Страница 5 из 12
– Но раньше, когда строили пирамиды, нашим предкам приходилось еще тяжелее, – добавил он. – Высочайшую из всех пирамид – пирамиду Хуфу[10] строили двадцать лет, и каждые три месяца сменялись по сто тысяч человек. Много людей погибло от лихорадки, недоедания и тоски по родине.
Тинро рассказал Нугри и Кени все, что он знал о постройке пирамид.
Это была большая, долгая работа. Сотни плотников устанавливали помосты и наклонные плоскости для подъема каменных глыб. Широкие наклонные плоскости настилались на одном уровне с обеих сторон пирамиды. Запряжки волов, достигнув помоста и сбросив каменную глыбу, спускались на землю с противоположной стороны. По наклонным дорогам шли сотни пар волов. Погонщики погоняли волов криками, бичами и дротиками. Волы ревели от боли. А за погонщиками шли надсмотрщики с бичами и палками. Они зорко смотрели за погонщиками и при малейшем упущении били их сплеча.
С налитыми кровью глазами, храпя и задыхаясь, волы медленно тащились. Спины их были смочены потом, точно волы только что вышли из реки, а с морд клочьями падала пена. На полозьях скользила, покачиваясь, огромная скала. Она была обвязана бечевой и опиралась на высокую спинку. Глыба, казалось, сидела в большом кресле. При каждом движении спинка трещала. А рядом со скалой шли люди, помогая волам. За концы бечевы они тянули глыбу.
Надвигалась ночь. Каменотесы разбили шатры и легли спать, но долго не могли заснуть, взволнованные рассказом Тинро. А утром, лишь взошло солнце, десятники погнали их на работу.
Начальник зодчих с планом в руках отдавал приказания. Вокруг него толпились младшие писцы.
Рассматривая папирус, на котором были начерчены покои и коридоры гробницы, он обратился к начальнику рисовальщиков:
– Не забудь нарисовать картины точно так, как ты изобразил их на папирусе. Заупокойный храм фараона должен быть чудом мира.
– Будет сделано, – низко кланяясь, сказал писец.
– Скажи начальнику ваятелей, чтобы изображения богов были сделаны со всей тщательностью и наибольшим искусством.
– Будет исполнено, – повторил начальник рисовальщиков.
– Сегодня сюда приедет бог наш и отец Миамун – жизнь, здоровье, сила! – продолжал старый писец. – После того как он заложит чертог вечности, зайди ко мне. Да захвати с собой папирус. Не забудь передать начальнику царских работ и начальнику каменотесов, чтоб и они пришли ко мне.
Не слушая ответа, старик возлег на носилки, и рабы понесли его к месту работ.
7
В Долине царских гробниц, у скал, уже производились работы. Несколько сотен полунагих людей заканчивали расчистку холмов, под которыми нужно было построить гробницу. Начальники с минуты на минуту ждали прибытия фараона.
Вскоре прискакал гонец с известием, что едет Рамзес. Загудели трубы. Вдали появилась стража, за ней много носилок. Старый писец приказал приостановить работы, осмотрел расчищенное место.
Носилки фараона приблизились. Рамзес сошел на землю, поддерживаемый жрецом Амона и царевичем Мернептой. Начальники работ упали ниц перед ними.
Фараон не держался уже так прямо, как на празднестве в Фивах, – стан его согнулся. Видно было, что старый Рамзес болен: ему было восемьдесят пять лет, а царствовал он уже более шестидесяти лет. Он кашлял, руки его тряслись. Глядя на людей, стоявших перед ним на коленях, фараон что-то говорил жрецу Амона.
– Бог и отец наш будет молиться своему отцу, – пронесся шопот жрецов и сановников.
Рамзес воздел руки к солнцу. По верованию египтян, фараон был сыном бога солнца Ра. Помолившись, он опустил руки и вздохнул. Взяв у жреца шнур, Рамзес стал обмеривать землю. Затем фараону подали заостренный кол.
Подошел жрец, изображавший бога Тота с головой ибиса, священной птицы. Он помог Рамзесу вонзить кол в том месте, где приходился северо-восточный угол стены. Так же вонзал фараон колья и на остальных углах. Потом он провел мотыгой черту между кольями и присыпал нильским песком место будущей каменной кладки. Оставалось заложить первый камень.
Рамзес взялся руками за деревянный рычаг, и большой камень, легко сдвинувшись с бугра, лег на приготовленное место.
Фараон выпрямился. Он тяжело дышал. Пот катился по его лицу, седые волосы растрепались. Недоумевая, Нугри смотрел на повелителя Египта.
«Что в нем божеского? – думал он. – Такой же бессильный старик, каких мы встречаем тысячи. Как дрожат у него руки! Какое у него исхудалое лицо!
И это бог? Нет, это человек!»
К рамзесу подвели четырех быков – белого, черного, бурого и пестрого.
Он должен был заколоть их и принести бедра животных в жертву богам четырех стран света.
Жрецы усердно помогали фараону. Дрожащей рукой он наносил удары оглушенным быкам – белому, черному, бурому. И вдруг пошатнулся.
Закружилась голова. Он упал бы, если бы жрецы Амона не поддержали его.
Жрец с головой ибиса поднес к губам Рамзеса чашу с напитком. Фараон отпил от нее, глаза его оживились. Он взял нож и твердой рукой поразил пестрого быка.
Нугри смотрел на Рамзеса. Вот фараона подсаживают на носилки. Жрецы и сановники заботливо поддерживают его. Затем рабы отправляются в путь по расчищенной песчаной дороге. За ними следуют жрецы и сановники.
После обеда сотни полунагих людей рыли четырехугольную яму. Работа шла быстро. Нугри не заметил, как яма стала глубокой. Мелькали лопаты, песок сыпался в корзины. Сотни детей, преимущественно мальчиков, спускались вниз и уносили корзины на своих головах. Они шли гуськом к оврагу, чтобы высыпать песок. За целый день работы им платили вдвое меньше, чем взрослым.
Десятники, с палками и бичами из воловьей шкуры, прохаживались, покрикивая, среди детей и землекопов. Нередко пронзительный крик пролетал над песками, и мальчик падал лицом в раскаленный песок. Но второй удар, более жгучий, подымал его на ноги. Иногда вспыхивали злые голоса, слышались угрожающие крики. Десятники поспешно отступали от возмущенных людей и звали на помощь. Прибегали сотские с бичами и палками. Бичи свистели, палки опускались на спины землекопов.
– Не от-ста-вай! – кричали сотские, и десятники подхватывали их возглас.
Нугри исподлобья поглядывал на Кени. Видел, как дрожала у него в руках лопата.
Когда к ним подошел десятник, Нугри спросил, почему каменотесов послали копать землю.
– Мы всегда работали по камню, – говорил Нугри, – и ты, видно, не умеешь отличить каменотеса от землекопа. Где начальник царских каменотесов? Мы желаем говорить с ним.
– Делай, что приказано! – возразил десятник. – А будешь шуметь…
Он поднял палку и погрозил Нугри.
Кени взглянул на рабочих. Одного слова Нугри было бы достаточно, чтоб они бросились на десятника. Однако Нугри поплевал на руки и молча взялся за лопату.
Когда десятник отошел, Кени спросил:
– Почему ты смолчал?
– Что пользы драться с начальством? – возразил Нугри. – Нас избили бы, заковали в цепи и сослали бы на Синайские рудники добывать медь… – И, толкнув локтем Кени в бок, он добавил: – Я решил терпеть. Дни и ночи я думаю о важном деле.
Кени удивился, но не успел расспросить Нугри: подходил десятник.
10
Хуфу – фараон, живший пять тысяч лет тому назад; высота его пирамиды, сохранившейся до нашего времени, достигает 146,5 метра.