Хвост огненной кометы

Я отдал микрофон Мишке Сотникову и огляделся по сторонам, в надежде увидеть хотя бы одного чеченского омоновца. Но все лица были, как назло, исключительно славянского типа. Ладно, решили снять блокпост с фасада, так чтобы в кадр попал российский флаг. Возле дырявых мешков с песком на корточках сидел худенький боец без бронежилета и по-детски тер кулаками глаза.

– Что случилось? – участливо наклонился к нему Кипин.

– Гошу убили, – зарыдал солдатик.

– Друга?

– Ага.

Чуть в стороне я заметил тело белой окровавленной собаки. Головы у нее почти не было, только развороченная нижняя челюсть. Кровь еще не успела запечься. Я люблю собак, и их смерть воспринимаю очень болезненно.

– Кто ее?

– Снайпер вон из тех домов, – майор Синицын указал рукой на противоположную сторону площади.-Гошку еще в феврале подобрали. Ласковый был, добрый, но чужих не подпускал. Знал службу. Днем «чехи» по нам не стреляют, боятся, что облаву устроим, только ночью. Но на гадость всегда способны.

От того правильного майора Синицына, что давал интервью, не осталось и следа.

– Хорошие же у вас отношениям с населением, – горько вздохнул Володька.

– Тьфу! – сплюнул майор.-Сколько волков не корми… Это не для печати.

– Не горячись, Егорыч, – вступил в разговор капитан, похожий голосом на актера Хмельницкого. Да и во внешности его было что-то стенькаразинское.-Это Снегурочка работала. Глядите, мол, я ничего не боюсь и вы всегда у меня на мушке.

По словам капитана, среди чеченских снайперов полно девиц из Прибалтики и Украины, бывших чемпионок по стрельбе. Полностью отмороженные дамы, потому и прозвали их Снегурочками. Но не только иностранки отстреливали наших ребят.

– Взяли одну такую, – продолжал он, – красивая бестия, белокурая, глаз нельзя отвести.

А на прикладе девятнадцать зарубок. Оказалась москвичкой.

– И что вы с ней сделали? – осторожно поинтересовался Кипин.

– Да, что. За волосы и об стенку.

Через час, как и договаривались с танкистами, стояли на перекрестке. Время шло, а знакомого Т-72 видно не было.

– Срочные дела, наверное, – оправдывал военных Володька.

Пришлось ловить частника. Муслим, как представился, водитель, категорично заявил, что до КПП базы не поедет, выбросит нас за полкилометра. Согласились. Чеченец оказался на редкость разговорчивым. Сначала расспросил, откуда мы, а потом подробно поведал о себе и своих родственниках вплоть до седьмого колена.

– Я в Норвегию попрошусь, – сказал он, немного помолчав.-А что здесь? Думаете, это когда – нибудь кончится? Наши ваших убивают, ваши наших. Ненависть в крови. Двадцать поколений пройдет, пока кровь остынет.

– А как же мирные переговоры?

– Ха! – рассмеялся Муслим.-Кто кому верит? Вот генерал недавно приезжал в Веденский район. Уговаривал мирно жить. Все, все хорошо, руку, жал, обнимался. Уехал, а через пятнадцать минут все село катюшами разбомбили.

Володька Кипин поцокал языком и предположил:

– Может, случайно?

– На войне все случайно, – философски заметил шофер. – Сейчас еду мимо школы. Солдаты с танка какой-то мотор снимают. Не удержали. Одного придавило.

Володька обхватил щеки руками.

– Сержанта?

– Не разглядел.

– Светленький такой, с родинкой на подбородке.

– Вроде, рыжий. Я к чему. Выживет, слава Аллаху. Нет, получат родственники телеграмму-погиб в Чечне. И его друзья приедут сюда мстить. Никогда война не кончится.

По дороге, заросшей фруктовыми деревьями, бежали сломя голову. Опоздаем, больше Романов нас с собой никуда не возьмет. Кипин, конечно же, навернулся. Но и на этот раз пронесло, камера не пострадала.

Возле палатки серым волком нарезал круги подполковник Валера.

– Где вас черти носят? Через десять минут вылет.

Мирные переговоры

Романов появился на аэродроме минута в минуту. За весь полет он не проронил ни слова. Задумчиво глядел в иллюминатор. Только когда вертушка зависла над каким-то населенным пунктом, большим пальцем указал вниз, мол, прибыли.

Приземлились в чистом поле, возле проселочной дороги, ведущей в Агишты. На грунтовке, в клубах пыли, поднимаемых вертолетными лопастями, уже ждала группа чеченцев. Человек десять-пятнадцать. Почти все были при параде – в пиджаках и шляпах. Свита Романова состояла лишь из двух офицеров без оружия. На поясном ремне Анатолия Александровича я тоже не заметил кобуры.

С каждым из старейшин, которые оказались вовсе не старыми, генерал поздоровался за руку. Лица встречающих были приветливыми, но несколько настороженными. Романов держался уверенно, но не надменно. Кавказцам ни в коем случае нельзя показывать слабину, равно как и демонстрировать превосходство.

О чем говорили вначале, я не слышал, слова заглушал шум двигателя. Когда, наконец, «восьмерка» затихла, я смог разобрать диалог.

(диктофонная запись)

– В прошлый раз мы с вами договаривались, что ни один наш солдат не войдет в село.

Мы свое обещание выполнили.

– Да, да, – закивали головами чеченские представители.

– Но и вы должны сдержать слово – не пускать к себе боевиков.

– Не пускаем, нет, не пускаем.

– Хорошо.

Один из романовских офицеров стоял рядом со мной и то ли мне, то ли самому себе прошептал: «Как же, не пускают. В каждом доме по „чеху“ с пулеметом».

Удивленно вскинув брови, я дал понять, что хорошо расслышал его слова. Офицер наклонился ко мне.

– Вон у того, что в красном галстуке, ствол под пиджаком. А у его соседа ладонь обожжена. Видимо, с рук длинными очередями гасил, сволочь.

Действительно, у высокого, седовласого миролюбивого на вид чеченца, под полой полосатого пиджака выделялся какой-то предмет. У стоявшего за его спиной товарища, была забинтована левая рука.

А Романов продолжал беседу.

– Гуманитарная помощь вовремя доставляется?

– Вовремя, да, вовремя. Спасибо.

Мой собеседник хмыкнул:

– Они ее сами не жрут, на рынки свозят.

– Нужно заканчивать войну, – говорил командующий. – Многие полевые командиры, с которыми я разговаривал, готовы сложить оружие. Но и от вас, мирных граждан, многое зависит.

– Да, да, зависит, – вторили эхом чеченцы.

Вообще, диалог проходил довольно странно. Генерал убеждал селян в необходимости перехода к мирной жизни, а те отделывались односложными фразами. Может быть, камеры стесняются? Не успел я об этом подумать, Анатолий Александрович подал знак прекратить съемку и отошел с несколькими чеченцами в сторону. Володя Кипин вскинул на плечо Бетакам и засеменил по полю на пригорок, чтобы снять панораму Агишты.

– Куда?! – закричал один из офицеров.

Оператор перепугался дикого вопля и шустро, будто поднятая охотником тетерка,

примчался обратно.

– В чем дело?

– Мины кругом.

– Наши? – наивно поинтересовался Володька.

– И наши тоже.

Романов вернулся минут через сорок.

– Договорились о создании сил самообороны, – вытер он пот со лба.

– От кого обороняться? – прищурился Мишка Сотников.

Я ткнул его локтем в бок – не лезь, когда не спрашивают. Технарей всегда нужно держать на коротком поводке.

На этот раз генерал от интервью на камеру не отказался. Я не стал задавать Романову заковыристых вопросов. В общем и целом ситуация с переговорами для меня прояснилась. И Анатолий Александрович, и старейшины выполняют задания своего начальства. Ни та, ни другая сторона в мирный исход событий, по большому счету, не верит.

(диктофонная запись)

– Мы должны предпринять все для того, чтобы в этом селе не прозвучал выстрел в адрес нашего солдата, не погиб солдат и не погибли мирные граждане, которые не причастны к этой войне. Штыками и бомбами на этой земле мира не добьешься.

Не успели выключить камеру, как сзади на дорогу из зарослей выползла колона танков с красными советскими флагами на башнях. Машины проскрежетали мимо задумчивых старейшин и потянулись в сторону села.