Страница 26 из 61
Боцман, теряя сознание, почувствовал, что ему натягивают что-то мягкое на голову и твердым сапогом наступают на руку.
Боцман вздохнул и сразу пришел в себя. Теперь он видел пробегающего наверх Ганса и надвигающиеся на яхту скалы.
Ганс Шютте, придерживая хобот противогаза, бежал к штурвалу. Но там, отбросив обмякшее тело рулевого, уже стоял в противогазе мистер Тросс.
Если бы берега острова Аренида не уходили отвесно под воду, яхта погибла бы и человечество, может быть, не пережило бы всех тех страшных потрясений, о которых будет идти речь. Но мистер Тросс успел повернуть руль, чем неожиданно для себя повернул историю нашей планеты...
Яхта шаркнула бортом о скалы. Тросс не давал команды в машинное отделение, но почувствовал, что корпус яхты перестал вздрагивать и она остановилась.
"Молодец машинист!" - подумал подошедший Ганс. Ему страшно захотелось чихнуть. Но он был в противогазе и не знал, как в этом случае надо орудовать платком. Он вынул его из кармана и беспомощно держал в руках.
Наверх поднялся пришедший в себя боцман.
У самого берега газа почти не было. Фиолетовой, спускавшейся на море стеной он отгораживал остров от горизонта.
Люди понемногу стали приходить в себя. Видимо, действие газа сказывалось только во время его вдыхания. На многих профессор Бернштейн успел надеть противогазы.
Около штурвала держали совет профессор, Ганс, Тросс и боцман.
- Придется нам сознаться: опростоволосились мы с вами, профессор!
- Да, я должен с вами полностью согласиться, уважаемый герр Шютте. Я никак не мог ожидать столь сильного действия газа. Дело в том, что газ этот нигде не описан в литературе. Мне же приходилось с ним иметь дело в очень ограниченных дозах.
- А вы, дядя Эд? Ведь вы сын человека, побывавшего в этих местах.
- Отец мой давно утонул. А про удушье рассказывал - это верно!
- "Рассказывал"? - проворчал Ганс. - А мы все проморгали. Однако не говорил ли ваш отец, где тут можно пристать?
- Да разве нет указаний, где прежде приставали суда? - спросил профессор.
- Капитан плавающего здесь прежде парохода обиделся, что вы не зафрахтовали его корыто, и отказался что-нибудь сообщить. А у моего отца не было карт.
- Вы ведь знаете, проф, что мистер Вельт был категорически против посторонних лиц в этой экспедиции, - заметил молчавший до сих пор Тросс.
- О да, конечно! Вы предупреждали меня об этом, мистер Тросс! - заверил Бернштейн.
Яхта тихо покачивалась у самой стены.
Ганс и Тросе спустились вниз и привели в чувство машиниста и его помощников.
На яхте не было капитана. Ганс с согласия Тросса высадил его в одном из американских портов и обязанности его возложил на боцмана Эдварда Вильямса, а официальным капитаном объявил самого себя.
Для того чтобы решить, как же быть дальше, опять собрались вчетвером в просторной каюте, когда-то отделанной по капризу мистера Вельта-старшего шерстью мамонта.
Свисавшие со стен остатки шерсти постарели за десятки лет куда больше, чем за миллионы, пока хранились в вечной мерзлоте.
Вильямс высказался за то, чтобы обойти весь остров:
- Ведь должно же быть место, где приставали суда и два года, и много лет назад! Тысячи три морских черта, не могли же они переправиться на остров на крыльях!
- Если это и возможно было несколько лет назад, то немыслимо было в условиях 1914 года, - серьезно сказал профессор.
Решили обойти весь остров, придерживаясь как можно ближе его берегов.
Вся команда не снимала противогазов. Каждый тщательно, до боли в глазах, всматривался в отвесный складчатый берег.
Яхта шла тихим ходом: шкипер боялся наткнуться на рифы.
В этот вечер люди были свидетелями странного, фиолетового заката. Солнце, просвечивая сквозь пелену газа, садилось за горизонт.
- В одну стосороковую солнца пылает здесь закат, - загадочно сказал Троссу профессор Бернштейн.
Тросс ничего не ответил, только пожал ему руку выше локтя.
Люди в безобразных противогазах походили на существ другой планеты, осторожные, подозрительные в чужой, незнакомой им обстановке.
Первым глубокую зияющую трещину в острове увидел негр-кок. Он стал кричать и приплясывать. В это время и другие обратили внимание на трещину. Она оказалась достаточно широкой, чтобы яхта могла пройти в нее. В глубине трещина терялась в непроглядной тьме.
Вильямс пробормотал что-то насчет преисподней, потом оглянулся на Ганса Шютте. Тот, взглянув на Тросса, махнул рукой.
Яхта повернула к расселине и осторожно вошла в нее. Там было мрачно и сыро. Отвесные стены словно смыкались в вышине. Стало темно, как ночью.
- Придется зажечь фары, - решил Ганс.
Матросы баграми ощупывали стены и промеряли дно. Яхта с зажженными огнями медленно пробиралась вперед.
Трещина стала расширяться. Вокруг посветлело. Наконец погасили огни. Трещина оказалась входом в скрытую внутреннюю бухту.
Здесь голые дымящиеся берега были не так высоки, как со стороны океана. Скалы с характерными складками походили на искусственно высеченные лестницы.
- Недурное место для морской базы! - сказал Ганс Шютте и подмигнул Троссу.
Пытались бросить якорь. Дно оказалось скалистым, как и весь остров.
Бухта была настолько защищена от волнений, что Вильямс решил остаться в этой каменной чаше.
Высокие стены отгораживали ее от океана и от всего мира, надежно скрывая этот очаг будущих мировых потрясений.
Когда на яхте зажгли огни, а в небе высыпали поразительно яркие звезды, на палубе встретились Тросс и Бернштейн. Оба были в противогазах, и голоса их звучали приглушенно, словно они старались, чтобы их никто не услышал.
- Вы упомянули как-то об Оппи, о профессоре Оппенгеймере... Как вы относитесь к нему, создателю первой атомной бомбы? - спросил Тросс. - Знаете ли вы его судьбу?
- Еще бы! - отозвался профессор Бернштейн. - Он всегда был примером для меня. Он создавал средство защиты Америки, но после совершенно неоправданного, ненужного взрыва бомбы в Хиросиме и бессмысленного уничтожения сотен тысяч людей он отказался от участия в создании более мощного атомного оружия термоядерной бомбы.