Двойная игра

Как солнце светит каждый день,

Так кучер наш, отбросив лень...

Брехли. Опасаюсь, что сравнение это не совсем годится в случае плохой погоды: ведь у вас говорится, что солнце светит каждый день.

Леди Вздорнс. Для солнца может быть и не годится, но для кучера вполне: в плохую погоду, понимаете ли, карета тем более нужна.

Брехли. Верно, верно, это спасает положение.

Леди Вздорнс. Кроме того, у меня не сказано, что солнце светит в течение всего дня, но подразумевается, что оно проглядывает время от времени; да ведь оно, вы понимаете, и светит в сущности целый день, хотя мы его не всегда видим.

Брехли. Правильно, однако профану этого не понять.

Леди Вздорнс. Ну, слушайте. Сейчас... (Читает.)

Как солнце светит каждый день,

Так кучер наш, отбросив лень,

Свой пьяный и румяный лик

В назначенный являет миг.

Брехли. Правильно, отлично, отлично! "В назначенный являет миг". Леди Вздорно (читает).

Окончен труд дневной, и вот

Он, как небесный возничий тот...

Да, "возничий" решительно лучше.

Хлеща коней, во весь опор

Закатывается на скотный двор;

И, с чаевыми в кулаке,

Вкусит покой он в молоке.

Ведь Сьюзен, вы понимаете, олицетворяет Фетиду {31}, и таким образом...

Брехли. Великолепно и удивительно точно, ей-богу! Но у меня есть одно возражение: вам не кажется, что "с чаевыми в кулаке" наводит скорее на мысль об извозчике?

Леди Вздорнс. Могу присягнуть, вы правы. Но ведь наш Джу действительно был извозчиком, когда милорд взял его к себе на службу.

Брехли. В самом деле? Если Джу был извозчиком, то я снимаю свое возражение. Но вам следовало бы сделать сноску, дабы оградить себя от критики. Поставьте звездочку и напишите: "Джу первоначально был извозчиком".

Леди Вздорнс. Так и сделаю. Вы крайне меня обяжете, если согласитесь прокомментировать всю поэму.

Брехли. С восторгом, и буду гордиться превеликой этой честью, пропади я пропадом!

Лорд Вздорнc. Хи-хи-хи!.. Вы кончили, дорогая? Не присоединитесь к нам? Мы смеемся по поводу леди Тараторн и мистера Глума.

Леди Вздорнс. Да, дорогой. Смеетесь? Этот мистер Глум омерзителен! Тошнотворная личность, отвратительный фат, брр! Он целых два дня рыскал по Ковент-Гардену {32}, выбирая обивку для кареты в тон своему лицу.

Лорд Вздорнc. Какой болван! А его тетка души в нем не чает, словно она сама произвела на свет эту мартышку.

Брехли. Кто, леди Шамкл? О, она являет собой жалкое зрелище: постоянно жует губами, ни дать ни взять старая овца.

Синтия. Фи, мистер Брехли! Она сосет леденцы от кашля.

Лорд Вздорнc. Я видел, как она вынимала полуобсосанные изо рта, чтобы похихикать, после чего снова клала их в рот - брр!

Леди Вздорнс. Брр!

Лорд Вздорнc. А так как она всегда готовится похихикать, когда Глум разглагольствует, то сидит в ожидании его острот с открытым ртом, показывая беззубые десны...

Брехли. Как устрица на мели, ей-богу... Ха-ха-ха!

Синтия (в сторону). Вижу, что каждый дурак, каким бы сам он ни был ничтожеством, рад унизить кого-то другого, глумясь хотя бы над его немощью.

Леди Вздорнс. А еще эта необъятных размеров леди - не могу вспомнить ее имени - эта старая толстая дура, которая так неприлично красится.

Брехли. Я знаю, о ком вы говорите, но провалиться мне в тартарары тоже не припомню, как ее зовут. Вы сказали красится? Да она накладывает белила и румяна штукатурной лопаткой. А вдобавок у нее растет борода и пробивается сквозь слой белил, так что можно подумать, будто ее оштукатурили смесью извести и щетины, пропади я пропадом!

Леди Вздорнс. О ведь вы сочинили в ее честь песню, мистер Брехли?

Брехли. Ха-ха! Ей-богу сочинил. Да вот милорд споет.

Синтия. Ах, спойте, дорогой милорд!

Брехли. Собственно, это не песня; скорее что-то вроде эпиграммы, скажем эпиграмматический сонет. В общем, не знаю, как назвать, но это в сатирическом духе. Спойте, милорд.

Лорд Вздорнc (поет).

Филлида {33} дряхлая все краше, все моложе,

А почему? Вы вправе удивиться.

Хотите, вам шепну словцо?

Умеет малевать она по старой коже

Сама себе молоденькие лица,

Что день, то новое лицо!

Брехли. Кратко, но не без соли, а? Таков мой стиль, ей-богу! Входит ливрейный лакей.

Леди Вздорнс. Ну что?

Лакей. Прибыл портшез вашей светлости.

Леди Вздорнс. С кормилицей и ребенком?

Лакей. Да, мэдам. (Уходит.)

Леди Вздорнс. О милое созданье! Взглянем на дочурку, милорд!

Лорд Вздорнc. Я боюсь, дорогая, что вы избалуете дитя, посылая за ним так часто: сегодня вам привозят ее уже в седьмой раз.

Леди Вздорнс. Ничего подобного! Всего лишь в шестой - я уже целых два часа ее не видела. Бедная малютка! Право слово, милорд, вы не любите бедняжку Сафо {34}. Идемте, дорогая Синтия, и хоть вы, мистер Брехли, посмотрим на Сафо, раз уж милорд не хочет.

Синтия. Я последую за вашей светлостью.

Брехли. Простите, мэдем, в каком возрасте леди Сафо?

Леди Вздорнс. Ей девять месяцев. Но вы не поверите, как она умна, какой у нее музыкальный слух! Милорд, вы не идете? Неужели нет? Не взглянуть на Саф? Ну пожалуйста, милорд, взглянем на крошку Саф. Я знаю, что вы не сможете удержаться.

Лорд и леди Вздорнс и Брехли уходят.

Синтия. Как ни трудно казаться беззаботной, когда ты ввергнута в пучину горестей, еще труднее притворятся, что тебе весело в обществе глупцов. Но права ли я, называя их глупцами? Свет о них лучшего мнения: они слывут людьми достойными и образованными, считаются остряками и тонкими собеседниками, они приняты в свете, их встречают там с восторгом, а если и нет, то они в восторге сами от себя. Почем знать, не в этом ли истинная мудрость? Ведь они счастливы! Может быть, у нас извращенные понятия, и слово "счастье" мы до сих пор употребляли неправильно?

Не в том ли наивысшее из благ,

Чтоб быть собой довольным? Если так,

То горе умному - блажен дурак.

(Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Сцена первая

Галерея в доме лорда Трухлдуба.

Входят Милфонт и Синтия.

Синтия. Проходя мимо кабинета, я слышала, как он там бушует, а миледи как будто его успокаивала.

Милфонт. Еще бы, да воздается ей в аду, - как ветерок успокаивает пожар. Но я расстрою ее козни и заготовленным ею арканом стреножу ее самое.