Страница 115 из 124
— А что у нас… на десерт? — выговорила она. — Мне помнится… ты говорил… что герцоги начинают трапезу… со сладкого… когда… выезжают на пикник? — И задрожала, чувствуя, как его губы приближаются к ее губам.
— Да… со сладкого, — выдохнул Брэден, опрокидывая ее на спину и покрывая собою. — А его-то у нас и не было в прошлый раз, не правда ли?
Он не ждал ответа. Он отшвырнул бутылку, позволяя себе наконец утолить тот голод, который с неукротимой силой вспыхнул в нем, когда он снимал жену с лошади. Он припал губами к ее губам, и его язык, его горячее дыхание обожгли ее уста; он запустил руку в ее волосы, запутываясь в их мягкой шелковистости, боясь невольным стоном выдать настоятельную тягу быть ближе, еще ближе.
— Кассандра… — Он целовал ее лицо и шею, он захватывал губами и втягивал в рот ее нежную кожу, желая пропитаться ее ароматом. Приоткрытыми губами он скользнул по мягким предгорьям ее грудей, дразняще выглядывавших из низкого выреза платья, затем дрожащими руками потянул рукава платья, обнажая ее покатые белые плечи, и омыл их лаской нежных рук и поцелуев, опьяняясь рвущимися из ее груди стонами наслаждения, с ликованием чувствуя, как изгибается она под ним, требуя более смелых ласк.
Ее стоны, ее мольба, ее забывшая стыд страсть — ничто не ускользнуло от слуха и глаз человека, который, скрываясь в густой тени деревьев, наблюдал за происходящим на поляне. Он поднес ко рту початую бутылку бренди, влил в себя обжигающую влагу, вновь оглядел молодую пару, беззастенчиво предававшуюся любовным утехам на лужайке, и ярость исказила его красивые, благородные черты.
Она была моей… моей, думал он. Она была невинна и чиста, как дитя. Как много мог бы я дать ей, окольному научил бы ее, но теперь уж поздно, теперь она… Он задрожал и стиснул кулаки. Теперь она стала такой же шлюхой, какой была ее мать. Лживая, хитрая потаскуха. О, как невинен ее взгляд, как умеет она вводить в заблуждение своей детской непосредственностью, а сама предается тайком разврату, точь-в-точь как Элина. Элина… Острая боль пронзила его нутро, его взгляд затуманился и уже не видел ничего — только ее, извивающуюся, стонущую в объятиях другого мужчины.
Он кусал губы, пока не почувствовал солоноватый вкус крови, и запил свою печаль очередным глотком бренди. А ведь все могло быть иначе, Кассандра, совсем иначе. Но обратной дороги нет, ты сама распорядилась своей судьбой… сама выбрала другого… другого…
И ты заплатишь мне. Вы оба заплатите мне.
Он повернулся, шагнул за дерево и исчез.
Брэден и Касси не заметили его, поглощенные друг другом, воспламененные страстью. Просунув руку под спину Касси, Брэден быстро расстегнул ряд крошечных пуговок и потянул платье вниз; она помогала ему, выгибая спину, и как только платье было спущено, отшвырнула его ногой. Ее лихорадочный, полный нетерпения жест вызвал бы у него улыбку, если бы сам он не был сейчас в такой же лихорадке, не торопился поскорее освободить ее и себя от сковывающих одежд.
Нагие и изнемогающие от желания, они опустились на траву, он притянул ее к себе и, наслаждаясь ощущением мягкости ее тела, упруго впечатавшегося в его, твердое и болезненно напряженное, зарылся лицом в ее волосы.
— Я люблю тебя, — выдохнул он, сам поражаясь этим словам и тому восторгу, какой они вызывали в его душе. — Касси, я так люблю тебя!
И Касси, купаясь в сладостной мелодии признания, прижалась губами к его груди и дразняще провела ими по жестким, курчавым волосам. Как долго ждала она этих слов от него, и теперь, когда он наконец произнес их, ей было просто необходимо, чтобы его тело сказало ей о том же.
— Покажи мне, — прошептала она. — Покажи, как ты любишь меня.
Ее дрожавший от желания голос хлынул в сознание Брэдена, переполняя его восторгом. Дикое возбуждение загорелось в его крови, страсть красным маревом застлала его взор, и, стремительно перекатив Касси на спину, он раздвинул коленом ее ноги и скользнул рукой к цветку ее желаний, проверяя, готова ли она принять в себя его алчущую плоть.
Она была готова к этому как никогда.
Их взгляды встретились, и ее глаза сказали ему все, что он хотел знать.
— Брэден, — выдохнула она и потянулась к нему, вся раскрываясь в предчувствии сладкого мига.
Он прошептал ее имя, оно слетело с его губ так тихо и ласково, словно то было признание в любви, и, приподнявшись на локтях, качнул бедрами. Он вошел в нее медленно и осторожно; она подалась ему навстречу, желая поскорее принять его в себя, и наслаждение мелкой дрожью разлилось по его телу; он закрыл глаза, двинулся глубже и там, в самой ее глубине, замер, с неожиданной остротой ощутив благословенный миг слияния их тел и сердец. Только когда он почувствовал, что заполнил ее всю, услышал ее протяжный тихий стон, только тогда он начал двигаться в ней.
Земная твердь пошатнулась и задрожала.
Снова и снова погружался Брэден в ее горячее, влажное лоно, крепко держа ее за бедра и поднимая навстречу своим мощным толчкам. Он слышал ее стоны, он чувствовал, как напряжение охватывает ее тело, как все теснее сжимает она ногами его бедра, и ничто сейчас не имело для него такого значения, как чувствовать ее радость, как доставлять ей удовольствие. Он закинул ее ноги на свои плечи, оставляя ее открытой для глубоких ощущений по мере того, как его тело скользило по ее телу, приникало и проникало в ее затаенные глубины.
Как смерч приплясывающей воронкой затягивает в себя все, что встречается на его пути, так Касси была захвачена вихрем движений и прикосновений. Она всегда хотела Брэде-на, но никогда так, как сейчас. Никогда еще ее желание не было настолько мощным, ей казалось, что она умрет, если он остановится, что каждое касание его рук, его губ, его тела вызывало в ней жгучий разряд энергии. И встречное необоримое влечение.
— Брэден, — кричала она, как безумная, — я хочу тебя… я…
— …люблю тебя, — договорил он за нее, глядя в ее покрасневшее, преображенное страстью лицо, ощущая, как замирает ее тело, взлетая на гребень восхищения.
— Я люблю тебя, — повторила она и выгнулась, прижимаясь к нему.
Они одновременно достигли пика блаженства. Крик вырвался из горла Касси, спазмы сотрясали ее тело, и Брэден, захваченный их ритмом, изверг свою огненную лаву в ее глубину.