Страница 140 из 215
Из конспиративных соображений повторил свой лондонский адрес. Так безопаснее и вернее. Здешний адрес, кроме парижского представителя "Искры" да матери с Анютой, знает лишь одна Надежда.
Между тем в Лондон слетались через многие промежуточные адреса письма агентов "Искры" в России. Самым активным корреспондентом теперь был Аркадий*. Пока Ленин отдыхал в Бретани, Аркадий прислал в редакцию семнадцать больших писем. Иногда отправлял из Питера даже по два письма в день. Там положение оставалось сложным. Помимо Питерского комитета, именуемого в переписке Ваней, была еще Маня - "рабочая организация".
_______________
* Иван Иванович Радченко.
На многие письма, требовавшие срочных ответов, по обязанности секретаря редакции отвечала Надежда, но самые существенные пересылала в Логиви. Так, она переслала письмо, в котором Аркадий сообщал о реорганизации Питерского комитета на искровской основе и ждал помощи "в виде конкретного наброска плана местной работы в связи с общей российской". Владимир Ильич, читая и перечитывая это письмо, так потер руки, что ладони стали горячими. Как это хорошо, что наконец-то Ваню направляют на верную дорогу. Судя по всему, он становится новым Ваней, единомышленником искровцев. Так пусть же в партийных кругах во всеуслышание объявит себя их сторонником. Этого шага абсолютно ни на неделю откладывать не следует. Надо сразу закрепляться на новом пути.
Ленин набросал для питерцев подробный план действий из шести пунктов, особое место в нем отвел полной солидарности в совместной работе Вани с Соней, то есть с русской организацией "Искры" в Самаре, и связал с созданием Организационного комитета по подготовке Второго партийного съезда.
Изложив этот план, задумчиво потер лоб. Когда созвать съезд? Нужна тщательная, весьма тщательная подготовка. Важно не упустить благоприятный момент подъема революционного движения в основных пролетарских центрах России. Но и поспешность не пойдет на пользу. Когда же? Осенью? Зимой?.. Загадывать пока еще рано. Съезд может быть созван лишь тогда, когда большинство, абсолютное большинство местных партийных комитетов объявит себя сторонниками "Искры". Только тогда. Ни в коем случае не раньше. Они, искровцы, должны составить на съезде большинство единомышленников, стойких марксистов, чтобы нанести последний удар по "экономистам", покончить с шатаниями и кустарщиной, сплотить партию на незыблемой идейной основе. И Питер, представляющий собою колоссальное значение для всей России, должен сказать свое решающее слово.
Снова взял перо.
"Если Ваня н а д е л е станет н а ш и м вполне, тогда мы через несколько месяцев проведем второй съезд партии и превратим "Искру" в 2-недельный, а то и недельный орган партии...
Жму крепко руку. Ваш Л е н и н".
5
- Мамочка, здравствуй! - Владимир Ильич подал руку, помог спуститься с подножки вагона и поцеловал мать в щеку. - С приездом!
- Володенька! - помахала рукой сестра, откинув вуалетку на шляпу.
Брат повернулся к ней, подхватил из тамбура чемодан, едва успел поставить на перрон, как оказался в ее объятиях.
- Анечка! Я очень-очень рад видеть вас вместе. Спасибо, что приехали. Отдохнете здесь неплохо.
- Ты уже успел загореть, - отметила Анна, близоруко всматриваясь в лицо брата. - Чувствуется - на свежем ветерке. Небось целый день на море? И о всех статьях забыл?
- Да как тебе сказать... Я же на отдыхе.
- Жаль, Наденьки нет. Соскучилась я по ней.
- Она просила кланяться. Ей тоже хотелось повидаться, но...
- Понимаю, Володенька, - качнула мать белой головой, слегка прикрытой черной кружевной косынкой. - Все понимаю.
- Она там теперь за двоих, - добавила Анна.
- Да, да, - подтвердил Владимир, - по письмам вижу - занята каждая минута. Статьи, корректуры. Что не решит сама, то сюда...
- Вот и проговорился! - перебила сестра; рассмеявшись, погрозила пальцем. - Теперь мы для тебя установим строгий режим: никаких статей. Отдых так отдых. И чтение - в меру. Кстати, мы привезли тебе газеты. Наши, русские. А немецкие и французские купили в Париже.
- За это спасибо! Я тут, можно сказать, изголодался без газет.
Подошел пожилой бретонец, со шкиперской бородой; попыхивая трубкой, понес чемоданы к обшарпанной коляске, единственной во всем поселке. Владимир подхватил мать и сестру под руки, повел их вслед за бретонцем. Помог сесть в коляску, сам приткнулся на краешек козел, лицом к родным. Без умолку расспрашивал о всей семье. Как там Маняша? Соскучился по ней. Хорошо, что она опять имеет работу. А Марк? Давно ли проехал в Томск? Есть ли оттуда письма? Доволен ли службой на Сибирской дороге? Много разъездов? Ничего, людей повидает, с городами познакомится, с новыми рабочими поселками.
- Скажу по секрету, - улыбнулась мать уголками губ, - наша Анечка порывается поехать к нему.
- Надоела мне эта заграница! Хуже горькой редьки! - поморщилась Анна. - Были бы крылья, улетела бы туда, как птица из клетки.
- А клетка-то, по-моему, для тебя насторожена на границе, - сказал Владимир. - Может захлопнуться.
- Они про меня уже забыли, - махнула Анюта кистью руки, имея в виду жандармов. - В Сибирь прорвусь. А оттуда ссылать некуда.
- Ошибаешься. Находят гиблые места и для ссылки сибиряков.
И Владимир снова принялся расспрашивать. Как Митя? Приезжал в Самару? Молодчина! Навестил вас там. Жаль, что без невесты... Недавно повенчались? А как звать жену? Кто она?.. Карточку привезли - это хорошо. А удовлетворяет ли его работа в лечебнице под Одессой? Он дал адрес для газеты, а о себе пишет мало.
И тут же - о друзьях-единомышленниках. Поправился ли Клэр после болезни? (Это о Глебе Кржижановском.) А Ланиха (это о жене Глеба), надо думать, на здоровье не жалуется. Все такая же круглая, как булочка? А как чувствует себя их дочка Соня? (Это о русской организации "Искры".) Ее здоровье - важней всего. А что слышно из Саратова? Эмбрион (это Егор Барамзин) почему-то молчит, как сонный налим под камнем. Пора бы разбудить его. Медвежонку (это Маняша, секретарь русской организации "Искры") сие было бы посильно. От Самары до Саратова путь недалекий. Могла бы съездить в праздничные дни...