я никого не брошу, никого не оставлю там, ведь меня никогда не было... - Я пойду с вами. - Вы уверены. Там тоже можно погибнуть и тогда ваша история просто завершится. Я не смогу помочь. - Да, я пойду с вами. Я решил. Ведите!

* * *

- Ход окончен! Свон вздрогнул, еще раз поглядел в Сферу и повернулся в сторону облачной громады. - Великие Боги! Ведьма имела право немного изменить мир немного! Но не разделять его на две половины! - А что в этом противозаконного? - отозвался Голос. - Разве от этого преимущество переходит на ее сторону? - Н-нет... - Ваши права все так же равны. Ход твой, игрок Ведьма.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

04

Человек, восходящий на помост, был священником. Не обязательно в традиционном понимании этого слова, но его одежда обличала в нем служителя религии. Он шел медленно, словно хотел оттянуть тот момент, когда он встанет там, наверху, и схлестнутся над головой взгляды сотен людей. Он, наверное, боялся. Во всяком случае, на лице священника отразилсь внутреннее смятение. Широкий капюшон лежал на спине, так было нужно - чтобы люди могли видеть глаза оратора. Иное считалось противозаконным. Ступень скрипнула под ногой... Железный медальон болтался у него на шее. Что это за символ? Издалека разобрать трудно. Нечто, похожее на Инкх, египетский крест. Только в Инкхе одна верхняя ветвь выполнена в виде петли, а у этого и две боковые тоже. Вторая ступень... Ветер метался в складках его балахона и от этого казалось, что туловище утратило природную плотность. Призрак поднимался по деревянным ступеням. Третья... Позади помоста стояло два каменных столба с изваяниями фениксов наверху. Глаза птиц - рубины. Наверное, сами глазные выемки покрыты чем-то вроде серебряной пыли, чтобы отражать лучи, проходящие сквозь камни. И когда солнце освещало фениксов, их глаза пылали красным. А при надлежащем освещении, часто искусственном, из глаз исходили два красных луча. Священник подошел к краю помоста, один миг смотрел вниз, на людей, а потом устремил взгляд куда-то вдаль. Речь его ничем не отличалась от остальных - уже сотни адептов стояли на этой платформе и произносили, как им казалось, революционные слова. Порой это сопровождалось таким пылким напором, что люди стояли, разинув рты. Мне кажется... те люди были хорошими псиотами. Я же всегда был против подобного насилия над разумом - слова вжигаются в сознание и вывести эти ожоги уже практически невозможно. Этот псиотическими способностями не обладал, а потому речь была скучной и вялой. Он был миссионером, то есть, его самого когда-то подвергли промывке мозгов. Такие люди ни на что не способны... Мне их жаль. Но все же что-то... что-то, если вглядеться и вслушаться, в нем было. То ли внутренний запал, то ли актерский талант... Священник говорил о неотвратимости наказания, о том, что дети ложных пророков уже сейчас пируют на костях мертвых, что все будут гореть в вечном пламени... - Посмотрите вокруг! - кричал он. - Вот они, те, кто пожрет ваши же души! Да, вы считаете их своими друзьями, своими женами и, может быть, даже детьми. У детей зла нет родителей среди людей, их род - ложь! Вглядитесь в лица! Посмотрите в глаза! Разве не видите вы холода, колышущегося там? Я заметил, как - может быть, помимо воли - люди стали коситься друг на друга. - Эй, старик, - крикнул кто-то в ответ, - за ложное обвинение тебе вырвут язык. И тогда ты уже не сможешь поносить честный народ. - Это не обвинения, это правда. Мне некого обвинять. Я лишь знаю, что это правда... Вот, ты, - он ткнул пальцем куда-то в толпу, разве не помышляешь ты, как половчее добыть кошелек этого господина из его кармана? Разве не протянул ты уже руку и не нащупал тугую кожу, под которой деньги? Послышался крик, над головами взлетела кисть, в которой действительно был кошелек. Этот человек будто бы поднял руку по своей воле, но я видел его лицо - его исказила боль. В следующую секунду вора повалили на мостовую и принялись бить ногами, сильно и жестоко, до крови, до смерти... - Вот ты, - продолжал священник, указывая еще на кого-то, разве не ждешь вечера, чтобы тайком прокрасться в дом господина Лебурье? Разве не возжелал ты его жену? Госпожа Лебурье, я знал ее как знатную даму и жену представительного купца, залилась краской, глаза ее расширились, грозя выскочить из орбит. Женщины... Природа не наделила вас способностью скрывать и теперь пострадает человек. Сам Лебурье взревел от гнева и бросился на отмеченного перстом священника. - А разве ты, ты не убавлял нолей из счетов, разве не опустошал казны ради своего блага? Люди застыли в изумлении - священник указывал на мэра Норвейля. Тяжелый вздох поднялся над площадью... и стражники, сорвавшись с мест, рванулись на помост. Священника столкнули вниз. Несколько ударов мечом - и все... Люди вскоре забыли о мэре и о избитых до полусмерти горожанах. Они утонули в собственных проблемах, как о священнике неизвестной веры вспоминали как "еще об одном". Его тело завернули в холстину, вывезли за ворота и бросили в реку. Даже не удосужившись похоронить.