Душный театр

Студент. А топорик, дедуля, все же принес.

Муза. Ты еще "Облакаплывут в Абакан" спой...

Студент. Как тебе идет-то!

Еев. А почему бы и не "Облака"?

Студент. Прямо изваяние. Вышку вместо пьедестала. (Берет топорик.) Извините, Ермил Владимирович. (Рубит столб.)

Пауза.

Муза. А потому, Еев! Потому что сколько уже можно?! Ты вон когдапро войну картины по телевизору крутят -- морщишься. А про лагеря, думаешь, надоело меньше? Подожди, я знаю, чт ты возразишь. Но ведь это одно и то же: здесь издано, там издано, Галич под полою напел.

Мотоциклист. Именно: под полою.

Муза. Все, кому это хоть капельку интересно, более чем в курсе. И "ГУЛАГ" прочитали, по голосам хотя бы услышали, и "Крутой маршрут", и все что угодно.

Мотоциклист. Правильно, Музочка, верно.

Муза. Ну, появится рядом с Могилой Неизвестного СолдатаМогилаНеизвестного Зэкаи станут к ней так же новобрачных таскать. Легче тебе от этого станет?! Погоди, не перебивай! Тебе вот не нравится, что я наэти косточки покушаюсь, насвятые.

Студент. Вон оно что!

Муза. А те, в которых роешься ты -- они менее святы? Тут, понимаю, возможно, лежат кости твоего отца. А там -- пра-прадеда. Или сколько еще нужно этих пра? (Всем.) Население Евразии в общем-то отсюдапошло, из Минусинской котловины!

Школьница. Отсюда?

Муза(сноваЕеву). Ты уверен, что владельцы этих костей погибли менее страшной смертью, чем тех? Или более справедливой? Какие здесь орды только не сталкивались, какие войны ни прокатились! А об азиатской жестокости представление ты имеешь. Дапросто возьми всю историю человечества, от самой зари. Помнишь, в Африке нашли тысячи проломленных черепов? Это ведь тоже были уже люди. Почти люди! А те, которые помельче, попроворнее, убивали их, чтобы высосать мозг. Лакомки. Тоже святые, получается, косточки. Кстати, мы, судя по всему, от этих, от мелких, от лакомок и пошли. А что творилось еще до того, как они стали людьми? Полулюдьми. Мне недавно попалась наглазастатья о коловратках. (Всем.) Рачки такие микроскопические, вроде дафнии, рыбий корм. Меньше миллиметрав диаметре. (СноваЕеву.) Они ведь, представь, тоже рождаются, размножаются -- то есть любят! -- и умирают. У них тоже свои трагедии! Давай поплачемся и над ними! И заодно над атолловыми рифами. И над бактериями тоже. А что? почему нет? Да, Еев, согласна: мы наделены сознанием, хотя не очень понятно, зачем. Сознанием, способностью со-чувствовать, понимать чужую боль. Но болей тогдазавсе мириады, прошедшие по этой земле и сгинувшие в ней. Не дели их набеленьких и черненьких. Человек смертен -- вот его главная трагедия! Плачь по Человеку как курьезу Биосферы и по Биосфере как курьезу Материи. И не занимайся антропологией, не изучай биологический вид Homo Sapiens, если не имеешь сил отключиться наэто время от того, что сам -- человек! Если тебе не дорогахоть мельчайшая капля не разбавленной слезами истины. Может, ты откроешь свою истину, другую. Но мне кажется, что прозрения возникают только нафундаменте скрупулезного, объективного труда, точного анализа. А не в блаженном созерцании.

Мотоциклист. Хотя концепция созерцания тоже, как известно, существует.

Муза. В таком случае, не стоит отрываться от него наразные (в сторону раскопа) пустяки.

Пауза.

Извините. Я, кажется, погорячилась. (Садится у костра.)

Пауза.

Школьница. Выпить чего-то захотелось.

Пауза.

Сторож. Нет, барышня. Человеку обязательно надо, чтобы он правый был. Рачки, можно выразиться, рачками, ачеловек...

Муза. Налейте мне, Миша, спирта.

Студент. Надо бы развести.

Муза. Я -- так. Ничего.

Студент. МузаАхатовна... МузаАхатовна!

Муза. Что?

Студент. Глотку обожжете. Неразведенным.

Муза. Глотку? Ах да, конечно. Разведите, Миша. Пожалуйста, разведите.

Студент. Саша, у вас воды не осталось?

Александра. Воды?

Студент. Давайте сбегаю. (Забирает котелок, уходит.)

Александра. По-вашему, Муза, выходит: зря мы тут все суетимся... копошимся... небо коптим... Бессмысленно?

Муза. А Бог его знает! Может, просто, не понимаем чего.

Сторож. Кто не понимает, акто, можно выразиться, и понимает.

Еев. Она, Сашенька, о том, что ученый должен отрешаться и воспарять.

Муза. Именно, Еев! Воспарять! И ты, вообще говоря, больше других знаешь в этом толк.

Пауза.

Сторож. А меня, барышня, ты, можно выразиться, так и не уговорила.

Муза. Господи! Пуп земли! Дануждамне былавас уговаривать! (Пауза.) А водки не осталось?

Школьница. Надонышке.

Мотоциклист (передавая водку). Не боитесь, Музочка?

Муза. Чего?

Мотоциклист. Что воспользуюсь.

Муза. Чем воспользуетесь?

Мотоциклист. Вашим состоянием.

Муза. Ради Бога, Игорь. (Выпивает.) Пользуйтесь, если получится.

Мотоциклист. Ловлю наслове.

Школьница. Рыбак выискался.

Александра. Мне холодно, Миля.

Еев накидывает наАлександру куртку.

Мотоциклист. А мы сейчас дровишек еще подложим.

Школьница. Песни-то будут?

Александра. Миля, спой.

Еев. Я... Извините... Я несколько устал. Плесни, Саша, спирту.

Школьница(Музе). Нагнали навсех тоски. Хотите, анекдот? У одной девочки сперли джинсы...

Мотоциклист. Помолчалабы лучше.

Школьница. А чего это мне молчать? Я здесь как все, равная.

Мотоциклист. Я ведь тоже равный. И тоже могу рассказать анекдот. Еще смешнее! Как одну девочку взяли научет в вендиспансер, потому что оназанималась...

Еев. Давайте, обойдемся сегодня без мрачных анекдотов.

Муза. И впрямь, Игорь. Не надо.

Мотоциклист. Если уж вы, Музочка, просите...

Еев. Давайте просто послушаем ночь. Степь. Посмотрим назвезды. (Пауза.) Наэтом вот самом месте, десятки тысяч лет назад, еще до последнего оледенения...

Сторож. Погоди, Ермил Владимирович. Вроде кто копошится.

Мотоциклист. Пускай, отец, копошатся. Они копошатся, амы...

Муза. Простите, Игорь. Кто -- мы?

Мотоциклист (спохватившись, весело, дурашливо). Мы -- это, Музочка, мы с вами. Мы все! Потомки, так сказать, тех, которые... (Кивает нараскоп.)

Школьница(Мотоциклисту). Вы вон чей (наСторожа) потомок.

Мотоциклист. В каком это смысле?

Школьница. Отцом зовете.

Сторож. Остроумная больно.

Александра(тоскливо). Мишакуда-то канул...

Мотоциклист. Вам, Сашенька, все равно больше нельзя. А мы и без Миши -- по граммулечке. (Разливает спирт.) Ничего, Музочка: обожжемся -- до свадьбы заживет.

Александра. Пельмени остыли. Лягушки-лягушками.

Мотоциклист (Сторожу). Как, уважаемый?

Школьницахохочет.

Не хочешь сказать тост?

Сторож. А почему ж, можно выразиться? И скажу.

Мотоциклист. Просим, уважаемый, просим!

Сторож. Меня вон эта, можно выразиться, мокрощелкаВаньком зовет...

Еев. Вы, Иван Лукич, воздержитесь от оскорблений, пожалуйста. Хотя бы в моем присутствии.

Сторож. Оскорбления в правде никакого нету, но могу и воздержаться.

Мотоциклист. Вот, уважаемый, и воздержись.

Школьница. Тебя, Ванёк, вся деревня так зовет!

Сторож. Это потому что я тут в лагере, в охране служил.

Мотоциклист. Ай дапапаша!

Александра(Ееву). И ты с ним после этого...

Муза. А вы, Иван Лукич, ничего, часом не путаете?

Еев. И я с ним после этого. Да.

Муза. Может, вы и в охрану-то потому подались, что с детствав Ванькх ходите?

Сторож. А чего ж барышня? Может, и потому. Так вот, я хочу засебя выпить.

Мотоциклист. Хорош тост!

Сторож. Поскольку -- честно тогдавсе выполнял. Вы одобряли, голосовали, насобраниях выступали. Писали в газетах. А я, можно выразиться, вашу волю -- в жизнь.

Мотоциклист. Нас, уважаемый, и насвете тогдане было.

Сторож. Значит, родители ваши. Деды. Все одно.

Муза. Плохо, видать, вам, Иван Лукич, живется, коль самому засебя тосты приходится говорить.