Хелен

- А не кажется ли вам, что мне стоит выпить еще?

- Может быть, после ужина?

- Одну порцию.

Я заказал ей виски.

- Как, говорите, вас зовут-то? - вдруг спросила она.

- Эддиман.

- Ваше здоровье, мистер Эддиман.

- Ваша дочь хорошо успевала в школе? - спросил я.

- А?

- В школе. Она хорошо училась?

- Кто?

- Ваша дочь, - терпеливо повторил я.

- А почему, по-вашему, её оттуда выгнали, сучку эту?

- Я имею в виду её успеваемость, - сказал я. - Оценки по разным предметам.

- Она была безнадежна, - сказала миссис Пиласки. - Тупа, как пробка.

- Может быть, все-таки не совсем тупа? - пытался настаивать я.

- Сучонка бесстыжая... Послушайте, что я вам скажу, мистер Иддивен. Я это не каждому говорю, я - женщина гордая. Сейчас гордых людей мало, а я вот как раз такой человек. Но вы... вы ведь вроде врача, да?

- Ну, не совсем...

- В том смысле, что от вас дальше это никуда не пойдет.

- Да, можете мне доверять, - заявил я.

- Так вот, я не хочу, чтобы моя дочь, какой бы она ни была, оказалась на электрическом стуле. Зла я ей не желаю, нет, сэр. Но что еще? Ей было всего двенадцать, когда она позволяла парням щупать себя во всех местах за десять центов. И сама их щупала. Эх и драла же я ее! Кровища так и хлестала! Я ей говорила: прекрати, ты вырастешь дешевой блядью. И - вот видите, так и случилось! Она и стала дешевой блядью! Что делать-то?

- Расскажите про её отца.

- Мерзавец! Он бросил меня двадцать лет назад. Думаете, легко было растить её в одиночку? Нет, сэр. Жизнь - сложная штука, мистер Айзерман...

Она залпом осушила очередную рюмку и, громко икнув, спросила, не закажу ли я ей пива.

- От этой имбирной шипучки у меня жажда разыгрывается. А жажду лучше всего утолять хорошим светлым пивом, мистер Зандиберг...

Я заказал официанту стакан пива и спросил миссис Пиласки про книги.

- Она, должно быть, много читала? Брала в библиотеке книги...

- Читала, как же. Одни комиксы. Журналы ещё музыкальные листала. Много читала, ха! Говорят же вам - одни комиксы. Чего от неё было ещё ожидать.

- А ваш отец был немец? Или, может быть - отец вашего мужа?

- Что?

Я повторил вопрос.

- Слушайте, дорогуша, отца своего мужа я никогда в глаза не видела. Может, у него вообще отца не было. А мой папаша был украинец, который всю жизнь покорячился на сталелитейном заводе и отдал Богу душу ещё до того, как Хелен появилась на свет.

- Но ведь она говорит по-немецки?

- Она-то? Гы-ы! Я лучше говорю по-китайски, чем она по-немецки. Вы что, издеваетесь надо мной? Ни хрена она по-немецки не знает. Во, врунья!

Я встал.

- Я хочу, чтобы вы с ней встретились, миссис Пиласки, - твердо сказал я.

- Встречусь, - вздохнула она. - В конце концов, мать я ей или нет?

* * *

Я позвонил Джо Апполони и рассказал ему про Мэри Пиласки. Он взмолился, чтобы я не приводил её к нему. Он сказал, что с радостью даст ей на расходы пятьсот долларов, лишь бы только я сводил её в "Последний шанс" или в "Бриллиант".

- Да, она, конечно, старая развалюха, - сказал я, - но ведь все-таки она - мать. Где твои сыновние чувства? Что она скажет, если узнает, что Джо Апполони наплевать на мать Хелен Пиласки?

- Не мучай меня, Блейк. Любая мать достойна уважения.

- Разумеется.

- Ее наверняка окружат уважением - в тех домах, что я тебе назвал.

- Послушай, - сказал я. - Она алкоголичка, это верно. Но она нуждается в защите. Господи, есть у тебя сердце или нет? А ещё говоришь, что любишь её дочь.

- Ладно, пес с тобой, - вздохнул Джо Апполони. - Приводи её сюда.

Вот так случилось, что я привез её в "Пустынный рай". Джо, оглядев её снизу вверх, недоверчиво покачал головой.

- Ты уверен, что она - мать Хелен? - спросил он.

- Библия порой ставит под сомнение факт отцовства, - сказал я, материнству же никто ещё вызова не бросал.

- Ладно, не фига кичиться передо мной своим высшим образованием.

- Это её мать.

У матери уже давно пересохло во рту и она осведомилась, нельзя ли промочить горло. Ноги у неё болели, поэтому она уселась за стойку бара в казино. Выпила три порции виски с имбирным лимонадом, а потом попросила пива, так как во рту стало сладко. Джо вручил ей фишек на пятьсот долларов и она отправилась играть в кости, но почти сразу же поцапалась с крупье. Тогда мы отвели её за стол для игры в "блэк-джек", где Мэри Пиласки и спустила все, до последнего цента. Она выпила ещё несколько порций виски и отрубилась. Джо пришлось устраивать её на ночь в одной из своих комнат.

- Вот, значит, какая у неё мать, - сказал он.

- Да, - кивнул я.

- Просто не верится.

- Мне тоже, но она и впрямь её мать.

* * *

Я позволил Мэри Пиласки вволю выспаться и заехал за ней после полудня. Заказал ей обед, который она благодарно уплела. Выглядела она довольно помято, вся тряслась, глаза налились кровью.

- Мне здесь не нравится, - пожаловалась она. - Я домой хочу.

- Разве с вами дурно обращались?

- Нет, все было хорошо, но просто мне здесь как-то не по себе. Все смотрят. Может, я не очень хорошо одета, но ведь я гордая. Мне не нравится, когда на меня пялятся, как на кошачьи объедки.

- Прошу прощения, - извинился я. - Я надеялся, что вам здесь будет уютно.

- А мне обязательно встречаться с Хелен?

- Прошу вас.

- Что ей от меня толку? Да и мне что от этого будет? Только вспомню, как любила её когда-то, когда она была крошкой. А потом вдруг все пошло наперекосяк. Вот у вас, мистер Индимен, есть все: молодость, работа, богатство, положение. А у меня что? Ни черта у меня нет.

Не в силах слушать этот вздор, я поспешно расплатился, усадил её в свою машину и повез в тюрьму. По дороге меня стала бить нервная дрожь, а вот миссис Пиласки, напротив, сумела взять себя в руки, осознав, что встречи с дочерью избежать уже не удастся.

Сидя в комнате для свиданий, мы дожидались, пока надзирательница приведет Хелен. Когда Хелен вошла, мы с её матерью поднялись ей навстречу. Хелен смотрела на нас холодно и с некоторым вызовом.

Я переводил взгляд с неё на её мать, тщетно пытаясь следить за двумя женщинами сразу. Они не делали ни шага по направлению друг к дружке; просто стояли и смотрели.

Мне показалось, что лицо миссис Пиласки прояснилось. Посмотрев на меня, она кинула взгляд на свою дочь, потом снова повернулась ко мне.

- Это не моя дочь, - сказала она.

Мое сердце екнуло.

- Вы ошибаетесь, - сказал я.

- В своей плоти и крови, мистер Зайденберг? Держите карман шире. Вы бы узнали свою мать? Вот я узнала бы свою дочь. Нет, молодой человек, я не ошибаюсь.

- Посмотрите на нее! - рявкнул я. - Перед вами - Хелен Пиласки!

- Возможно, вы и правы, но это не моя Хелен Пиласки. Я же не говорила, что моя Хелен - святая, но она никогда не пошла бы на убийство. Нет, сэр. Нет. Да, эта девушка похожа на мою дочь, но она не моя дочь.

- Это твоя мать, Хелен? - спросил я.

- Вы же слышали, что она сказала.

- Она - твоя мать? - завопил я. - Да или нет?

- Господи, Блейк, не будьте же таким занудой. Чего вы добиваетесь?

- Ладно, - сказал я надзирательнице. - Хватит. Отведите её в камеру.

Хелен увели, а я остался наедине с миссис Пиласки, которая выглядела очень довольной и буквально пыжилась от гордости.

- Так я и знала. Мое материнское сердце чуяло, что Хелен - моя Хелен не способна на убийство.

- Но эта женщина и в самом деле похожа на вашу дочь, миссис Пиласки?

- Да, но это ничего не значит. Допустим, она похожа - и что из этого? Что это доказывает? Сотни женщин похожи на мою Хелен. Да моя Хелен скорее умерла бы, чем соорудила такую прическу, как эта лахудра. Моя Хелен и говорит иначе, и голос у неё другой, у моей Хелен. Да, сэр.

Я повез миссис Пиласки к Чарли Андерсону. О встрече мы с ним заранее не договаривались, поэтому нам пришлось проторчать в его приемной добрых сорок минут, после чего я заставил миссис Пиласки в его присутствии повторить то, что она сказала мне.