Хелен

Суд присяжных мы избрали быстро. Тех, кто изначально возражал против повешения женщины, отвергали сразу, но таких оказалось на удивление мало. Ложа присяжных очень скоро заполнилась людьми, для которых послать женщину на виселицу не казалось чем-то из ряда вон выходящим. Хелен, пока выбирали присяжных, сидела с отсутствующим видом. Лишь пару раз на её лице промелькнуло чуть удивленное выражение.

Еще её немного позабавило выступление одной кандидатки, которая отчеканила в ответ на вопрос судьи: "Нет, сэр, я не против повешения. Петля палача и шестизарядный кольт - вот что сделало наш дикий Запад приличным местом для жилья, поэтому я считаю, что, вздернув кого следует, мы вершим благородное дело, как и наши предки".

В своей вступительной речи Сандлер был строг, но справедлив. Он тщательно следил за тем, чтобы придерживаться фактов. Нет, крови он не жаждал, тем более - крови молодой женщины, - но ведь мы живем в обществе правосудия и справедливости. За стеной. По одну сторону от которой царит закон, а по другую - бушуют джунгли.

Сандлер носил очки. Впрочем, нет, он их не носил, а лишь умело ими манипулировал. Чтобы подчеркнуть свою объективность, он приподнимал их в воздух; желая придать себе умный вид, водружал на нос; размахивал ими как клинком, когда, словно ангел отмщения, призывал к торжеству правосудия. Я бы ничуть не удивился, узнав, что он практиковался перед зеркалом. Что же касается меня самого, то я лишний раз убедился, сколь мало смыслю в ведении уголовных процессов.

- Если вы против применения высшей меры наказания, - разглагольствовал Сандлер, пылко потрясая очками перед носами присяжных, - значит вам здесь не место. Если же вы свято убеждены, как завещал нам Господь, что убийце не место среди нас, то вас не остановит тот факт, что Хелен Пиласки - женщина. Закон нашего штата не делает различий между мужчиной и женщиной, если мужчина и женщина - преступники. По нашим законам, любая личность, совершившая жестокое и преднамеренное убийство, должна быть приговорена к высшей мере наказания. То есть - к смерти через повешение. Вы должны взвесить все обстоятельства дела и принять решение, я же намереваюсь доказать, что подзащитная, Хелен Пиласки, намеренно и жестоко убила судью Александра Ноутона, мир его праху.

Это была гениальная находка. О мертвых и так не принято злословить, а никто из присяжных не только не был лично знаком с Ноутоном, но и никогда не видел его воочию. Сандлер же прекрасно понимал, на чем я могу строить свою защиту. Если это можно было назвать защитой.

- Ах, мерзавец! - зашептала Милли Джефферс, мой секретарь на процессе. Толстая, неряшливая и уже в летах, она была полностью на моей стороне; возможно, единственная во всем зале. - Уж он-то знал этого паразита как облупленного. Постыдился бы.

- Ничего не поделаешь, Милли, - вздохнул я. - Мы с ним находимся по разные стороны баррикады. У него своя работа, у меня - своя.

Я взглянул на Хелен, которая разглядывала Сандлера с видимым интересом. Вдруг она повернулась ко мне и легонько прикоснулась к моему локтю; в глазах я увидел нескрываемое сочувствие. Ко мне, конечно.

- Плохо дело, да, Блейк?

Я кивнул, встал и поплелся к ложе присяжных. Судья Стайм Харрингтон посмотрел на меня с неодобрением. Законы нашего штата не устанавливают возрастных пределов для выхода на пенсию, а судья Харрингтон был возраста весьма и весьма почтенного. Если верить справочнику, то ему было семьдесят четыре года. Выглядел он недружелюбным, желчным и мстительным. Я слышал, что он обожает навешивать обвиняемым длиннющие сроки, и моментально заметил, что адвокатов, тем более молодых, он не выносит на дух, относя их, должно быть, к поборникам дьявола. Впрочем, ходили слухи, что Сандлера он тоже недолюбливал, считая его выскочкой. Он также был достаточно честен и никого не боялся, что делало его моей единственной, хотя и призрачной надеждой. Прежде чем я начал свою речь, он сказал мне:

- Надеюсь, мистер Эддиман, что вы ограничитесь кратким изложением намерений. У вас ещё будет достаточно времени, чтобы взывать к присяжным.

- Я буду краток, ваша честь, - сказал я и обратился к присяжным. - Я намереваюсь доказать, что моя подзащитная невиновна в преступлении, которое ей инкриминируют. Я собираюсь также доказать, что совершенное ею деяние вовсе не было преднамеренным, а вы, если сочтете мои доводы достаточно убедительными, признаете её невиновной.

Судье это понравилось, а вот Милли, пригнувшись ко мне, прошептала:

- Как, черт побери, ты собираешься это доказывать, Блейк?

* * *

Оскар Сандлер был, конечно, умен, но на мой взгляд с этим делом со стороны прокурора справился бы кто угодно, даже бродячая кошка. Сандлер пригласил всего троих свидетелей. Первым был уже знакомый нам Джонни Кейпхарт, а вторым - также знакомый доктор Сет Хоумер. Третьим свидетелем выступала Рут Ноутон, вдова убитого судьи.

Джонни Кейпхарт повторил примерно то же, что говорил мне в здании полицейского управления.

- Вы утверждаете, что мисс Пиласки сама позвонила вам? - спросил Сандлер.

- Да, сэр, - торжественно ответил Джонни. - Я в это время находился в отдушке. Звонок перевели туда.

- В отдушке? - недоуменно переспросил Сандлер.

- В комнате отдыха, - пояснил Джонни. - Там можно посидеть и расслабиться перед дежурством или после него, кофейку попить или водички.

- Понимаю. Значит, вы находились в этой комнате, когда позвонила мисс Пиласки. Она была взволнована?

Я попытался возразить, но старик Харрингтон отвел мой протест.

- Нет, сэр. Она была спокойна.

Я снова внес возражение и на этот раз судья поддержал меня, велев Джонни Кейпхарту отвечать на вопрос только "да" или "нет", не высказывая собственных суждений.

- Что именно она вам сказала? - спросил Сандлер. - Попытайтесь воспроизвести дословно.

Джонни вытащил свои записи и зачитал вслух:

- Она - мисс Пиласки - сказала мне следующее - цитирую: "Я нахожусь в доме судьи Ноутона. Он мертв. Я его застрелила. Это не было несчастным случаем. Я намеренно убила его. Боюсь, что его жена находится в шоке. Привезите врача. Я буду ждать вас. Я дождусь вас здесь." Вот что она сказала.

- И что вы сделали?

- Как раз в этот миг вошел мой напарник, Фрэнк Донован, и сказал, что наша машина готова. Я сказал, что произошло убийство, и мы с ним бросились к машине. Я только сказал ещё по дороге, чтобы следом выслали врача, доктора Хоумера...

- Уточните, пожалуйста, каково полное имя и звание доктора Хоумера.

- Да, сэр. Доктор Сет Хоумер, полицейский врач управления полиции города Сан-Вердо.

- Благодарю вас. Значит, вы попросили, чтобы доктор Хоумер приехал в дом судьи Ноутона?

- Да, сэр.

- Что вы делали потом?

- Мы отправились к дому судьи Ноутона на нашей патрульной машине. Парадная дверь была открыта и мы вошли в дом. Справа от прихожей находится столовая, а слева - гостиная. Мы сразу прошли в гостиную, потому что, едва войдя, я увидел через полуоткрытую дверь софу, на которой лежала миссис Ноутон...

- Вы сразу поняли, что это миссис Ноутон?

- Нет, сэр, не сразу. Я увидел лежащую женщину, и мы прошли в гостиную. Слева от двери стоял небольшой стол, - он сверился со своими записями, - карточный столик, сделанный во французском колониальном стиле. За этим столом сидела подзащитная, мисс Хелен Пиласки. Перед ней, на столе лежал револьвер. Лицо и руки мисс Пиласки были расцарапаны. Мой напарник, Фрэнк Донован, подумал, что миссис... что женщина, которая лежала на софе, мертва, но мисс Пиласки сказала, что у неё просто обморок и что она сама мисс Пиласки - перенесла её на софу. Я тогда спросил мисс Пиласки, где тело, и она показала на кабинет. Я оставил Фрэнка Донована в гостиной, велев ему перезвонить в управление и поставить шефа Комински в известность о случившемся, а сам прошел в кабинет.

- Где расположен кабинет?

- Он находится прямо за гостиной, сэр. Дверь, ведущая в него, была приоткрыта, я толкнул её и вошел. Тело судьи лежало на спине, рубашка была в крови. Грудь была пробита пулей. Я склонился над ним и попытался нащупать пульс, но тело уже похолодело и начало коченеть. Он был мертв.