Страница 25 из 61
Ганс приблизился на несколько шагов:
- Эй, дядя Эд! Что вы тут врете про Арктику и ливерпульского профессора?
- Пусть язык мой заржавеет, как старый якорь, если вру, мистер Шютте! Мне очень не хотелось отправляться в рейс с одним-единственным пассажиром. Я знал, что у моего отца, старого шкипера, именно такой рейс и был последним. Однако мистер Вонельк заплатил мне вперед хорошую сумму, на которую можно было купить не одну бочку рому. А я в конце концов свободный моряк... свободный от лишних денег.
- Вонельк? - переспросил Шютте. - Англичанин?
- Нет, американец. Но он незадолго перед тем получил английское подданство. Кажется, как он говорил, это было нелегко. Будь я колесом на ухабистой дороге, если тут обошлось без дипломатических нот! Этот профессор Вонельк был ценной штучкой, что-то он знал такое, о чем стоило спорить дипломатам. В конце концов его уступили, как племенную лошадь.
- Вонельк? - глубокомысленно повторил Ганс. - Куда же вы его прокатили на боте?
- Я же вам говорю, сэр, в Арктику. До первой хорошей льдины... Пришлось ее искать на севере Баренцева моря, чуть ли не у самых берегов Земли Франца-Иосифа. Там были уже советские воды, и мне было не по себе. Но когда мы увидели наконец ледяные поля, тут-то и началось самое необыкновенное. Пусть у меня вырастут вместо рук ласты, если мой пассажир не решил уподобиться тюленю! Он потребовал, чтобы я его высадил на льдину. Я готов был лопнуть от изумления, как глубоководная рыба на воздухе. Он забрал радиостанцию, которую захватил из Ливерпуля, теплую палатку, немного продуктов и все-таки перебрался на наиболее симпатичную льдину, согнав с нее огромного тюленя. На обратном пути я видел на горизонте советский ледокол...
- Словом, с вашей помощью он удрал от своих боссов, - усмехнулся Ганс. - У меня тоже был такой случай. Только посмешнее. Все затеял шельма-японец! Чтобы устроить побег одному слабоумному и безобидному человеку, он заставил меня с ним вместе вынести на носилках свинью...
- Свинью, мистер Шютте? - заинтересовались матросы.
- Ну, это было чуть не сто лет назад. Только тогда этот японец смог сыграть на жалости Ганса. Теперь такой номер ни у кого не вышел бы!
- Расскажите, мистер Шютте, про свинью.
- Еще чего захотели! Не стану я с вами про свинство рассуждать. Что вы тут расселись, лодыри? Развесили уши?
Подошедший профессор обратился к Гансу:
- Не скажете ли вы мне, уважаемый герр Шютте, какое название носит эта земля на горизонте?
Все стали всматриваться.
- Пусть меня похоронят на суше, если это не тот самый проклятый остров, о котором рассказывал, мне еще отец! - сказал Эд.
- Аренида, - сказал Ганс.
- Аренида! - закричали матросы и кок.
- Аренида! - прошептал профессор Бернштейн.
Смотрел на остров и мистер Тросс, но не выражал своих чувств.
Плеск разбивающихся о борт волн и мерное дыхание судовых машин стали необыкновенно отчетливыми. Люди на яхте молча смотрели на поднимающийся, из моря остров.
Матросы смотрели с любопытством, кок - с некоторым страхом, боцман недоброжелательно, профессор - с нетерпением, а Ганс Шютте - с усмешкой. Он подумал. "Вот она, та печка, откуда начнет танцевать новая война!"
О чем думал непроницаемый мистер Тросс, никто не знал.
Через некоторое время дымчатые контуры начали превращаться в бесформенную массу, похожую на опухоль.
По мере приближения яхты из воды стали медленно вырастать голые скалы желтовато-ржавого цвета. С этих скал поднимался странный фиолетовый дым. Немного поодаль он стелился по морю, сливаясь с его синевой.
- Там, должно быть, пожар... - сказал негр.
- Да нет, какой это пожар! Там, наверно, вулкан, - прервал его один из матросов.
- Этот дым, парни, - единственное, что есть на острове, - сказал Ганс Шютте.
Вскоре стало заметно, что шершавые скалы покрыты причудливой сеткой глубоких трещин. Отвесные каменные стены спускались к морю, не обещая ни бухты, ни пологого спуска.
Пристать к этим стенам, уходившим на сотни метров вверх, нечего было и думать.
Моряки качали головами.
- Это словно проржавленные борта корабля, севшего на риф, - говорил дядя Эд, поглядывая на торчащий из воды странный остров.
Местами скалистый берег свисал над морем. Похоже было, что настоящий, нормальный остров где-то внизу, под водой, а на нем, словно упав сверху, лежит этот кусок чужой породы - шершавый, потрескавшийся, кое-где как будто оплавленный.
Долго шла яхта вдоль неприветливых каменных стен, тщетно пытаясь отыскать место, где можно было бы пристать.
Постепенно судно перешло на подветренную сторону, и люди неожиданно почувствовали на себе, что такое фиолетовый газ.
- Я задыхаюсь, мистер Шютте! - закричал кок и схватился за горло. Белки глаз его покраснели, он стал хрипеть, на губах выступила пена.
- Босс, надо повернуть назад! - испуганно сказал один из матросов.
- Молчи, рваная покрышка!
Негр катался по палубе, корчась в судорогах.
Все вокруг стало фиолетовым.
Один матрос нелепо вытаращил глаза, опустился вдруг на колени и тихо лег. Другой прислонился к перилам: его рвало.
Вдруг яхта завиляла, словно потеряв управление, и помчалась прямо на скалы.
- Не иначе как это чертово дыхание задушило рулевого! - закричал боцман, бросаясь к мостику.
В фиолетовой дымке появилась низенькая фигура профессора Бернштейна. Он тоже направлялся к мостику. Не видя его лица, боцман узнал его по растрепанной шевелюре. Но когда фиолетовая толща между ними стала меньше, он отшатнулся. Слезящимися глазами увидел он под шевелюрой профессора страшную звериную морду с чешуйчатым хоботом.
Фигура со звериной мордой что-то протягивала боцману.
- Никогда не думал я, что при жизни попаду в ад и встречусь с живым чертом!
Боцман, пролепетав это, ухватился за поручни трапа, ведущего на мостик, и потихоньку стал сползать по ступенькам.
По палубе, свистя и фыркая, ползло нелепое фиолетовое чудовище. Фигура с хоботом продолжала протягивать боцману мягкий предмет, потом вдруг бросилась к ползущему по палубе чудовищу и в течение нескольких секунд возилась с ним. После этого чудовище поднялось на задние лапы, оказавшись гигантского роста, не меньше, чем Ганс Шютте.