Страница 182 из 215
"Первое торжество нашей линии", - записал себе Красиков.
...На восьмом заседании перешли к обсуждению искровской программы. И первыми, не дожидаясь бундовского артиллерийского огня, ринулись в атаку "экономисты". Акимов, внося двадцать одну поправку, полагал, что они изменят "самый дух программы". "Рабочеделец" Мартынов, нашпиговывая речь цитатами, сожалел, что искровский проект принципиально отличается "от всех других европейских социал-демократических программ".
"Спасибо за откровенность! - мысленно съязвил Красиков. - А мы гордимся тем, что он отличается от всех. Надо же наконец понять: мы строим партию нового типа".
Рьяные оппоненты, как и следовало ожидать, дошли до оспаривания диктатуры пролетариата. Подогретый ими, вскочил Троцкий, словно драчливый петух; потряхивая головой так, что колыхалась черная шевелюра, закрывавшая шею, сыпал кипучие слова. Красиков схватился за карандаш, дрожащей от негодования рукой записал:
"Балаболкин пытается уверять, что наиболее принципиальные соображения по поводу проекта программы "Искры" и "Зари" были здесь высказаны Мартыновым и Акимовым! Вот он каков! Всех поучает. Ничтожество мнит себя вождем".
Мартынов, стремясь посеять неприязнь между соавторами искровского проекта, выхватил фразу из "Что делать?" и, хваля Плеханова, обрушился с критикой на Ленина. Его примеру последовал Акимов. Терпеливо выслушав их, поднялся Плеханов, четко и весомо сказал, что бойкие критики не поняли ни фразы Ленина, ни искровского проекта программы.
Красиков уже не раз восхищался изяществом речей Георгия Валентиновича и его блестящим остроумием и теперь, полуобернувшись, вскинул на него глаза и с особым вниманием прислушивался к его словам. У оратора, саркастически шевельнувшего бровями, заиграла усмешка в уголках губ. Он говорил:
- Акимов удивил меня своей речью. У Наполеона была страстишка разводить своих маршалов с их женами; иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жен. Товарищ Акимов в этом отношении похож на Наполеона - он во что бы то ни стало хочет развести меня с Лениным. Но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы, я не стану разводиться с Лениным и надеюсь, что и он не намерен разводиться со мной.
Первым расхохотался Владимир Ильич, весело кивнул головой. Да, он не собирается разводиться с Плехановым.
На тринадцатое заседание опоздали пять делегатов. Оказалось, что за двумя из них тащились филеры. Потребовалось время и конспиративный навык, чтобы оторваться от них.
Трое, квартиры которых филеры уже незаметно проследили, сказали, что их вызывали в полицию. Кто такие? Зачем приехали в Бельгию? Гусев назвался румынским студентом Романеску. А приехал по сердечным делам. Остальные объявили себя туристами. Всем троим полиция предложила покинуть Бельгию в двадцать четыре часа.
А если проследят съезд? Тогда не миновать арестов. Арестованных могут выдать царским властям...
И после тревожного совещания бюро Ленин объявил:
- Переезжаем в Лондон. Маленькими группами.
4
Через четыре дня все собрались в Лондоне. Тех, кто не бывал ранее в английской столице, Плеханов повел в Британский музей.
Ленин с помощью Квелча и Тахтаревых подыскивал на каждый день помещения для заседаний в профсоюзных клубах.
Первое в Лондоне и четырнадцатое по счету заседание открылось в клубе рыбаков. На стенах висели фотоснимки рыбацких угодий и богатых уловов, в витринах - длиннейшие удилища, новые блесны и крючки.
Обстановка накалялась все больше и больше. Упрямым говорунам из числа антиискровцев не было конца. Никакие предупреждения о необходимости экономить время и, следовательно, деньги не действовали. Так, программу партии обсуждали на девяти пленарных заседаниях.
После жарких дебатов по принципиальным вопросам она была передана в комиссию, где кроме бундовца, "экономиста" и "центриста" еще оказались делегаты с совещательным голосом - Аксельрод и Потресов, и Надежда Константиновна, едва дождавшись конца заседания, не могла скрыть пережитой тревоги:
- Ну как там, Володя?
- Как и следовало ожидать...
- Неужели протащили свои "поправки"?!
- Да. По некоторым пунктам пришлось мне одному голосовать против них.
- Одному?! А что же Плеханов?
- Ты же знаешь Плеханова. Вчера, когда Акимов - ты помнишь? откровенно объявил, что его поправки имеют целью "изменить самый дух программы", Георгий Валентинович дал ему отличную отповедь.
- Помню, помню: "Мы стоим и останемся под знаменем революционной социал-демократки".
- А сегодня не поднял руки в защиту нашей общей искровской формулировки.
- Так неужели же им удастся?..
- Не волнуйся. Мы еще поборемся. - Владимир Ильич сжал холодноватые руки жены. - На пленарном заседании "искряки" себя покажут.
Когда программа вернулась из комиссии, то ее неуемные противники по каждому пункту, а порой и по отдельным словам выступали даже по три раза, вносили множество резолюций, требовали поименного голосования.
Но существо программы осталось искровским. Компактному большинству, сплотившемуся вокруг Ленина, удалось отстоять ее марксистскую основу. В целом против программы никто не отважился голосовать. А воздержался лишь один Акимов.
Это была первая крупная победа зарождавшегося большевизма. За создание проекта программы съезд принес редакции "Искры" и "Зари" благодарность.
На двадцать первом заседании в заключение обсуждения выступил Плеханов.
- Товарищи, партия сознательного пролетариата, Российская социал-демократическая партия, отныне имеет свою программу, - сказал он с еще большей торжественностью, чем на открытии съезда. - Тем товарищам, с возражениями которых съезд не согласился, остается подчиниться большинству. Члены нашей партии обязаны признавать ее программу. - Окинул зал орлиным взглядом. - Как бы там ни было, но вопрос, так долго нас занимавший, окончен, и мы можем с законной гордостью сказать, что принятая нами программа дает нашему пролетариату прочное и надежное оружие в борьбе с врагами.