Сизигия

— Может быть, стоит установить нечто вроде комендантского часа, предложил я, — и ограничения на собрания. Как при чрезвычайном положении.

Дои еще больше понизил голос:

— Мы думаем, что завтра правительство объявит чрезвычайное положение. Артур только что снова говорил с министром, и они, похоже, начали беспокоиться. В Старой Гавани и других местах на побережье были бунты. Если власти не начнут быстро действовать, все может взорваться, как в прошлый раз, только еще хуже. За последние пятьдесят два года за счет иммигрантов и высокой рождаемости население почти удвоилось.

— Вы думаете, что правительство может сделать что-нибудь конструктивное?

— Только если мы сумеем предложить какой-нибудь выход. В противном случае мне даже думать не хочется о том, что они предпримут. Совет может запаниковать и наломать дров. Если представить себе, до чего они могут додуматься, когда напрягут свои мозги… Я так и жду, что им придет в голову отравить океан вокруг Континента. С них станется.

— Господи! — ужаснулся я. — Это немыслимо!

— Только для вас, потому что вы — морской биолог. Но поставьте себя на их место. Через три месяца выборы. Народу угрожают какие-то жукоглазые монстры из океана. От нас ждут решительных действий. Уничтожим этих гадов! Наполним грузовики отравой, подгоним к берегу и выльем все в море. Миллиарды галлонов яда — вы не поверите, какую мерзость создают в лабораториях. И, выходит, не зря. Благодаря дальновидности и оперативности правительства кризис предотвращен, и благодарное население избирает нас на следующие пять лет. Потом, правда, обнаруживается, что от рыбы ничего не осталось — ну да что ж тут поделаешь. Непредвиденный побочный эффект. Ничего, она еще вернется.

Я не знал, что возразить.

— Поймите, Марк, — продолжал Дон, — правительство состоит из обычных людей. Они не специалисты, как мы с вами. Они избираются обычными людьми, и сами такие же посредственности. Посмотрите хотя бы на посетителей бара… Наверняка в этом самом поселке в прошлые кризисы были и паника, и слепой идиотизм. Правительство есть просто Поселковый Комитет большого масштаба… Посмотрите на них, посмотрите…

Я последовал его совету. Мне и впрямь показалось, что нас окружают тупые лица, но ведь я из-за недавних событий смотрел на них предвзято. Уилл Джексон сидел на стуле, прямой как палка, и вызывающе глядел на свою пустую кружку, как будто гордость не позволяла ему попросить еще одну. Перед Джедом Спарком стоял полный стакан виски, но он не обращал на это внимания, неподвижно уставясь куда-то вдаль; его голова слегка тряслась, словно в припадке. Оба они состояли в Комитете поселка.

Проследив за застывшим взглядом старого Спарка, я увидел, что он смотрит на еще одного члена Комитета, Тома Минти, которого выбрали в прошлом году на волне сентиментальных настроений, чтобы дать молодежи поучаствовать в управлении.

Том как раз возился с подозрительными маленькими пакетиками из оберточной бумаги, из которых он и его друзья высыпали что-то в свою минеральную воду. Ухмыляясь, троица выпила, нарушив старую традицию, по которой за удовольствия надо платить. Джим Спарк перехватил взгляд своего деда и подмигнул. Старик с глубоким неодобрением засопел и сделал добрый глоток виски.

Пара моих сотрудников со Станции наблюдала эту сцену; они снисходительно рассмеялись.

Люди стали мне отвратительны. Я был не в духе, и от всей этой чертовой толпы меня тошнило. Захотелось скорее попасть домой. Уилл Джексон быстро направился к стойке бара — наверное, решил заказать еще пива. Нет, он желал поговорить со мной.

— Мерзавец! — прорычал Уилл. Его трясло, губы дрожали.

— Что?

Я почувствовал, как рядом напрягся Дон Маккейб.

— Ты думаешь, что ты выше меня только потому, что я не ходил в колледж! Так вот что я скажу: я лучше тебя, Марк Суиндон, и каждый здесь согласится с этим!

Дон положил руку мне на плечо.

— Эффект! — прошептал он. — Спокойнее. Они уловили твои эмоции.

Несколько человек встали со стульев. Джед Спарк уже стоял, трясясь в старческом гневе.

— Вы нам тут не нужны, — продолжал разоряться Уилл Джексон, — ни ты, ни твои прихвостни. Вы только портите молоденьких девушек в поселке. Думаете, вы такие умные, что можете делать все что угодно, будто Риверсайд и мы все — ваша собственность?!

Из-за чудовищных обвинений, да еще исходивших от того самого человека, который глазеет на девушек в «Клубе» и про которого все знают, что он подкрадывается к освещенным окнам и подглядывает за раздевающимися женщинами — и еще смеет называть меня растлителем, — из-за всего этого я не удержался и представил его в виде хищной чернуги, преследующей жирную добычу…

Возле нас с хитрой улыбочкой на лице возник Том Минти.

— Ты старый лицемер, Уилл Джексон, — объявил он, смеясь. — Уж кому-кому, а тебе не стоило называть профессора развратником. Что-то я не видел, чтобы он воровал с веревки женское белье…

Он снова хихикнул. Джексон сжал кулаки, но Минти словно ничего не замечал.

— Он отвлек их, — шепнул мне на ухо Дон Маккейб. — Эффект сейчас силен. Я тоже уловил твои мысли. Уходим отсюда, быстро!

Я тоже почувствовал действие Эффекта. Атмосфера сгустилась из-за ненависти, пока что не направленной, но ищущей мишень… В такие моменты один дебошир может спровоцировать кровавую драку. Мы с Доном направились к двери; оглянувшись, я увидел, что публика разделилась на два лагеря.

Юноши — Минти, Спарк и Йонг — стояли спиной к бару и отражали враждебные взгляды большей части зала. Однако на лицах людей уже начало появляться недоуменное выражение. Они толком не поняли, что, собственно, их разозлило, и когда враждебность ко мне оказалась высмеянной и отошла на второй план, единственной видимой мишенью остались трое несерьезных юнцов, подначивавших Уилла Джексона по поводу его мнимого извращения. Я почувствовал, что напряжение спадает, но в то же время начал беспокоиться за самого Уилла.

— Подожди здесь.

Дон вернулся обратно в зал и что-то сказал Джону Толботу; тот кивнул. Затем он быстро прошел между работниками Станции и присоединился ко мне у двери. Скандал выдыхался; Уилл Джексон еще слабо кипятился, но аура насилия исчезла.

— Я попросил Джона поскорее закрыться, — объяснил мне Дон. — Сейчас скандал затих, но лучше перестраховаться.

Конечно, он был прав. Я сказал, что пойду домой и некоторое время посижу там. Незачем провоцировать поселок своим появлением.

— Сейчас произошла очень странная вещь, — заметил Дон. — Ты видел, как молодой Минти спас тебя от толпы? Я не думаю, что его вдохновила твоя мысленная карикатура на Джексона. Должна быть еще какая-то причина. Не знаю, что он задумал, но я бы посоветовал тебе быть с ним поосторожнее в эти дни… Он опасный молодой хулиган, и его друзья не лучше…

Все будто сговорились давать мне щедрые и противоречивые советы относительно банды Минти. Я не знал, удастся ли когда-нибудь выяснить правду. Раньше я считал их просто неостепенившимися молодыми людьми, бунтующими против конформизма окружающих… Но Дон психиатр. Наверное, ему виднее.

Он ушел обсуждать дела с другими членами группы, а я побрел в свой домик.

В выходящей в Премьер-сити «Газетт» Аркадийская страховая компания печатала умелую рекламу. Два года назад, устав взывать к здравому смыслу (защити себя, да еще и с налоговой скидкой!), они стали взывать к чувствам, поместив изображение смятенного семейства, взирающего на ограбленную комнату.

Персонажи были все те же, обычный набор любой страховой рекламы красивый седеющий Папа; прелестная Мама, явно слишком молодая, чтобы родить этих цветущих детей: Джонни, одиннадцати лет (еще не превращенного зрелостью в соперника Папы), и Мэри, восьми лет, разодетую как принцесса.

Но на этой картинке семейство выглядело по-другому. Они потеряли всю свою самоуверенность. Папино чело сморщилось, как черепичная крыша, а Мама, рыдая, воздевала руки к небу.

Короче говоря, они не застраховались. Их реплики были напечатаны крупным шрифтом. Папа и Мама потрясены до глубины души, найдя свой дом разграбленным, обворованным и разоренным; это погубило их жизнь; вещи уже никогда не станут прежними; это, в сущности, уже не их дом…