Референт

ОБЪЯВИЛ Валерий Попов своим преемником Измайлова. Тут, откуда ни возьмись, объявился конкурент. Называется Столяров. - Это для меня не конкурент! - с присущей ему интеллигентной улыбкой прокомментировал Измайлов. При всем при том, что вплоть до дня выборов "починял примус", то есть никакой пиаровщины не предпринимал - в отличие от конкурента, славного интриганством, а более ничем. Результаты голосования по председателю секции прозы: "Какая боль, какая боль! Аррргентина - Ямайка..." В пользу Измайлова. Идет Измайлов с дядей Мишей Демиденко сразу после голосования пить пиво. Навстречу мертвенно-бледный Столяров Человеколюбивый Измайлов его в упор не видит, политесно увлекшись беседой с Демиденко. Но Столяров придвигается вплотную и говорит Демиденке: - Михаил Иванович! Вы же сами на всех углах говорили, что Измайлов говно! И как писатель, и как человек! А сами за него проголосовали! Стыдно! И быстрым шагом, переходящим в трусцу, - за угол. - Что он сказал? - политесно не расслышав, переспрашивает Измайлов. - Да пошел он в жопу, мудак! - отвечает дядя Миша. - Пиво-то будем? - Будем. И они, Демиденко с Измайловым были пиво (см. где-то выше). Измайлов первые три кружки все-таки рефлектировал: вдруг дядя Миша и впрямь нечто такое озвучивал. Но потом справедливо рассудил, что писатель Демиденко не стал бы пить пиво с говном - и как писателем, и как человеком. И правильно! Вот, например, с доброжелательным Столяровым дядя Миша ни разу пива не пил. Даже на халяву. А доброжелательный как-то с тех пор на глаза не попадался. Наверное, в пути - туда, куда его дядя Миша послал.

ОЧЕРЕДНЫЕ выборы кого-то куда-то. Не писательские, а общегражданские. Избирательский участок, как водится, в обычной средней школе. Урна, куда бюллетени совать, - в кабинете литературы. Ну-ка, ну-ка, вспомним детство, вдохнем той забытой атмосферки! Портреты-эстампы Пушкина, Некрасова, Бунина (о! прогресс!). Плакатики для особо бестолковых: "Жи- Ши- пишутся с буквой И", "Ча- Ша- пишутся с буквой А". В "красном углу" картонный щит с листом ватмана. Виньеточки - цветными карандашами. И текст-методичка аршинными буквами: ЗНАКОМСТВО с книгой 1. Рассмотри обложку книги. 2. Прочитай фамилию автора и название произведения. 3. Рассмотри иллюстрации. 4. Определи содержание книги. 5. Самостоятельно прочитай произведение. ...А мы-то, бедолаги, стараемся!..

ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ ЛИТЕРАТОРУ: Фигура в граните под покрывалом. Покрывало тоже из гранита, цельным куском...

1993 ГОД. Дом сгорел, писатели разбежались... Жаль... P.S. "Петербургский Час Пик" № 99. 1 декабря 1999 года: "Новый уютный отель появится на Шпалерной улице, 18. Ранее на этом месте находился особняк основателя пожарной охраны А. Шереметева. По иронии судьбы особняк этот сгорел... У государства денег на восстановление памятника архитектуры, естественно, нет. Поэтому планируется приспособить то, что от него осталось, под отель на 45 номеров (90 гостей). Общая площадь будущей гостиницы - 4700 квадратных метров. Избранный способ создания отеля называется реконструкцией-реставрацией. Иными словами, значительная часть интерьеров особняка подлежит восстановлению, а при отделке новых помещений будут применены приемы и материалы, которые использовались в XIX веке. Полностью современными будут только двор и подземный гараж общей площадью 500 квадратных метров". Sic transit gloria mundi...

ВТОРЖЕНИЕ Правда о Бармалеевке-83 Предуведомление Бармалеевка (Малеевка) - подмосковный Дом творчества, где в пору Застоя энтузиасты умудрялись проводить конвенты молодых фантастов со всего тогда еще нерушимого Союза. Иные из персонажей по прошествии лет и лет стали почти классиками. Иные - даже лауреатами Государственной и прочих премий. Иные - бросили писать. Иных уж нет... Но тогда - когда мы были молодые и чушь прекрасную несли... ПРОЛОГ Много легенд и народных поверий связано с Бармалеевкой. Нам нужна только правда. Нам: Рыбакову, Столярову, Измайлову. Для чего и посылают.

СЛУХИ Рыбаков сразу заявляет, что ни в какую Бармалеевку не поедет. Он часто так заявляет. Он любит, чтобы его уговаривали. Все знают, что он поедет. Поэтому уговаривают вяло. Рыбаков соглашается. Что такое Бармалеевка? Отвечают бармалеевцы прошлогоднего призыва - Витман-Логинов, Жилин, Майзель: "Бармалеевка - кругом одни писатели, они много пьют и много говорят о фантастике, еще им показывают кино". Год назад там Витмана-Логинова назвали классиком. Так он говорит. Как назовут нас? Жилин говорит: "Там отлично кормят". Майзель молчит. Он вообще ничего про Бармалеевку не помнит. Он вообще ничего не помнит. И вообще отсутствует. Поэтому не говорит.

ТРИ НАКАЗА Какие будут напутствия? Борис Стругацкий (он же Экселенц) напутствует: а) не пить, б) не болтать, в) не рассказывать анекдотов, только слушать. Принимаем к сведению. Столяров говорит: "Две недели потерпеть можно". Измайлов тут же рассказывает анекдот с сильным содержанием. Экселенц смотрит тревожно, понимает - нужна отдушина. И разрешает: "Несите всех по кочкам как хотите!" Хорошо...

ЕЩЕ НЕ ЕДЕМ Кто придет первым, тот займет нижнее место. Так договорились. Первым - Столяров. Двадцать минут до отхода поезда. Койка занята. Пятнадцать минут. Никого. Десять минут. Появляется интеллигентный Измайлов. Пять минут. Рыбакова нет. Три минуты. Рыбакова нет. Измайлов и Столяров нервно беседуют о литературе. Минута. Роняя чемоданы, появляется Рыбаков. Едем!

ЕДЕМ Неожиданно хорошо. У всех троих накопилось - было, что выплеснуть. Из себя. Потом - в себя. Самочувствие хорошее. Поезд работает нормально. Стучит колесами, навевает. Рыбаков ушел. Рыбаков пришел. Не один. Но с мужчиной. Мужчина продал гадкий кофе по рублю. Измайлов так и не попробовал - куда-то кофе подевался. Рыбаков снова ушел. Он непоседливый. Столяров и Измайлов поют. Поют хорошо. Громко. Им так говорят из соседнего купе. Голосуем, что пора спать. Ложимся. Столярову достается самая верхняя койка. Все заснули. Потом Рыбаков говорил, что не спал. Может быть, на него так подействовал кофе? Тот самый, что не достался Измайлову...

МОСКВА. ВСЕ РАВНО ЕДЕМ Проснулись. Самочувствие неожиданно хорошее. Поезд работает нормально, но замедляет ход. Рыбаков смотрит в окно. Говорит, что Серпухов. Появляется проводница - самочувствие у нее нехорошее. Она говорит, что Москва. Измайлов верит Рыбакову и все еще лежит. Думает: Серпухов. Оказывается, нет. Еще нет свитера Измайлова. Все ищут свитер. Поезд едет дальше. Все ищут свитер. Измайлов решает, что и без свитера хорош, надевает рубашку. Рыбаков находит свитер. Поезд работает нормально. Проводница ведет себя ненормально. Ленинградские писатели со свойственной им хладнокровностью обмениваются незлобными шутками, впечатлениями, билетами. Поезд куда-то прибывает. Окончательно. Прыгайте! Прыгаем.

МОСКВА. ИДЕМ Темно. Никого. Рельсы. Мутные редкие фонари. Гудки. Интимные женско-мужские переговоры по громкой диспетчерской связи. Глубокие рыхлые следы от ленинградских писателей. Это - Москва! Столяров спрашивает, где Кремль. Он в Москве первый раз. Ему отвечают, где Кремль. Вязнем в снегу. Самочувствие уже нехорошее. У некоторых. Измайлов говорит: уже близко. Так понимать, что до Москвы. Измайлов прав. Вышли к мосту. Светает. Пьем газировку на Киевском вокзале, хотя дошли до Рижского, а приехали на Ленинградский. Закупаем сигарет, едим сосиски, идем. Столяров все время оглядывается по сторонам: где Кремль? Вот и Правление. Толпа. Одни фантасты. Ведем себя. Обсуждаем творчество Хиндемита. Фантасты в ступоре: вот они какие, ленинградские писатели! Возня с чемоданами, командировками, билетами. Неинтересно. В автобусе - несколько женщин. Интересно! Евгений Войскунский! Мэтр! Живой! Стоит. Беседует. Собеседник - тоже фантаст. Но женщина. Измайлов колеблется - знакомиться или спать. Разум побеждает. Спим. Повадки: хрестоматийные, рафинированные ленинградцы. Первый ляп Столярова: громко роняет сетку, которая характерно звякает. Говорит: "Ах, рукописи упали!". Едем. С достоинством спим. Пристает неожиданный Ильин. С достоинством спим. Ильин отстает. Пристает к другим. Пристает громко. С достоинством проснулись. Деликатно выразили на лице. Где-то рядом громко говорят: "Белорусский язык это - о-о-о! У нас в Кишиневе - а-а-а!" Где только нет этих фантастов! Еще говорят: "Как написать хороший рассказ? Надо написать двадцать шесть страниц, а потом одна ударная фраза!" Почитаем...