Воспитанник богов

Он обошел вокруг статуи, вытесанной из одного громадного ствола неизвестного дерева. Грубо обструганная поверхность отливала вороненой сталью.

Серп, зажатый в правой руке Марены, мало чем напоминал сельскохозяйственное орудие. Да это было и неудивительно, ведь она собирала не злаки, а жизни своих подданных.

— Ну, до меня тебе не добраться, — вновь тихо сказал Млый.

— Ты так считаешь?

Вопрос застал врасплох, Млый думал, что остался с идолом один на один, поэтому вздрогнул и обернулся.

Жрец — тот самый старик, которого он уже встречал неоднократно, стоял около низкой храмовой постройки и внимательно наблюдал за Млыем. Только сейчас почему-то Млый обратил внимание, что за пояс у него заткнут такой же, как у Марены, серп, больше напоминающий ятаган степняков, приходящих с юга.

— А ты думаешь иначе? — вызывающе спросил Млый.

Старик его раздражал, мало того — он его боялся, возможно, не отдавая себе в этом отчета.

— Конечно! Никто не может избежать вечной жатвы. Но ведь ты пришел не для того, чтобы спорить со мной об этом.

— Я пришел не к тебе, — Млый вновь почувствовал, как заныло пораненное медведем плечо. — Я хочу знать, где мой меч!

— Меч больше не принадлежит тебе.

— Я его не отдавал. Меч забрали против моей воли.

— Это теперь неважно. Но, если хочешь, можешь на него посмотреть.

Предложение прозвучало унизительно. В нем чувствовались издевка и уверенность, что Млый не сможет изменить сложившийся порядок вещей. Меч отдан Эгере в жертву, и — точка!

Но если можно увидеть, то, значит, можно и взять!

— Покажи, — тихо, но угрожающе сказал Млый.

Старик, похоже, не придал тону его голоса никакого значения.

— Пойдем, — жрец призывно махнул рукой и первым вошел в храм.

Перед открытой настежь дверью Млый все же замешкался. Не очередная ли это ловушка? Но потом упрямо тряхнул головой — будь что будет.

Внутреннее помещение храма отличалось от двора лишь тем, что было накрыто крышей — большое неуютное пространство с земляным полом и узкими окнами, размещенными так высоко, что до них с трудом можно достать рукой. Изображение Эгеры внутри храма отсутствовало, зато в множестве были расставлены, примерно в полтора человеческих роста, идолы, в которых Млый не смог узнать никого из известных ему богов.

Женщина с большой змеей, кусающей ее в плечо. Раскрашенные глаза жертвы вытаращены в смертельном испуге. Воин со сломанным копьем, беспомощно опустивший руки. Еще один воин, пытающийся разорвать на горле блестящую цепь. Цепь сделана из настоящего металла.

Млый бродил среди идолов, как среди музейных экспонатов, недоумевая, зачем жрец позвал его сюда. И вдруг увидел свой меч.

Заслоненная вначале фигурой воина, перед ним внезапно возникла его собственная статуя. То, что это именно он, сомнений не было. В грубо выточенном лице безошибочно угадывались его собственные черты. Но не это поразило Млыя больше всего — идол был пронзен насквозь мечом. Его мечом!

Клинок вонзили в деревянное изображение с такой силой, что он пробил его навылет, словно стальной иглой насекомое.

— Что это? — невольно воскликнул Млый и вытер со лба испарину. — Что это значит?

— Это значит, что твой меч и ты сам навечно теперь принадлежите Эгере. За любой попыткой уйти от Эгеры последует смерть.

— Но почему? — растерянно спросил Млый.

— Так хотят Отшельники. А что желают они, всегда угодно Эгере.

— А если я не соглашусь, — зловеще прошептал Млый. — Никто не волен распоряжаться за меня!

Он схватил рукоятку меча и с силой рванул ее. Идол покачнулся, но меч остался торчать в дереве так же прочно.

Млый заворчал, как рассерженный медведь, и со второй попытки выдрал идола из земли, как будто корчевал пень. Меч при этом не подался наружу даже на сантиметр.

Пока он бесцельно бился со своим собственным изображением, отовсюду уже бежали жрецы, призванные стариком. На Млыя навалились сзади, скрутили за спиной руки. От резкой боли в груди и в спине Млый обмяк, бессильно подкосились ноги. Его вынесли за ворота храма и бросили прямо на землю.

В толпе захохотали.

Более униженного положения Млый не испытывал никогда.

Хорошо слаженные действия жрецов, отлично владевшими приемами рукопашного боя, напомнили ему о собственном бессилии.

— Отстаньте от него! — рыжая Дора подбежала к Млыю первой. — Разве вы забыли, что горец ранен!

Девушка склонилась над Млыем, и он почувствовал запах мускуса, которым проститутки пользовались для вызова страсти у желающих принести жертву Эгере. Больше всего Млыю хотелось сейчас уйти с площади, исчезнуть, забиться в какую-нибудь нору и хоть на время остаться одному. Словно поняв его состояние, Дора помогла подняться Млыю с земли и, подставляя ему плечо для опоры, повела прочь. Млый не сопротивлялся.

— Ты слишком спешишь, горец, — девушка на ходу заглянула ему в лицо. Слишком торопишься. Тебе надо набраться сил.

— С тобой их можно только потерять, — попытался неуклюже пошутить Млый, испытывая невольную благодарность за помощь. — Отведи меня обратно в трактир.

— Разве ты не пойдешь ко мне? — удивилась Дора.

Млый отрицательно покачал головой:

— Нет, мне нужно побыть одному.

— А кто будет лечить твои раны? — голос Доры звучал настойчиво. — Кто будет за тобой ухаживать?

По пути она остановилась около лавки торговца лекарственными травами: купила какую-то мазь и высушенный пучок растений.

Долгий обратный путь настолько измотал Млыя, что, вернувшись в свою каморку, он буквально рухнул на постель и тут же забылся в нездоровом горячечном сне. Временами он просыпался, чувствуя прикосновение мягких ладошек к своей коже — Дора втирала в раны мазь, сделала горячий настой из купленной травы и заставила выпить. Через несколько часов Млый очнулся и почувствовал себя несколько лучше. Он ничуть не удивился, обнаружив, что Дора никуда не ушла, но ее присутствие сковывало Млыя, он испытывал непонятную стеснительность. Прогнать девушку мешала только благодарность за оказанную помощь.

Каморка оказалась чисто прибранной, дверь Дора не закрывала, чтобы свежий воздух беспрепятственно мог проникать внутрь, и ничуть не смущалась любопытных взглядов посетителей трактира, иногда покидавших зал исключительно для того, чтобы поглазеть на раненого горца.

— Почему мне не разрешают уйти? — задал мучивший его вопрос Млый. Кому я здесь нужен?

— Ты сам знаешь кому, — тихо ответила Дора. Она успела не только прибрать комнату, но и стереть краски с лица. Если бы не огненно-рыжие волосы, то она, пожалуй, очень походила бы на Ольгу. — Тебя не пускают Отшельники. А чтобы быть полностью уверенными, что ты останешься на месте, рядом с тобой всегда будет старший жрец. О, он великий маг!

— Великий враг! — по-своему переиначил ее ответ Млый. — Жаль, что со мной нет Сторожича.

— Я не знаю, о ком ты говоришь, — призналась Дора. — Но я тебе помогу. Я тебя вылечу, и ты останешься в городе. Я видела, как ты бился с медведем. Его мог победить только необыкновенный человек. Такого не случалось много лет, а некоторые говорят — никогда. Ты и сам можешь стать магом!

Слова девушки прозвучали простодушно, но Млый насторожился. Она его вылечит, и он здесь останется. Нет, так дело не пойдет!

— Дай мне побыть одному, — попросил он.

— Ты меня прогоняешь? — упавшим голосом сказала Дора. — Я тебе совсем не нравлюсь?

Вот в этом Млый боялся признаться даже самому себе. Дора была не просто привлекательна, она была красива. Нежная молочно-белая кожа с редкими веснушками, большие темно-синие глаза, временами распахивающиеся в наивном удивлении, полный чувственный рот. Нет, недаром говорил ему о Доре калека, когда они шли к храму. Дора по праву могла считаться лучшей шлюхой Эгеры. И все-таки — шлюхой!

— Уйди! — уже настойчиво попросил он. — Мне надо подумать.

Подумать предстояло о многом. Дора все-таки ушла, оставив в каморке легкий запах мускуса, Млый закрыл дверь. Может быть, он прогнал девушку зря? Ведь оставаясь один, он даже не может толком выспаться. Он все время боялся нападения и нервно дремал, чутко прислушиваясь к каждому шороху. А теперь выяснилось, что он не сможет вернуть себе оружие. Как только он окрепнет достаточно для того, чтобы вступить в битву с жрецами, он попытается отвоевать свой меч. Но, кажется, Дора говорила, что старший жрец — маг, и он все время находится рядом. Теперь последние сомнения в том, кто противостоит ему, у Млыя отпали. Конечно, старик! Вот его и следует опасаться прежде всего.