Тревожная служба

То, что сосед находится в банде или хотя, бы помогает ей, было для меня новостью. Он большей частью пропадает на пасеке. А когда приходит домой и сидит с односельчанами на завалинке, то на чем свет стоит ругает Бандеру...

Сосед ушел к себе. Повозка тронулась дальше. Я - следом за нею, прячась в тени. Мне не удалось установить, кто ехал: сразу за селом повозка свернула в лес. Чужие люди были. Куда они ездили, сказать не могу. Но почему-то не понравились мне их ночное путешествие и разговор... Утром я обо всем рассказала родителям. Отец подумал и послал братишку к соседу за лопатой. У нашей черенок сломался, и сосед об этом знал. Лопата, которую братишка принес, была вымыта и блестела, как новенькая. Это было уже подозрительно. Отец наказал мне сходить к вам и все рассказать.

Поблагодарив девушку за сообщение, я позвонил начальнику райотдела МГБ. Деле в том, что несколько дней назад при загадочных обстоятельствах исчез оперативный уполномоченный этого райотдела. Нет ли связи между четырьмя бандитами, проезжавшими ночью через село, к котором живет наша добровольная помощница, и исчезновением офицера? У меня в мозгу уже зрел план операции. Я попросил начальника зайти ко мне и все обговорить.

Вскоре в штаб полка приехали первый секретарь райкома партии, председатель исполкома райсовета депутатов трудящихся, секретарь райкома комсомола и начальник райотдела МГБ.

- Прямо напасть какая-то, - пожаловался секретарь райкома партии. - На той неделе оперативный уполномоченный пропал, а вчера трое ребятишек. Пошли в лес за ягодами и не вернулись.

Оказалось, ребятишки были из того самого села, в котором жила моя недавняя гостья.

- Это же отлично, товарищи! - воскликнул я. - Отлично, что ребятишки пропали именно в том селе, - пояснил я, поймав на себе недоуменные взгляды. - У меня созрела мысль тщательно прочесать окрестности села. Теперь мы проведем ее легально, как поиск заблудившихся ребятишек. Это раз. Мы выведем из-под удара девушку и ее семью. Бандиты - они ведь тоже голову имеют! Это два. Найдя детей, мы, представители Советской власти, повысим, так сказать, ее акции среди населения. Это три. Есть еще у меня один довод, но я о нем пока промолчу.

На том и порешили.

Для проведения операции я выделил две роты во главе с помощником начальника штаба батальона старшим лейтенантом Русиным. Секретарь райкома комсомола обещал выехать сам, прихватить с собой человек двадцать активистов, а на месте привлечь комсомольцев и молодежь, сочувствующую нам.

- Я пошлю оперативную группу, - сказал начальник райотдела.

Прочесывая лес, воины-чекисты, комсомольцы райцентра и местные парни вышли на большую вырубку, засеянную пшеницей. Земля дышала зноем. В прозрачном мареве трепетали созревшие хлеба, источая запах меда. Вдали дуб, протянувший во все стороны руки-сучья, словно дозорный, с высоты своего огромного роста оглядывал окрестности. Налетевший невесть откуда ветер пригнул к земле золотую пшеницу, и волны одна за другой покатились по всему полю. На мгновение что-то зачернело.

- Ребята! - крикнул секретарь райкома комсомола. - Там что-то есть. Посмотрим?

Осторожно, стараясь не погубить ни одного колоса, несколько местных жителей и солдат зашагали по полю.

Могила... Свежая могила! С противоположной стороны вырубки сюда тянулась грубо, вкривь и вкось протоптанная тропа. Тот, кто шел по пшеничному полю, совершенно не думал о его сохранности.

- Не затаптывать следы! - приказал старший лейтенант Русин.

Он опытным взглядом определил, что следы ног свежие, годные для идентификации обуви. Тут же офицер подобрал кисет с махоркой.

- Это нашего пасечника кисет, - опознал один из местных парней.

О находке сообщили руководителю оперативной группы. Могилу разрыли. На глубине примерно одного метра обнаружили обезображенный труп оперативного уполномоченного.

В чаще леса, вдали от села, воины полка нашли трех голодных, насмерть перепуганных ребятишек, среди которых был сын пасечника.

О могиле на пшеничном поле в селе никто еще не знал. Поэтому, когда пасечника вызвали в сельсовет, он явился сразу. Вошел робко и первым долгом спросил:

- Грицка не нашли?

- Нашли, - ответил руководитель опергруппы, - всех троих нашли. С ними сейчас наш фельдшер занимается: ослабли ребятки от голода, пережили много. Трое суток ведь скитались.

- Славу богу! - облегченно вздохнул пасечник, истово перекрестился, потом, застеснявшись, спрятал руку в карман.

- Мы и кисет ваш нашли, - сообщил руководитель опергруппы. - Рядом с могилой.

Пасечник побледнел и, не сказав ни слова, опустился на скамью. Подошел автоматчик. Щелкнули наручники...

- Кто соучастник этого злодейского убийства? - спросил пасечника руководитель оперативной группы.

Тот сидел на скамье, высокий, совершенно лысый, с жиденькой рыжей бородкой. Неожиданно он сполз со скамьи и упал на колени:

- Пощадите, все расскажу...

Двое автоматчиков схватили его за плечи и водворили на место.

Остальных бандитов, участников зверского убийства, задержали в соседней деревне. Среди них был главарь - человек-зверь, совершивший много кровавых преступлений.

Вечером я выступал перед жителями села.

- Бандеровские выкормыши всюду трезвонят, что они заботятся о народе, говорил я. - Глумиться над женщинами, детьми и стариками, сыны и мужья которых служат в Советской Армии, - это забота? Сжигать деревни, дико расправляться с коммунистами, комсомольцами и сельскими активистами - это забота?

Всех вас потрясло убийство оперативного уполномоченного райотдела МГБ. Что плохого сделал этот добрый, отзывчивый человек? Сжег чью-нибудь хату? Нет! Замучил кого-нибудь? Нет! Увел со двора многодетной вдовы последнюю корову? Забрал из сундука приданое невесты? Нет, нет и нет! Так за что же бандиты глумились над ним? Ведь человека узнать нельзя! Не пересчитать нанесенных ему ран, каждая из которых была смертельна. Мертвого кололи ножами, штыками, били каким-то тупым предметом...

Стояла напряженная тишина. Женщины концами платков утирали слезы. Мужчины смотрели в землю.

- Оголтелые националисты убивали не офицера МГБ, - продолжал я. - В неистовой злобе они кололи ножами и штыками Советскую власть, представителем которой он являлся, жизнь без помещиков и кулаков, старост и жандармов, которую он строил засучив рукава, колхозы, которые помогал создавать.

По просьбе местных властей я, командир полка МГБ, выделял две роты, чтобы прочесать лес и найти детей, в том числе и сына пасечника, осиротившего семью оперуполномоченного. А ведь бандеровцы изо всех сил натравливают население на нас, чекистов...

- Скорее покончить бы с этими бандюгами, - донеслось из толпы.

* * *

Двое суток без сна и отдыха давали себя знать. Возвращаясь домой, я мечтал лишь об одном: выспаться.

На городок, в котором дислоцировался полк, мягко опускался июльский вечер. Темнели свечи тополей.

- В штаб заедем, товарищ майор? - спросил водитель.

- Домой! - приказал я. - И вам всем отдыхать (водитель и оба автоматчика, сопровождавшие меня, наряду с другими участвовали в поисках заблудившихся мальчишек и ликвидации банды).

Дом, который я занимал, стоял на окраине городка. Как и вся улица, он утопал в зелени. Подойдя к дому, я увидел, что все стекла выбиты.

- Что случилось? - бросился я к жене. - Дети живы?

- Все хорошо, - успокоила меня Мария Ануфриевна.

...Посреди реки, протекавшей в нескольких метрах от дома, был небольшой островок, заросший густым кустарником, над которым высилось несколько деревьев. Под защитой одного из них приютилась небольшая избушка. Не могу простить себе того, что я никогда не задумывался даже над тем, кому принадлежало это жалкое сооружение и обитаемо ли оно, хотя хорошо знал, что бандиты скрывались в самых неожиданных местах и, конечно же, могли осесть на острове. Так оно и было: группа бандеровцев облюбовала пустовавшую избушку и поселилась в ней.