Страница 3 из 8
Наиболее раннюю редакцию этого законодательного акта, явно восходившую к первоначальной записи судоговорения, отразила подлинная память[26] из Разрядного приказа дьяку Г. П. Золотареву во Владимирскую и Галицкую четверти о посылке в подведомственные города указных грамот с его пересказом. «Приписана» она была вторым дьяком Государева Разряда М. Ф. Даниловым 25 ноября 1627 г. (документ № 3).[27] Судя по датировке приказного документа, непосредственное принятие самого указа могло состояться в Думе не позднее второй декады ноября.[28]
Предписание разрядной памяти Г. П. Золотарев выполнил в конце ноября – декабре 1627 г., когда в подначальных ему учреждениях завершилась работа над указными грамотами во Владимир и Коломну, тексты которых послужили образцом для аналогичных им актов, разосланных в провинцию. В них под пером столичных бюрократов исходная запись указа «великих государей», сделанная в Разряде, обрела законченную форму приказного документа, уже вполне пригодного для распространения по российским городам.
Черновой отпуск указной грамоты во Владимир воеводе К. Н. Волкову и подьячему С. Дохтурову «писан на Москве» в одноименном четвертном приказе 30 ноября 1627 г. (документ № 4).[29] В делопроизводственной приписке к основному тексту памятника сообщалось, что подобные акты были отправлены из Владимирской чети еще в двенадцать других городов: «во Тверь, в Торжок, на Тулу, в Переславль, в Зараской, в Торусу, в Путивль, в Рылеск, Воротынеск, в Колугу, на Волуйки, в Боровеск». Позднее запись о посылке документа в Тарусу по неясной причине оказалась вычеркнута из этой приписки.
Второй черновой отпуск подобной грамоты, адресованной властям Коломны, приказные дельцы Галицкой четверти составили в декабре 1627 г.[30] В отличие от предыдущей рукописи, текст настоящего акта сохранился не полностью: в его начале утрачен примерно один столбцовый лист. Как следует из поздней делопроизводственной приписки к документу, сходные по содержанию указные грамоты направлялись из Галицкой чети, помимо Коломны, «во Брянеск, в Карачев, во Мценеск, в Белев».[31]
Воеводские отписки о выполнении на местах распоряжений ноябрьского указа ясно доказывают существование двух, отличных друг от друга, видов приказных актов, отсылавшихся из столичных приказов по городам в последней декаде ноября – декабре того же года.
В первом случае такой документ извещал местных администраторов о только что принятом совместном постановлении московских самодержца и патриарха середины ноября месяца. Кроме обнаруженных ныне указных грамот Владимирской и Галицкой четвертных приказов, аналогичный юридический акт был направлен 30 ноября 1627 г. из Казанского Дворца в Тобольск воеводам князю А. А. Хованскому и И. В. Щепину-Волынскому, дьякам И.Федорову и С. Угоцкому.[32] Грамоты этого типа рассылались центральными ведомствами Российской державы в течение еще довольно продолжительного времени: одну из них великолуцкии воевода В. А. Третьяков-Головин получил из Государева Разряда лишь 25 декабря того же года.[33]
Разрядные записи, наряду с воеводскими отписками с мест о получении грамот первого, вполне обычного, образца, сберегли для науки бесценные свидетельства практического применения положений ноябрьского указа 1627 г. в повседневной жизни обширной державы. Так, 4 декабря в Москве прошло показательное аутодафе сочинений Кирилла Ставровецкого: рукой столичного дворянина Г. И. Горихвостова[34] были сожжены «на пожаре» шестьдесят экземпляров рохмановского Учительного Евангелия за обнаруженные в нем «хульные и мерзские слова» и «еретичество» самого автора.[35] В том же месяце все найденные книги «Кирилова слогу» предали огню у себя в городах воеводы Верхотурья[36] и Тобольска.[37] Костры из писаний «крамольного» украинского теолога, несомненно, пылали в ту пору в каждом уездном центре России, где только местным властям удавалось отыскать его произведения.[38]
В другом случае городовым воеводам присылались из столицы грамоты несколько иного содержания: изложение ноябрьского указа в них было дополнено подробным пересказом предшествовавшего ему правительственного распоряжения, выпущенного в октябре того же года. Причем одно из главных требований законодательного акта середины ноября 1627 г. – проведение повальной конфискации исключительно книг Транквиллиона – в «объединенных» указных грамотах уже распространялось на все украинско-белорусские печатные издания безотносительно времени их выхода. Отныне провинциальным администраторам надлежало «заказ крепкой учинити, чтоб однолично литовские печати никаких книг Кирилова слогу нихто у себя не держал, опричь московские печати».[39] Столь очевидное расширение сферы применения ноябрьского постановления «великих государей» позволяет говорить о введении совершенно новой юридической нормы, которая могла быть принята лишь в следующем совместном указе. Его текст и передавали грамоты такого нетрадиционного вида. Предназначалось данное постановление, вероятно, для рассылки воеводам порубежных с Речью Посполитой городов, где издавна велась крупная приграничная торговля. Помимо Москвы, это был, пожалуй, единственный регион страны, куда местные и иноземные купцы регулярно привозили на продажу весьма значительные партии украинских и белорусских печатных изданий, отчего опыт проведения их массового изъятия у тамошних владельцев заведомо предполагал его завершение с ощутимым положительным результатом. Неудивительно, что в декабре судьи Разрядного приказа направили «объединенные» указные грамоты с текстом нового законодательного постановления именно в Путивль и Торопец.[40] Этот второй совместный указ Михаила Федоровича и Филарета, по-видимому, следует датировать концом ноября – самым началом декабря 1627 г.
Отписку торопецкого воеводы князя В. Г. Ромодановского и подьячего Д. Алексеева о мерах, предпринятых ими по получении приказного акта с его изложением, местный сын боярский П. Башеев доставил в Разряд 9 февраля 1628 г. В ней администрация Торопца извещала столичные власти о тщетности своих поисков в книжных собраниях городских жителей, а также церковных и монастырских библиотеках не только сочинений Кирилла Ставровецкого, но и любых других «литовских» изданий. Текст документа, напечатанный в 1890 г. сотрудниками Н. А. Попова с множеством произвольных купюр и серьезным поновлением языка, переиздан в настоящей работе в полном согласии с требованиями современной актовой археографии к публикации законодательных памятников второй половины XVI–XVII столетий (документ № 6).[41]
Совсем иными оказались последствия посылки «объединенной» указной грамоты в Путивль. В отписке, присланной оттуда в Разрядный приказ 9 января 1628 г., воеводы князь С. В. Прозоровский и А. И. Толбузин доносили в Москву о сожжении обнаруженных в городе нескольких экземпляров рохмановского Учительного Евангелия Транквиллиона.[42] Кроме того, они уведомили судей Государева Разряда об успешно проведенной на посаде, в церквах и монашеских обителях Путивля массовой конфискации всех иных «сысканных» украинско-белорусских печатных книг, вне зависимости от их авторства, места или времени выхода.
26
Память – вид делопроизводственного документа, использовавшегося центральными приказами XVI–XVII вв. для официальной переписки между собой.
27
Дьяк Г. П. Золотарев служил одновременно во Владимирском и Галицком четвертных приказах в 1626–1631 гг., а его коллега М. Ф. Данилов состоял в разрядных дьяках с 1615 по 1634 г. (Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие… С. 142, 198; Богоявленский С. К. Приказные судьи XVII века… С. 145).
28
Ср.: Харлампович К. В. Малороссийское влияние… С. 111. Примеч. 4.
29
К. Н. Волков находился на воеводстве во Владимире с февраля 1626 г., а подьячий С. Дохтуров возглавлял местную приказную избу с октября того же года (Барсуков А. П. Списки городских воевод… С. 45).
30
В черновом тексте коломенской грамоты не указан день ее написания в приказе (РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Д. 1468. Л. 7–9).
31
Там же. Л. 9.
32
См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Столбцы Сибирского приказа. Д. 13. Л. 37–40. «Приписал» грамоту в Тобольск дьяк Приказа Казанского дворца И. И. Болотников. Кн. А. А. Хованский вместе с дьяками И. Федоровым и С. Угоцким были на воеводстве в Тобольске в 1626–1628 гг.; И. В. Щепин-Волынский отправлял там должность воеводы с января 1627 по 1628 г. (Барсуков А. П. Списки городовых воевод… С. 236).
33
Содержание приказного акта, посланного из Разряда в Великие Луки, известно по отписке стольника Головина от 28 января 1628 г. (РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Столбцы Московского стола. Д. 38. Л. 132–137).
34
См.: Боярская книга 1627 года. М., 1986. С. 81. Вызывает недоумение попытка Т. А. Опариной отождествить его с дьяком Патриаршего Дворцового приказа Г. Ивановым (Опарина Т. А. Иван Наседка… С. 167, 316. Примеч. 79).
35
См.: Дворцовые разряды, по Высочайшему повелению изданные II Отделением собственной Е. И. В. Канцелярии. СПб., 1851. Т. 2. Стб. 821–822. По-видимому, в Москве обязательной конфискации из церковных и частных библиотек подлежали лишь сочинения Кирилла Транквиллиона, напечатанные в «друкарнях» Литвы. Все другие украинско-белорусские издания, судя по перечню выморочного движимого имущества казначея П. И. Волынского ("|"1641 г.), оставались в полном распоряжении своих владельцев-москвичей на протяжении всего периода гонений на кириллическую книжность Речи Посполитой (РГАДА. Ф. 1209. Столбцы по Вологде. Д. 38194. Лл. без фолиации. Напечатан: Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века / Сост. А. В.Антонов. М., 2003. Т. 3. № 568. С. 497–498. Выражаю признательность А. В. Антонову, любезно указавшему на этот документ еще до его публикации).
36
См.: ШишонкоВ. Пермская летопись: Второй период 1613 по 1645 г. Пермь, 1882. С. 276.
37
См.: Ромодановская Е. К. Русская литература в Сибири первой половины XVII в.: (Истоки русской сибирской литературы). Новосибирск, 1973. С. 27. Ср. примеч. 21.
38
Ср.: ИсаевичЯ.Д. Преемники первопечатника… С. 145. Об указных грамотах с текстом первого совместного постановления «великих государей», отправленных в другие города, см.: Опарина Т. А. «Книги литовской печати»… С. 147. Примеч. 7.
39
РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Столбцы Московского стола. Д. 38. Л. 129. В данном контексте под изданиями «Кирилова слогу» следует понимать все без исключения книги «литовской печати»: использование столь необычного эвфемизма было явно навеяно преамбулой царского указа первой половины октября – ноября 1627 г., в которой Кирилл Ставровецкий обвинялся в тайной «порче» едва ли не абсолютно всех памятников украинско-белорусской кириллической книжности (документ № 6).
40
Характерно, что кроме «объединенной» указной грамоты торопецким властям был прислан из Государева Разряда в октябре еще и обычный приказной акт с пересказом положений последнего на то время распоряжения правительства о запрете внешней торговли украинско-белорусскими книгами (РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Столбцы Московского стола. Д. 38. Л. 126).
41
См.: АМГ. СПб., 1890. Т. 1. № 201. С. 224–225.
42
Содержание отписки путивльских воевод от 9 января 1628 г. известно ныне лишь по ее краткому пересказу в поздней памяти из Государева Разряда в Приказ Большого дворца о судьбе изъятых в Молчанском монастыре «литовских» книг, составленной в сентябре 1638 г. (документ № 9). Кн. С. В. Прозоровский и А. И. Толбузин служили воеводами в Путивле с августа 1627 по 1629 г. (Барсуков А. П. Списки городовых воевод… С. 188–189).