Страница 57 из 61
- Вы спасали человечество... - полувопросительно сказал министр.
- Да, от страшного несчастья, - поднял голову Кленов. - Я ведь терзался, делал попытки достать радий-дельта. Вы изволите знать о них. Но все мировые запасы радия-дельта оказались в руках Вельта - злого гения человечества. Теперь я почти знаю, догадываюсь. Вопреки своей клятве он обманул меня.
- Вы встречались с ним в Америке?
- Еще бы! М-да!.. Еще бы! Ведь это он, мой бывший товарищ по работе и друг, пытался когда-то вырвать у меня мою тайну. К счастью или к несчастью, мне удалось бежать. Но радий-дельта остался у него, и я понял, что тайну сверхаккумулятора открывать кому-либо не только бесполезно, но и опасно! М-да!
- А вот это уже ошибка, профессор! - Сергеев остановился. - Дело, дорогой Иван Алексеевич, в принципиальности вашей ошибки. В индивидуальности ваших героических, по существу говоря, стремлений. В противопоставлении своей личности обществу. Человечество нельзя защитить тем, что будешь молчать. Наука все равно движется вперед, и человек все больше и больше завоевывает природу. Идеи, которые заказывает сегодняшний уровень прогресса, носятся, как принято говорить, в воздухе; всякое открытие, покоящееся на достижениях современной ему техники, будь оно сделано и скрыто, неизбежно повторится. Таков закон развития науки, зависящей от законов развития экономики.
- Да? Я как-то не думал, право, об этом. Я знал, что это ужасно, и пытался от него защитить...
- Иван Алексеевич, это все равно что пытаться остановить вращение Земли, упершись плечом в скалы Казбека. Ведь вы же хотели задержать прогресс, а это невозможно. Ибо прогресс подобен мчащемуся локомотиву, управляемому законом развития человеческих отношений. Его движение не может остановить один человек. Во всех случаях он должен будет опереться на опыт, знания и достижения предшествующих поколений и смежных областей науки. Точно так же не может быть задержан прогресс одним человеком, поскольку знания, опыт, достижения и способности человечества неизмеримо больше жалких возможностей и ничтожных сил даже гениального одиночки.
- М-да!.. Право, надо подумать, взвесить... Это, пожалуй, так ново для меня...
- Это даже не так ново для вас! Ведь вы не станете отрицать, что бессмысленно одному человеку выпить океан, чтобы спасти тонущий пароход? Что бессмысленно одному человеку пытаться перестроить несправедливые человеческие отношения тем, что он в течение двадцати пяти лет будет рисовать и нарисует замечательную картину, взглянув на которую люди должны подобреть? А ведь так, думал художник Александр Иванов, работая над своей картиной "Явление Христа народу".
- М-да!.. Право... Какие хлесткие аналогии! Но ведь у меня же была конкретная цель.
- Ваша цель, вернее, средство, было молчание. Но силой обстоятельств вы поставлены были перед необходимостью противодействовать. Это логический путь всякого, кто противопоставляет себя обществу. Из человека, который хотел мыслить и действовать "один за всех", вы превратились в человека, который встал "один против всех". За счастье человечества, Иван Алексеевич, можно бороться только организованными средствами. И если бы вы вместе со своим открытием встали в сплоченные ряды, вы сделали бы во сто крат больше, чем могли или даже хотели сделать как индивидуалист.
Профессор очень долго молчал.
- М-да! - наконец произнес он, вздыхая. - Может ли слепой прозреть? Видимо, я действительно слишком долго жил в другой стране, с иными взглядами.
Василий Климентьевич достал небольшой блокнот и раскрыл его:
- Да, вы долго жили там. Ассистент профессора Бакова И. А. Кленов покинул Россию в 1913 году. Профессор Кленов, живший сорок лет в Америке под именем Вонелька...
Профессор кивнул головой:
- Я вел чужую жизнь, чтобы скрыть тайну.
- Так. Профессор Кленов, он же Вонельк, вернулся на Родину только через сорок лет. Открыв властям свое имя, стал гражданином СССР, отказавшись от принятого перед тем британского подданства.
- У меня не было выхода. Американца Вонелька никогда не выпустили бы из Америки. Он слишком много знал...
- И в том числе много того, что навеяно было окружавшей его средой, газетами, которые он читал. Став советским ученым Кленовым, вы все же рассуждали как профессор Вонельк, у которого в Америке было только одно средство борьбы - демонстративный уход из Кор-нельского университета и молчание.
- Поймите, товарищ министр, - неуклюже поднялся Кленов, - даже здесь я оставался во власти Вельта.
Сергеев недоуменно поднял седые брови.
- В руках Вельта - страшное средство... Он мог бы зажечь воздух. И только я удерживал его от этого, я удерживал его своим знанием тайны сверхаккумулятора. Фауст кровью подписал условия... Мефистофель выполнял их. Вельт - сатана, и он так же честно выполнял условия, которые поставил мне на "Куин-Мэри". Он настиг меня на лайнере, когда я был уже британским подданным и покидал Америку навсегда.
- Какие же это были условия?
- Он предупредил меня, что едва узнает о появлении в СССР сверхаккумуляторов, сочтет это открытием тайны, и тогда...
- Что тогда?..
- Он выпустит из лаборатории огненное облако, он превратит его в пылающую стену, которую двинет на континент... Нет, мне даже трудно, осмелюсь вас заверить, повторить все, что он сказал!
- И вы боялись этого?
- Я боялся даже газетного объявления о диссертации Садовской, где упоминались сверхпроводимость и аккумулирование энергии. Я рад был, что печать поместила мое опровержение этих идей. Вельт видел, что я соблюдаю тайну.
- И вы верили ему?
- Верил, потому что не имел иного выхода. Но, кажется, он обманул меня. Девушка в лаборатории перед неизбежной своей гибелью сообщила мне, что воздух подожжен в Тихом океане. То, от чего я спасал мир, свершилось. Это мог сделать только Вельт. Правда, я не понимаю зачем. Но он обманул меня!..
- И, полагаясь на его слово, вы готовы были...
- Ах, не повторяйте, Василий Климентьевич... Я уже объявил себя преступником и умоляю: заключите меня скорее под стражу, за решетку, а если возможно, расстреляйте...
- И, полагаясь на его слово, вы трепетали перед неизбежным повторением вашего открытия?