Божественная игра

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Мир рождался в противостоянии стихий. Вселенная была задумана как шар, так, чтобы она не имела границ и бесконечно продолжалась в любую сторону. Так легче, иначе пришлось бы придумывать всевозможные Края Света и то, что находилось бы за ними. Например, Океан или трех китов, или даже огромную черепаху. В неизмеримых просторах бушевал огонь, распадаясь на части, на составные элементы: Воздух, Воду и Землю. Частички первозданных элементов кружились, слипаясь друг с другом. Так формировалась Вселенная как таковая. Еще без планет, без земель и морей - без чего бы то ни было. Все это появилось позже. Все это время Свон, своими мыслями создающий свой мир, пел и играл на лире. В его песне не было слов, но было то, что является фундаментом слов. Картины, которые рождались в воображении поэта, тут же переносились внутрь Сферы, из них складывался новый мир. И был он гораздо богаче и красочнее ведьминого. Наконец, Свон устал. Все уже было готово, можно было немного отдохнуть перед началом партии. Он отложил инструмент, сел на траву. Ведьма, заглянув в Сферу, улыбнулась. Наверное, мир ей понравился. - Хорошо, - сказала она, - но я тоже хочу внести свою лепту. Ты не возражаешь? Многого я все равно сделать не смогу, все уже и так готово. Но кое-что... А? - Конечно, - Свон был доволен своей работой и им овладело благодушие, он не видел ничего плохого в том, чтобы Ведьма немного подгорчила сваренный им мед. Ведьма вырвала из головы волосок - из темно-рыжего, цвета меди, он тут же стал черным. Она бросила его в Сферу, прошептав: - Дарю тебе ненависть.

01

Пронзительно зазвонил телефон. Телефонный звонок среди ночи, когда все уже утихло, даже воинственные соседи этажом выше перестали бегать по квартире и бросаться мебелью (во всяком случае, звуки были примерно такими). Он показался оглушительно громким да еще и пришелся на не совсем приятный сон. В общем, я подскочил на постели, зашарил впотьмах руками, сшибая на пол книги. Наконец, пальцы нащупали выключатель, судорожно сжались - и загорелась настольная лампа. Михаил схватил трубку. - Алло! - Миша! Миша, это Андрей! Несколько секунд ушло на то, чтобы размести туман в голове по углам и сообразить, кто такой Андрей. Да, это из товарищества... или общества... Из клуба "Эверест", вот! Клуб альпинистов. - Спасибо тебе, Андрей, ты избавил меня от самого отвратительного сна, какой ты только можешь себе представить. - Всегда пожалуйста. Угадай, откуда я звоню. Джаспер-Плейс! - Ну и что? - Как что? Утром ты садишься на самолет, летишь сюда, потом мы садимся на поезд, едем на запада, а там - там гора Логан, а в нескольких сотнях километров гора Мак-Кинли! Помнишь, Миш, еще в школе на географии? Ну? Я помнил. Сидя на школьных уроках географии, мы пялились в атлась, сосредоточенно водя пальцами по коричнево-зеленой карте, заучивая значения высот. Я тогда помнил каждый миллиметр карты, мог наизусть рассказать названия всех гор, плоскогорий и равнин с указанием высот. И особенно врезался в память урок, когда я впервые увидел фотографию Мак-Кинли! Плохую, издалека, на ней почти ничего не было видно, но я смог разглядеть все, что мне было нужно гордый профиль горы. И четыре цифры: 6193... - Жди... - произнес я, но связь оборвалась и я не знаю, услышал ли меня Андрей. Остаток ночи я провел на кухне, вспоминая ту одну единственную фотографию. Почему-то ни одна вершина мира не притягивала меня так сильно. Наверное, причиной здесь - первое впечатление, нечто не доступное глазу, но врезавшееся в сознание. И вот, через несколько часов я сяду на самолет, а вскоре увижу Ее...

Первой моей мыслью при виде очереди человек в сорок было "И почему было не позвонить заранее?" Но, постояв минут десять, я убедился в том, что очередь продвигается, в принципе, быстро. Насколько возможно быстро. Сказав, что скоро вернусь, я удалился. Хотелось погулять по аэропорту, выпить чего-нибудь в буфете - ничего криминального там все равно не продается. Я покружил немного по зданию, вышел на улицу - было только раннее утро, солнце поднималось над горизонтом, бросая блики на летное поле. В аэропорту было на удивление много людей - я уж думал, совсем перестали самолетами летать. Вернее, самолеты летать перестали. Раньше-то не в пример чаще рейсы были. А сейчас... Хотя, некоторые думают, что человеческой природе свойственно считать, что "раньше было лучше". Не знаю, не задумывался. Наконец, выпив маленькую чашечку кофе и купив несколько до ужаса кислых леденцов, я отправился к кассе. Как раз подходила моя очередь. Меланхоличного вида женщина в окошке писала медленно и много. Скоро, скоро... сколько-то там часов в самолете - и я уже в Америке. Хорошо еще, что вещей с собой много брать не стал. Даже чемодана нет, только сумка с бритвой, сменой белья, кое-какой одеждой и немного нейтральной, не нуждающейся в холодильнике еды. Подали трап. Нас встретила приветливая стюардесса. Мне подумалось, что, наверное, невыносимо тоскливо вот так летать из стороны в сторону. Хочется поскорее сойти на землю. Я занял свое место и уставился в иллюминатор - сосед мой оказался типом непонятно какой национальности, но с явным преобладанием "черных" кровей. Знакомится с ним у меня не было никакого желания. К тому же, он, по-моему, почти не знал русского: из кармана торчал уголок разговорника. Того, где русские слова написаны латиницей. Несколько неприятных минут - заложило уши, кровь забилась в голове, - и мы в воздухе. Мерно гудели двигатели, проносились под самолетом белые облака. Солнце, будто огромный золотой шар, повисло напротив иллюминатора. Вскоре пассажири расслабились, зашелестели пакетами с орешками, газетными и журнальными страницами. Я открыл книгу, только вчера купленную и, судя по всему, "свежую" - страницы склеились и пахли краской и бумагой. Пробежав глазами по аннотации, поразился, насколько неправдободобным может быть ее содержание. Ведь зачастую аннотация и близко не подходит с тексту книги. Но это все шелуха, главное внутри. К концу моего путешествия я надеялся книгу дочитать. Я читал, но краем глаза видел почти весь салон перед собой. И соседа своего, косящегося в книгу - его широкий нос морщился при попытках разобрать незнакомый текст. Порой я отрывался от книги и смотрел в иллюминатор - иногда чтобы размять шею, иногда осмыслить прочитанное или просто полюбоваться видом. Облака теперь казались кучами тонкой овечьей шерсти, выкрашенной в серебряную краску. Они сияли, словно источник света находился не в пронзительно синем небе, а внутри них самих. Иногда облачный покров разрывался и в дырах проглядывала земля. А один раз, бросив взгляд в провал среди облаков, я увидел волнующуюся поверхность - Атлантический океан. Шея затекла от однообразности положения. Я потянулся, расставив руки в стороны. Кровь с новой силой хлынула по венам. И по артериям тоже. Окинув взглядом салон, я увидел, что почти все спят либо дремлют, положив головы на подушки или просто склонив набок. Мой сосед сидел, воткнув в уши наушники и закрыв глаза. Я привстал - и вдруг ощутил в теле необычную легкость. Словно полностью состоял из воздуха. Оттолкнись от пола и... И я оторвался от кресла. Только никто не обратил на меня внимания. Наверное, пассажири все уснули, а стюардессы были заняты разглядыванием журналов. Странно, но меня ничто не удивляло - ни полет внутри самолета, ни открыте иллюминаторы, сквозь которые врывался морозный ветерок. Но такого не может быть! Какая разница, наслаждайся невозможным, пока оно не испарилось, ответило что-то внутри меня. Я последовал совету внутреннего голоса. Иллюминатор был так близко и так велик был соблазн. Вокруг было чертовски ярко. Все заливал белый свет, только небо оставалось по прежнему синим, будто волшебная сталь. А облака оказались упругими, вовсе это не пар. Я свободно шел по их поверхности, чуть-чуть увязая в белой массе. Мои щиколотки окунались в теплое молоко, а свет пронизывал меня всего, насквозь, я сам состоял из света и неба... - Джаспер-Плейс! Джаспер-Плейс, господа! Пришлось отгонять остатки сна - мне нечастно снятся хорошие сны, жаль их прерывать. Часы пролетели незаметно. На будущее надо запомнить - всегда лучше засыпать вначале поездки, тогда времени не замечаешь. Получилось так, что летели мы вместе с Солнцем - здесь было утро. Забавно... В аэропорту меня встречал Андрей. Андрей Кожевников, я видел его последний раз больше года назад. Тогда мы всем клубом праздновали день рождения одного из "наших". Только невеселый был праздник: имениннику в тот день двадцать пять исполнилось бы... В горах сорвался. А Андрей почти не изменился, только лицо осунулось. Мы поздоровались. - Ну что, как ты живешь-то? - спросил он, открывая дверцу "Вольво" светло-кофейного цвета. - Так и живу, - ответил я, разглядывая сверкающую новизной машину - такая у нас наверное стоит... Хотя, чем мы от "них" отличаемся? Тем более теперь. Все одно и то же. - Уже за тридцать, а ни жены, ни детей. Квартирка однокомнатная, работа такая, что только мне и хватает. В общем, завал, беспросветность и полнейший финиш... - Не унывай, Миша. Все будет нормально. "Конечно, хорошо тебе говорить. Ты системщик первоклассный, этого не отберешь, а платят тут наверное таким столько, что мне за полжизни не заработать..." Я отбросил в сторону эти мысли: год друга не видел, а уже завидую. - Вот билеты. Сейчас отдохнем, через три часа поезд отходит. А потом уже все... Ты представь только! Андрей полез в карман и достал... вот она, та самая фотография! Пожелтела и края истрепались. - Помнишь? Я взял фотографию в руки - черный силуэт среди снегов, вот и все, что осталось от изображения. Время стерло и многочисленные карманы. Двадцать лет, наверное, прошло, может и больше. "Гора Мак-Кинли, высота - шесть тысяч сто девяносто три метра... Записывайте!" - Помню, - кивнул я.