Сады Шахерезады

-Да, Мудрый, - кратко ответил Даррк. - Но скажи мне и другое. Ты говоришь, ритм сердца - ритм человеческого времени. Если бы у людей не было сердца, они жили бы вечно?

Урмаш усмехнулся самой своей загадочной усмешкой, пригладил бороду, затем сложил руки на груди. И только после этого заговорил:

-Счастлив тот, чей путь недолог, кайлэни-Даррк. Зачем людям жить вечно? Вечность Харара вокруг нас, но не в нас. Она как дом, который смертный строит на века. Прожить в нем он сможет недолго, но после него в доме останутся его дети, внуки и правнуки. И этот дом дает его обитателям покой, защищенность, силу, веру в жизнь. Вечность - это дом, Даррк, где тихо и покойно, где не грозят никакие беды и ненастья.

-Слова твои, о Всезнающий, светлы, подобно полдневному небу, и многомудры, подобно воле светлоликого Гилу. Они не оставили в моем уме вопросов и тревог. И теперь я могу покинуть вашу обитель, о Хранители вечности, со спокойным сердцем. Мой путь виден мне ясно. Его узор сплетен искусно и с великим тщанием, и его зов становится во мне все громче и сильнее. Я чувствую, как он оживает во мне и отбирает у меня все, что ранее было тем, кого называли Даррэк. И лишь пустое любопытство еще осталось от того, прежнего, который жил в моем теле. Кайлэни знает, кто он и зачем он. Но он не ведает, почему именно он. Без этого узор не полон - в нем нет замыкающего ключа. Как становятся кайлэни, ответьте, Хранители!

Четверо Старейших не спешили разбивать свое молчание. Дэлур, скосив глаза в сторону, все так же хмуро почесывал в бороде. Логан отрешенно застыл, уперев подбородок в посох. Нур с беспокойным интересом обегал взглядом всех троих. Урмаш задумчиво улыбался чему-то увиденному внутренним взором.

-Ты сам знаешь это, кайлэни, - заговорил наконец Хитромудрый. Древнее Знание уходит от нас безвозвратно. То, что ты взял из него, уйдет вместе с тобой в Никуда. Так угодно богам.

Даррк молча склонил голову. Ничто больше не держало его здесь, в Доме Старейших. Формула прощания прозвучала глухо и бесцветно, как иссушающий говор ветра в пустыне. Его никто не провожал - он сам отыскал выход из тысячекомнатного жилища Старейших, полагаясь на неведомо откуда взявшееся пространственное, почти звериное чутье.

Даррк шел к своему дому. В Хранилище идти было незачем - само Древнее Знание изгнало его оттуда. "Разорвать нить Неразрывного... - вспомнил Даррк слова Урмаша, - не под силу даже богам". Но кайлэни размыкают бег времени. Разрывают неразрывное. И поэтому уходят в Никуда. В этом нет ничего человеческого. Наверное, думал он, кайлэни перестают быть людьми. Иначе как побеждают Смерть?

Улицы Харара встретили его привычным, но ставшим вдруг очень далеким и как будто стеной отгороженным от него гомоном и движением. Даррк неспешно уходил из средоточия города к окраине. Туда, где ждали его дом и его продолжение в вечности - семилетний Рок. Торопиться было некуда.

Иллоэ встретила его на пороге доверчивым взглядом своих больших, очень темных, как речная вода в глубине, глаз, полных любви и дарующих покой. Ни о чем не спрашивая, повела к накрытому полдневной трапезой низкому плетеному столику. Рок, как обычно, возился на заднем дворе со своими червяками.

Торопиться было некуда. От Шебалу его отделяли два захода солнца. Значит, в запасе была вечность.

* * *

-Отверткин, подожди, пожалуйста. И не отпускай мою руку, а то ты можешь потеряться.

-Этот червяк уже дохлый, сейчас я возьму другого... И я немножко устал. Мне надо передохнуть чуть-чуть. Ладно, Отверткин?

-А знаешь, Отверткин, я, кажется, догадался, как передвигаются в Нездешнем мире. Тут не ходят ногами и не летают. Здесь надо просто крепко держаться за слова и тогда они унесут туда, куда хочешь. Правда, здоровски, Отверткин?

-И я знаю, почему так. Отверткин, ты когда-нибудь играл со словами?.. А я играл. Я знаю, что они все мертвые. Просто взрослые привыкли считать их своим продолжением и договорились друг с дружкой, что каждое слово значит. А по-настоящему в них нет ничего. Просто буковки рядышком. И иногда они очень сильно мне мешают, слова эти. Без них было бы лучше. Они все портят. И врут. Я не хочу, а они все равно врут. Они говорят совсем не то, что мне нужно. Ты этого не поймешь, Отверткин. Папа говорил, что ты твердолобый.

-Они мертвые, и поэтому живут в Нездешнем мире. Они тут везде и могут отвезти в любое место... Только знаешь, Отверткин... Они опасны для живых. Они могут убить. Или так измучить, что захочется навсегда остаться тут, в Нездешнем. Не будет сил вернуться обратно... Отверткин, я ведь вернусь, правда? Вот доведу тебя до Кольца и вернусь... Обязательно вернусь... Я только совсем немножко устал... Сейчас отдохну, и мы пойдем дальше...

2.Второй. Как стать маньяком

-Отверткин, я думаю, тебе сильно повезло. Здесь очень красиво, правда?.. Смотри, сколько радуг сразу! Один, два, три, четыре, пять. Сразу пять! А у нас там больше трех не бывает. Я один раз целых три видел. А здесь - пять! А вон, вон, смотри какие огоньки летают. Это, наверное, такие бабочки Нездешние! Ой, а это что? Отверткин, гляди, какие смешные! С пятачками на мордах и с хвостами. И рога на башке. Куда они так скачут?.. Чего ты говоришь?.. Да пускай ускакивают, я же не собираюсь с ними в догонялки играть. Мы же по делу идем, Отверткин! И я уже хочу скорей дойти, а то вдруг папа вернется. Он может напугаться, когда тебя увидит, и все испортит.

-Ай! А этот-то тоже уже дохлый! Отверткин, я не заметил, что он уже того. И кажется, мы немножко заблудились... Подожди, я сейчас возьму еще одного и поищу дорогу...

3.Третий. Забытые и Неведомые

"В запасе - вечность".

Да, любили древние изъяснятся непонятно и высокопарно. Они считали себя равными богам, не хотели уступать им ни в чем - ни в речах, ни в делах. Гордые очень были люди, бесстрашные, безудержные. И такое с метрополией творили! Едва в бараний рог не скрутили свой мир. Да только кончилась их эпоха. Повымирали, как динозавры, безбожники и хулители сверхчеловеческого промысла. Наверное, они и сами были похожи на динозавров - огромные, ужасные, прожорливые, беспощадные и с очень маленькими, подслеповатыми глазками. Плохое у них было зрение, у динозавров, чудовищ этих древних-предревних. Петр Тасмани любил рассказывать про них, какого только вранья не наворотил, - но вот одной из его побасенок Иэн верил. Потому что очень уж хорошо складывалась она с его собственными догадками и предположениями о природе и сущности древних людей. Тасмани говорил, что в конце второй эры, где-то веке в двадцатом, у безбожников существовал культ динозавров и их сородичей - драконов. Вероятно, драконы были еще ужаснее, потому что только достигшие совершеннолетия допускались к участию в этом... в драконослужении. А увлечение динозаврами считалось детской забавой. Ее высокомерно называли "Парком юрского периода" - сейчас иронию этого выражения уже не понять, глубинный смысл утерян, но буквально это значило примерно то же, что сейчас инкубаторий - "лягушатник", лаборатория воспроизведения человеческого вида.

Н-да. Все-таки было у них что-то общее - у чудовищ и древних людей. Несомненно. И вот - "вечность в запасе"! Вечны только боги, это всем известно. Они рождаются, как смертные, это да. Но они не умирают - боги бессмертны. А люди умирают, еще как умирают, скоро в этом можно будет убедиться на собственной шкуре. Вечности у них нет, а есть не больше четырех десятков лет. Дольше люди не живут, - только в сказках да россказнях того же Петра Тасмани, специалиста по древностям, как он хвалится на свой счет. Вот уж чему никак невозможно поверить, так это тому, что в конце второй эры люди доживали до ста лет, да еще и тому, что были такие долгожители, которым и 120 было не пределом. Любит он приврать вечерком у костерка с кружкой хорошего брыля в руках - этот Тасманиец. Но человек полезный, нужный. Много знает.

Иэн достал из кармана квадратик носового платка, встряхнул, превращая его в огромный кусок ткани, и громко, звучно высморкался. Всякий, кому довелось побывать узником крепости Бладфорт, знает - более сырых, мрачных и непригодных для жилья подземелий на свете нет. Просто потому, что не может быть. На дворе 5 век третьей эры - какие уж тут могут быть осклизлые, мшистые, кой-где с плесенью стены, вечно мокрые, с обильной течью и капелью потолки, непроглядная темнота узилища и пробирающая до костей промозглость, когда наверху, на земле - вечное лето с иссушающим зноем! Говорят - да тот же Тасмани утверждал, что этим подземельям не меньше полутора десятка столетий, их построили в то время, которое в конце второй эры называли Средневековьем. И уточняли - мрачным средневековьем. То-то и оно. Уж в этом Тасмани не приврал ни на волос. Мрачнее не бывает. И гайморит легко заполучить, и шуршит кто-то по углам в темноте, да и вонь здесь порядочная стоит.