Страница 40 из 54
Именно в этом лесочке 9-го января группа нижегородцев, сотрудников Гудермесского РОВД, вела бой с отрядом Хаттаба.
- Только мы обогнали на машине нашу колонну, - вспоминает В. Хисматулин, - как из лесочка по нам открыли огонь. Первый бронетранспортер загорелся от первого же выстрела из гранатомета, но хорошо, что не растерялся экипаж второго: огнем прикрыл всю колонну и дал ей возможность развернуться и отойти.
А группа подполковника Хисматулина все это время, случайно оказавшись впереди предназначенной для уничтожения колонны, вела бой. А потом он, майор Вячеслав Шулев, доктор Игорь Смирнов и группа милиционеров эвакуировали двенадцать человек раненых из состава колонны. После этого боя комендант зоны безопасности Гудермесского района генерал-майор Александр Столяров написал на группу Хисматулина боевые характеристики, и отметил, что каждый из нее достоин награды, ордена Мужества.
В этом бою группа В. Хисматулина помогла отряду спецназа, которым командовал подполковник Сергей Куликов, сын бывшего министра внутренних дел России.
"Добро пожаловать в ад!"
У надписи с таким "оптимистическим" содержанием на бетонных плитах блокпоста при въезде в Грозный скучают трое омоновцев. Желающих въехать в город и осмотреть его достопримечательности не видно. Проезд прессы затруднен, и, наверное, не только потому, что остается риск нарваться на мину или на пулю какого-нибудь очумевшего боевика, скрывающегося в развалинах: Грозный сегодня - даже не Сталинград, это - Хиросима.
Постовой на КПП внимательно посмотрел на пропуск капитана Зорина, оглядел пассажиров нашего УАЗика и кивнул: "Можете ехать".
Развалины вдоль дороги тянутся на многие километры. То и дело приходится объезжать воронки от бомб. Особенно впечатляют остатки дома на проспекте у виадука, под которым когда-то был ранен генерал Романов. Наши артиллеристы стреляли вдоль улицы, поэтому снаряды, как долотом, постепенно отбили фасад на всю длину многоэтажного дома. Только в этот дом попало, наверное, несколько сот снарядов.
На всем пути до площади Минутка нам попалась лишь одна живая душа седая старушка, она куда-то брела, волоча за собой тележку. Невозможно понять, по каким улицам мы ехали, потому что многие дома снесены до фундаментов вместе с номерами и указателями улиц. На каком-то перекрестке, как виденье, сидит еще одна старушка. Торгует сигаретами. Рыночная экономика пробивается даже из грозненских развалин! Покупателей у нее не было трое суток. Изредка проносятся бронетранспортеры с солдатами, но у них нет денег, а менять пачку "Примы" на гранату бабушка не соглашается. Наверное, после пережитого штурма этой старушке не страшна и атомная война.
На площади Минутка мне доводилось бывать в марте 1996 года и она уже тогда производила страшное впечатление. Сейчас же площадь стала еще шире исчезли окружавшие ее многоэтажные дома. Бомбами разметало даже развалины, кругом одна щебенка и кирпичная пыль. Беженцы рассказывали, что саперы взрывали дома вместе с засевшими на крышах снайперами. Окрестности площади напоминают эпицентр взрыва атомной бомбы. Омоновцы из Чувашии на блокпосту рассказали, что несколько кварталов в этом районе было снесено залпами ракет с кораблей Каспийской военной флотилии. Под ногами хрустят осколки стекла, звенят гильзы и осколки. На части стены уцелела вывеска: "Зубной врач", чуть дальше из развалин торчит изрешеченная пулями реклама: "Выход в Интернет". Сейчас здесь выход в преисподнюю. Трудно поверить, что на этих улицах совсем недавно кипела жизнь. Здесь даже уличные фонари перебиты пополам - такая была плотность артиллерийского огня. Вообще, впечатление такое, что федеральные войска брали штурмом город, который обороняла полумиллионная армия, как будто противник стрелял буквально из каждого окна.
Еще один блокпост на площади у расколотого пополам огромного памятника. Рядом валяются башня от сгоревшей в труху БМП и гранитные головы "каких-то революционеров, наверное", сказали солдаты. Представляю, как среди этих развалин жутко по ночам. "А это наш Паша, лучший в районе тракторист", вдруг засмеялся один из солдат, показывая на бойца, сидевшего на укреплении из мешков с песком. Рядом рвется на цепи огромный черный пес. Собака помогает находить мины.
Единственное оправдание столь беспощадному разрушению города стремление максимально уменьшить потери штурмовавших его российских солдат. Хотя, наверное, проще было бы взорвать Грозный одной атомной бомбой, чем расходовать десятки тысяч мин, снарядов, бомб и ракет. Все равно результат получился, как после атомной бомбежки, ну разве что радиации нет. Новые чеченские власти, создающиеся сейчас под крылом федеральных войск, настаивают на восстановлении Грозного. Есть план призвать в части МЧС и железнодорожные войска 10 тысяч чеченских юношей, которые бы разбирали завалы. Можно себе представить, какой заряд ненависти к русским получат эти юноши, когда начнут работать в этих развалинах... Наконец, восстановление Грозного, где на десятки квадратных километров - одни развалины и полностью разрушены все коммуникации, может обойтись в огромные суммы. Наверное, проще закрыть город раз и навсегда и привозить сюда впечатлительных иностранных туристов, чтобы смотрели, запоминали и внукам-правнукам рассказывали, что бывает, если разозлить русского медведя.
"Не стреляйте! Здесь живые люди"
В Старопромысловском районе, западной части Грозного, разрушений гораздо меньше. На домах, в которые все же угодили по пять-семь снарядов, надписи: "Не стреляйте! Здесь живые люди". Вряд ли артиллеристы видели эти надписи. На газонах то и дело попадаются клочья собак - неосторожные животные чаще людей подрываются на растяжках гранат. Старопромысловский район был спасен от сплошного разрушения во многом благодаря стремительному броску Нижегородского и Дзержинского ОМОНов и 245-го гвардейского мотострелкового полка.
Омоновцы предложили осмотреть город с крыши техникума, где они расположились. Интересно, что некоторые окна в здании были заложены не мешками с песком, а ... книгами. С одной стороны техникума - микрорайон, с другой - давно заброшенный завод.
- Новый год встретили на соломе, молча, а первого января вошли в город со стороны Первомайского, - рассказал командир взвода Сергей Косарев, Вошли раньше солдат двести сорок пятого полка. Они нас еще чуть не обстреляли. В этом здании боевиков было человек тридцать, выбили их и пошли вперед.
Омоновец с двумя зарубками на прикладе автомата рассказал, как они дрались здесь целых три недели, показал, откуда по ним стреляли снайперы - с холмов за частными домами.
- Сейчас здесь тихо, - зажмурился на весеннем солнце омоновец.
Мы стояли здесь 26-го февраля, и именно с этих холмов 2-го марта бандиты открыли огонь по колонне подмосковного ОМОНа, входившей в Грозный с запада. Погибло двадцать человек...
Дома напротив техникума стоят почти без стекол, но попаданий снарядов не видно. Лишь в одном доме рухнул крайний подъезд.
- Это саперы перестарались, - рассказали омоновцы, - Хотели взорвать только лестничную клетку на первом этаже, чтобы снайпер не мог забраться на верхние этажи, но не рассчитали заряд.
В соседнем панельном многоэтажном доме живет всего одна семья. Чеченец Имран с матерью, бывший предприниматель, и русская старушка, которую они приютили. Первое время омоновцы их подкармливали, сейчас они получают помощь от МЧС. Покричали этого Имрана, но он, наверное, как раз ушел за хлебом. Вошли в одну из незапертых квартир на первом этаже. В комнате шаром покати, мародеры вынесли все. На полу только три маленьких клубка пряжи, да старое женское пальто.
Пошли на завод, посмотреть могилку убитого боевика. На стене краской надпись: "Мы волки Ичкерии". В цехах зловещая тишина. Что-то скрипит. Мародеры с завода вынесли, пожалуй, все, что можно, кроме стен.
Могилка на газоне, с палками в виде креста, на нем висит старая кепка, рядом - старые кроссовки..
- Яйца у него собаки сожрали, - рассказал об убитом омоновец.