Политик

Платон

Политик

ЛИЦА РАЗГОВАРИВАЮЩИЕ:

СОКРАТ, ФЕОДОР, ИНОСТРАНЕЦ И СОКРАТ МЛАДШИЙ

Сокр. Я очень благодарен тебе[1], Феодор, что ты познакомил меня с Теэтетом и иностранцем.

Феод. А может быть, скоро будешь обязан мне и втрое большею благодарностью, когда они отделают тебе политика и философа.

Сокр. Пускай. Но скажем ли, любезный Феодор, что так мы слышали это от тебя, человека весьма сильного в счислении и геометрии?

Феод. Что такое, Сократ?

Сокр. Ты приписал каждому из этих мужей равную цену: а они по достоинству отличаются друг от друга более, нежели сколько выходит по пропорции вашего искусства[2].

Феод. Ну, хорошо, Сократ, – клянусь нашим богом Аммоном! Ты и справедливо, и очень злопамятно обличил меня в ошибке против счисления. Но когда-нибудь я отомщу тебе. А ты, иностранец, отнюдь не поскучай доставить нам удовольствие, но избери первым, по порядку, или политика, или философа, и, избравши, исследывай.

Ин. Да, Феодор, это нужно сделать; потому что мы уж решились один раз не оставлять предмета, пока не рассмотрим его до конца. Но, что же делать мне с этим Теэтетом?

Феод. Как что?

Ин. Дать ли ему отдохнуть, и взять этого Сократа[3], его товарища? Или как ты советуешь?

Феод. Возьми другого, как сказал. Они, люди молодые, ведь легче перенесут всякий труд, пользуясь отдыхом.

Сокр. И в самом деле, иностранец; они оба должны быть в каком-то родстве со мною. Один[4], по вашим словам, будто походит на меня чертами лица, а другой соименен мне, и эта соименность, по-видимому, сближает нас. А своих родственников[5] мы должны стараться узнать поближе, посредством разговора. Посему с Теэтетом я сам вмешивался вчера в разговор, а сегодня слушал его ответы; с Сократом же – ни того, ни другого. Между тем надобно испытать и его. Впрочем, мне будет он отвечать после, а теперь пусть отвечает тебе.

Ин. Так и будет. Сократ! слышишь ли Сократа[6]?

Сокр. Мл. Да.

Ин. А согласен ли на то, что он говорит?

Сокр. Мл. И очень.

Ин. Но если не представляется препятствий с твоей стороны, то с моей должно быть их, вероятно, еще менее. Так вот, после софиста, мне кажется, необходимо рассматривать политика. Скажи же, надобно ли и его отнести к числу людей знающих, или как?

Сокр. Мл. Надобно.

Ин. Следовательно, знания мы должны разделить, подобно тому, как поступили при рассматривании первого?

Сокр. Мл. Нужно бы.

Ин. Однако раздел здесь представляется мне, Сократ, уже не в том роде.

Сокр. Мл. В каком же?

Ин. В ином.

Сокр. Мл. Может быть.

Ин. Но, как же напасть на стезю политическую? А ведь надобно найти ее и, отличивши от других, запечатлеть одною идеей, равно как и другие ветви означить одним же особым родом, и таким образом расположить свою душу к представлению всех знаний под двумя видами.

Сокр. Мл. Это уже, думаю, твое дело, иностранец, а не мое.

Ин. Нет, Сократ; оно должно быть и твоим, если нужно нам ясное о нем понятие.

Сокр. Мл. Ты хорошо говоришь.

Ин. Не правда ли, что арифметика и другие сродные с нею искусства чужды дел, но доставляют одно знание?

Сокр. Мл. Так.

Ин. Напротив, искусства, относящиеся к постройке и вообще ко всякому рукоделью, обладают знанием, как бы заключенным, по природе, в самых делах, и так производят зависящие от них вещи, которых прежде не было.

Сокр. Мл. Не что.

Ин. Так вот каким образом раздели все знания: одно назови практическим(πρακτικὴ), а другое – толькогностическим (γνοστικὴ).

Сокр. Мл. Пожалуй, пусть будут эти два вида одного знания вообще.

Ин. Но и политика, и царя, и господина, и даже домоправителя, – все это назовем ли как одно, или насчитаем столько самых искусств, сколько сказали имен? А лучше, пойдем так.

Сокр. Мл. Как?

Ин. Вот как. Если бы какой-нибудь частный врач был в состоянии подавать советы врачу общественному[7]; то не необходимо ли было бы назвать и его тем самым именем искусства, какое носит другой, принимающий его советы?

Сокр. Мл. Да.

Ин. Что ж? Акогда кто, будучи частным человеком, имеет способность увещевать царя страны, то не скажем ли, что он обладает тем знанием, которым надлежало бы обладать правителю?

Сокр. Мл. Скажем.

Ин. Но ведь это царское искусство истинного царя?

Сокр. Мл. Да.

Ин. И кто приобрел его, – правитель это, или простой гражданин, – тот, по сему самому искусству, без сомнения, справедливо будет назван мужем царственным?

Сокр. Мл. Справедливо.

Ин. Конечно, то же должно сказать о домоправителе и господине?

Сокр. Мл. Не иное.

Ин. Но что? Устройство большого дома и порядок небольшого города представляют ли какое-нибудь различие, в отношении управления[8]?

Сокр. Мл. Никакого.

Ин. Следовательно, настоящий предмет исследования ясен: знание, то есть, в отношении ко всему этому – одно. Царским ли угодно кому называть его, или политическим, или домоправительным, – спорить нисколько не будем.

Сокр. Мл. Зачем же!

Ин. Впрочем, ясно и то, что каждый царь, для удержания власти, найдет весьма мало силы в своих руках и во всем теле, в сравнении с разумением и крепостью своей души.

Сокр. Мл. Очевидно.

Ин. И так, хочешь ли, скажем, что царю гораздо более свойственно искусство познавательное, нежели рукодельное и вообще производительное?

Сокр. Мл. Как же.

Ин. А политическое искусство и политика, царское искусство и царственного мужа – все это соединим ли в одно?

Сокр. Мл. Очевидно.

Ин. Теперь не пойти ли нам далее, и не разделить ли искусства познавательного?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Смотри же внимательнее, не заметишь ли в нем какого-нибудь отростка?

Сокр. Мл. Говори, какого.

Ин. Да вот, например: у нас, кажется, было искусство счисления.

Сокр. Мл. Да.

Ин. И оно ведь, думаю, относится вполне к искусствам познавательным.

Сокр. Мл. Шик же не относится.

Ин. Но искусству счисления, познающему различие чисел, припишем ли какое-нибудь другое дело, кроме того, что оно судит о познанном?

Сокр. Мл. Какое же более?

Ин. Да ведь и каждый архитектор сам не работает, а только управляет рабочими.

Сокр. Мл. Да.

Ин. То есть, он привносит знание, а не рукоделье.

Сокр. Мл. Так.

Ин. Следовательно, ему по справедливости можно приписать участие в искусстве познавательном.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Только, произнесши суждение, он не должен, думаю, этим кончить и отстать, как делает счетчик; напротив, обязан еще раздавать приказания каждому рабочему, кому какие нужны, пока они не будут исполнены.

Сокр. Мл. Правда.

Ин. И так, хотя все такие искусства суть познавательные, как и те, которые относятся к числительному; однако ж оба эти рода не различаются ли один от другогосуждениеми распорядительностью?

1

Самое начало Политика показывает, что этот диалог должен быть поставляем в теснейшую связь с Платоновым софистом. Первые здесь вступительные слова наводят на ту мысль, что политик рассматриваем был в тот же день, в который происходила беседа Теэтета и иностранца в софисте (снес. Polit. 258 А).

2

Сущность возражения состоит в том, что, тогда как политик и философ, по своему значению, не равны, Феодор, математик, поставил их, в отношении к софисту, как предметы равные, и такое отношение выразил предположением, что Сократ за исследование этих, неравнозначительных предметов обязан будет ему тою же самою, то есть втрое большею благодарностью.

3

Об этом юноше, Сократе, см. Sophist. р. 218 В. примеч. (Сн. Theaet. р. 147 С)

4

Разумеется Теэтет: наружность его весьма хорошо описываетсяTheaet. р. 143 Е.

5

Родственников,ξυγγενεῖς, – в значении лиц, носящих одно и то же имя: то есть, как люди, связанные давностью одной и той же фамилии, старинные друзья по имени, тёски. Следовательно, здесь тон речи несколько шуточный.

6

То есть: слышишь ли ты, младший Сократ, Сократа старшего, или, что говорит Сократ старший?

7

У Афинян было различие между врачами частными и общественными. Народное собрание, когда настояла надобность, назначало для республики врачей, людей, по происхождению, благородных, которые своими советами помогали бы правительству останавливать распространение болезней, и за то из общественной казны выдавало им жалованье. От этих врачей отличалисьἰδιοτευοντες, принадлежавшие к сословию слуг и наград публично не получавшие (сравн. Plat. Gorg. р. 455 В; De Rep. VI, р. 452 А; Legg. IV, р. 720 А sqq. Xenoph. Memor. IV, 2, 5, где упоминаютсяοἱ βουλόμενοι παρὰ τῆς πόλεως ἰατριχον ἐργον λαβείν).

8

Этот вопрос у Платона и Аристотеля был спорный. Элеец высказывает Платонову мысль, что столько же нужно благоразумия, чтобы управлять большим домом, сколько и малым обществом. То же самое говорит и Сократ у Ксенофонта (MemorШ, 4. 12): «Не презирай мужей-домоправителей; потому что старание частных людей отличается от попечения общественного только количеством, прочее же все сходно. Самое важное здесь то, что ни то, ни другое старание не бывает отрешено от людей: но частное предпринимается не для всех, а общественное – для всех. Если дело выполняется с знанием, – частное, или общественное, – оно равно полезно; а без знания, то и другое будет вредно.» Аристотель, в своей Политике (I,сар. 1–2), спорит против этих слов Сократа, которые между тем стоят в теснейшей связи с несомненным учением Платона, что одна есть наука, заключающая в себе, как части, иβασιλικὴν, иπολιτικὴν, иοἰκονομικήν.