Клятву сдержали

К своим я пошел один. На ходу стал громко насвистывать условный пароль. Из будки осторожно вышли Софиев, Манько. Потом появились и остальные. Они медленно направились к повозке.

- Ну, здарова, украинские сябры! - Николай первым протянул Софиеву руку. - Рады бачыць вас на беларускай зямли!

Они крепко обнялись.

Это произошло 18 августа 1942 года. Первая часть задания Одухи была выполнена.

Нас разместили по хатам в деревне, и мы впервые за много дней вволю отоспались.

НА БЕЛОРУССКОЙ ЗЕМЛЕ

Наши новые товарищи рассказали нам много интересного и радостного о партизанском движении в Белоруссии. Здесь оно приняло поистине всенародный размах. Из местных жителей и бойцов, попавших в окружение, образовывались все новые группы, которые формировались в отряды по сто и более человек. Партизанские отряды не давали покоя врагу ни днем, ни ночью.

К тому времени, когда мы попали в Белоруссию, там уже целые районы контролировались партизанами. Фактически была восстановлена Советская власть в Октябрьском районе, изгнаны немцы из многих деревень Глусского, Старобинского, Стародорожского, Слуцкого, Осиповичского районов. Все действия партизанских отрядов координировались и направлялись Минским подпольным обкомом партии, который в свою очередь имел прочную связь с Большой землей.

Руководители белорусского партизанского движения приняли самое теплое участие в нашей судьбе. 20 августа вся наша группа прибыла в штаб соединения, а вечером того же дня нас приняли Василий Иванович Козлов и Михаил Петрович Константинов. Эта памятная встреча хорошо запомнилась, потому что оказалась поворотной в моей судьбе.

Состоялась она в одной из хат деревни Альбинск Октябрьского района, где в то время базировался штаб соединения. Когда мы, все девять, вошли в хату, там нас уже ждали. В просторной горнице за большим столом кроме Козлова и Константинова сидели Роман Наумович Мачульский и Иосиф Александрович Бельский. Все были одеты в полувоенную форму - защитного цвета кителя с отложными воротниками без знаков различия, галифе.

Сразу обратил на себя внимание своим внешним видом Василий Иванович Козлов. Подтянутый, лицо открытое, глаза строгие. У Михаила Петровича Константинова были большие "буденновские" усы. Смотрел он на нас веселыми глазами. Роман Наумович Мачульский выделялся высоким ростом, светлыми волосами. Иосиф Александрович Бельский казался рассудительным, уравновешенным.

Партизанские руководители поздоровались с нами, познакомились с каждым в отдельности, пригласили поближе к столу.

- Ну, дорогие друзья-украинцы, рассказывайте, с чем вы к нам пришли? обратился Василий Иванович к Софиеву.

Завязалась неторопливая беседа. Мы рассказали о славутском подполье, его руководителе докторе Михайлове, о нашем небольшом отряде, первых боевых операциях, о том, с какой целью послана наша группа на связь с белорусскими партизанами.

Слушали нас внимательно, не перебивали, лишь изредка задавали уточняющие вопросы: когда вышли в путь, куда решили податься Казбек и Гоголь, какие потери понесли в бою под Берездовом, с нами ли "чудо-пулемет"? Слушая, Василий Иванович потирал ладонью свой высокий лоб, Константинов что-то записывал, Бельский и Мачульский время от времени выходили из хаты, потом возвращались.

За окнами тем временем стемнело, хозяйка внесла в горницу две коптилки, сделанные из снарядных гильз.

- Думаю, дальше вам идти незачем, - обращаясь ко всем, сказал Козлов. Связь с Большой землей у нас хорошая, сегодня же доложим о вашей группе. Ну, а там... Будем думать, что дальше делать. Верно?

Он посмотрел на Константинова, тот, соглашаясь, кивнул. Мачульский встал из-за стола, подошел к Шантару, спросил:

- Вы сказали, ваша фамилия Шантар? У нас в одном отряде командиром Шантар. Случайно, не родственник ваш?

- Как его зовут? - насторожился Вася.

- Владимир.

- Владимир?! - Вася вскочил. - У меня брат Владимир!

- Что ж, - вмешался в разговор Василий Иванович Козлов. - Устроим вам встречу. Может быть, действительно брат.

Встреча эта состоялась через несколько дней. Владимир оказался на самом деле братом нашего Васи. Радости обоих не было границ. По просьбе Владимира Вася Шантар был зачислен в отряд к своему брату рядовым бойцом.

Мы же ожидали решения с Большой земли. Оно по каким-то причинам задерживалось, и мы пока жили в соединении Козлова. Несли внутреннюю охрану, участвовали в боевых операциях. Разместили нас по хатам. Хозяева отнеслись к нам радушно. Они уже знали, кто мы и откуда. Все это были наши, советские люди, у которых родные - глава семьи, сын, брат - или служили в Красной Армии, или сражались с врагом в партизанах.

Мне, как врачу, с первых же дней поручили санитарную службу. Контролировал санитарное состояние пищеблоков, партизанских бань, занимался лечением больных и раненых партизан.

В середине сентября 1942 года немцы активизировали действия против партизан. Тревожные сообщения о том, что фашисты накапливают силы для большого наступления, стали поступать все чаще. Командование соединения решило дать врагу бой.

Бой этот произошел 16 сентября. В этот день рано утром наши передовые посты доложили, что на село Альбинск наступают два гитлеровских батальона. Враги вооружены автоматами, пулеметами, минометами. Наши отряды к тому времени еще не имели достаточно автоматического оружия. Вот почему, несмотря на то что сражались все мужественно - бой длился несколько часов, врагу удалось вытеснить нас из деревни.

Однако дальше противник не пошел.

В альбинском бою погиб мой друг Симон Кадакидзе.

Руководил обороной генерал Константинов. Эмоциональный, подвижный, он успевал бывать повсюду и везде вовремя. В одном подразделении он появлялся, чтобы поднять боевой дух партизан, в другом - чтобы предложить командиру удачный обходный маневр, в третьем - чтобы лично повести в атаку. Человек большой храбрости, он, казалось, совсем не остерегался пуль. И был словно заколдован от них. Всегда впереди, всегда на виду у партизан... "С таким командиром не пропадешь!" - говорили о нем бойцы. Все мы были прямо-таки влюблены в. этого мужественного человека.

В нашем подразделении он появился, когда уже была получена команда отходить в лес. Ловко перепрыгнул через плетень, кубарем скатился в ложбинку к командиру, сдвинул на затылок фуражку, сказал:

- Вот что, Пущин... Остаешься прикрывать отход. Держись, пока не отойдем в лес. Продержишься?

- Постараюсь, - ответил Казимир Францевич. - Как, ребята, продержимся?! - повернулся Пущин к нам. - Генерал приказывает.

- Продержимся! - дружно ответили партизаны.

- Великолепно! - весело похвалил Константинов. - Ну, я пошел. До встречи в лесу.

Пригибаясь, он отбежал на несколько шагов, повернулся, крикнул:

- Следи за огородами! Сдается мне, они думают тебе в спину зайти...

Действительно, в конце огородов на грядках с почерневшими кустами картошки появились фигуры врагов. Они пока не стреляли, накапливали силы для решающего броска.

- Кадакидзе, Голиков! - скомандовал Пущин. - Надо подползти поближе к ним по меже. Как только поднимутся в атаку, открывайте фланговый огонь!

Я видел, как Кадакидзе и Голиков ползли по меже, потом скрылись в лебеде. Враг между тем пошел в атаку. Мы открыли огонь. Гитлеровцы залегли, метнули несколько гранат. Взрывы справа, слева. На несколько мгновений все исчезло в клубах дыма. А когда он рассеялся, я увидел, как по меже торопливо ползет один Голиков.

- Друян! - тревожно позвал он. - Симон ранен...

Я бросился к нему.

Когда мы подползли к Симону, он был уже мертв. Осколки гранаты угодили в голову и в живот. Струйка крови запеклась на лбу, затерялась в густых седых волосах Симона. Глаза его были открыты, на лице застыло выражение какого-то трогательного детского удивления. Мы уже ничем не могли ему помочь. Я закрыл глаза товарища. Прощай, друг...

Сидненко тронул меня за плечо, тихо сказал: