Второй вариант

- Все-таки вы очень рискованно действовали,- покачал головой Вашлаев.- А где вы рукопашному бою научились?

- Продолжаете испытывать?- рассмеялся Полуэкт.- В училище. Я там три раза победителем в соревнованиях выходил.

Другие разведчики в разговор вступили. Стороны продолжали прощупывать друг друга.

2

Шарапов прочитал список личного состава взвода и вздохнул - он самый младший. Большинство разведчиков были из кадровых солдат двадцать первого и двадцать второго годов рождения, а Вашлаеву, Родионову и Селютину перевалило за тридцать. Совсем старички. Образование имели тоже почти одинаковое, от пяти до семи классов.

- И все не женаты? - спросил у Спасских.

- Так когда было? До армии не успели, а потом фронт.

Спасских говорил быстро, но слова по-московски потягивал. Он был коренным москвичом, и это чувствовалось.

- Вот что, старшина, расскажи-ка коротко, кто чего стоит и от кого что ждать можно. Андрейчук?

- Этот надежный. Сибиряк из Алтайского края. Терпелив, настойчив, общителен и слухач отличный.

- Слухач? Как это понимать?

- Слышит хорошо, вот мы его так и зовем. Оружие любит и стреляет прилично.

- Понятно. Бахтин?

- Тракторист из Кировской области. "Вячкий", как у нас поддразнивают. Знаете поговорку: "Вятски люди хватски - семеро одного не боятся?" А я бы Васю на семерых не променял. Прирожденный разведчик.- Заметив недоверчивый взгляд Шарапова, Спасских улыбнулся:- Правильно, ходит вразвалочку, увальнем кажется, но увидите в деле, согласитесь со мной. За Бахтина как за себя ручаюсь.

- А что скажешь о Гаранине?

- На этого как найдет. Больше всех воду мутит. Будь моя воля, списал бы его, хотя иногда и хорош бывает,- сердито взъерошил старшина свои короткие волосы.

- Калинин?

- Прибыл из госпиталя. До войны работал в Ленинграде, там же был ранен. Знает саперное дело и вообще умелец на все руки: что дом построить, что печь сложить.

- Карянов?

- Дружок Калинина и Бахтина. Магнитогорец. Воевал под Москвой, участвовал в прорыве блокады Ленинграда, к нам тоже после госпиталя поступил. Саперное дело освоил. Сильный, выносливый. Вы его запомнить должны: невысокий такой, курносенький, с перевязанной шеей ходит и голова на бок. На КП ему осколок прилетел.

- Что скажешь о Латыпове?

- Наш оружейник,- с удовольствием отозвался старшина.- Хорошо ориентируется на местности, память отличная. Нужный человек во взводе.

- Скуба?

- Шахтер из Караганды. Недавно кандидатом в члены партии приняли. Надежный.

- Тинибаев?

- Сыном степей его зовем. Земляк Скубы и соперник Андрейчука.

- Тоже слухач? - догадался Полуэкт.

- Точно.

- Кто же лучше слышит?

- Трудно сказать. Иногда Андрейчук, другой раз Тинибаев, а судьи нет, так спорами все и кончается.

- Капитоненко? Он что-то у тебя не по алфавиту записан?

- Забыл нашего лучшего певца. Хороший разведчик, и мужик сильный.

Короткие характеристики Спасских кое-что проясняли, но не раскрывали главного: все хорошие, все надежные и опытные, а "языка" добыть не могут. Не вязалось одно с другим. Спросить, почему так получается, постеснялся. Не чувствовал еще к себе доверия и не захотел, чтобы Спасских "крутить" начал. Тут "сын степей" Тинибаев прибежал, по всей форме доложил, что товарища младшего лейтенанта вызывает ПНШ-2.

ПНШ-2 - помощником начальника штаба полка по разведке - был старший лейтенант Лобатов. Из кадровых. Отношения с ним с первого знакомства сложились натянутые и неопределенные. Какую-то неприязнь к себе чувствовал Шарапов, а почему, понять не мог.

- На тот берег надо сгонять. За "язычком",- без предисловий начал Лобатов, и его стальные глаза немигающе уставились на Полуэкта. Отметили и запомнили, как дрогнул от этих слов новый взводный и его лицо покрылось бисеринками пота.- Хочешь сказать, что к людям не присмотрелся? Так вот там все и рассмотришь. Под микроскопом,- хохотнул Лобатов.- Место поиска между деревнями Зарельем и Хутынью. Для подготовки операции даю пять дней. Вопросы есть?

Вопросов у Шарапова было много, задавать только их не захотелось. Решил, что лучше все у разведчиков выяснит.

- Не имею,- ответил.- Разрешите идти?

- Иди,- недоуменно разрешил Лобатов. Он не ожидал такого короткого разговора.

Зарелье и Хутынь расположены на мысе, недалеко от впадения Малого Волховца в Волхов. Зарелье - на низком левом берегу притока. Хутынь с ее знаменитым монастырем и могилой Державина - на высокой горе по правому берегу Волхова. На тропе между ними решили перерезать телефонный провод, устроить засаду и взять связиста. Шарапова смущало, что придется забираться в тыл противника, но разведчики настаивали: самый лучший вариант, не из дзота брать, а засекут, так ночь укроет. Подготовка к операции прошла хорошо, даже весело как-то, а вернулись пустыми. "Было гладко на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить",- не раз вспоминал позднее Шарапов мудрые слова Толстого.

Оврагов по пути не встретили, а вот две ложбины, не заметные со своего берега, оказались. Вначале обрадовались им: сырые,- значит, мин нет, но ложбины скрыли расстояние, путь к тропе был раза в два длиннее, чем рассчитывали.

- В мешок залезем, надо отходить! - заволновались разведчики.

Он приказал ползти дальше: ночь темная, луна надежно прикрыта тучами. И Лобатов предупреждал: "Запросятся назад, не поддавайся. Гони вперед до последнего. А проситься будут, чтобы тебя испытать, а потом на шею сесть".

Доползли до места и увидели, что тропа прикрыта спиралью Бруно, ее кольца поставлены не прямо, как обычно, а под углом и хорошо замаскированы, чтобы невозможно было рассмотреть с того берега.

- Придется возвращаться, командир,- зашептал Спасских.- Под спиралью они мины ставят.

Полуэкт упрямо тряхнул головой, подозвал Калинина:

- Проверь.

Разведчики стиснули зубы - зарывается новый командир, на рожон лезет. Позади, в Зарелье, забеспокоились немцы, взлетело несколько ракет, застучали пулеметные очереди.

Приполз Калинин, протянул какой-то тяжелый цилиндр:

- Прыгающая. Рванет - и триста шестьдесят шариков, как дождичком, окатят.

- Если снял, можно спираль резать? - обрадовался Шарапов.

Калинин деликатно промолчал, за него ответил Спасских:

- Они их в шахматном порядке ставят. Потянешь или порежешь проволоку, другие сработать могут. Если бы Карянов еще был, можно попробовать, а одному нечего делать.

Как снимают мины, режут проволоку, делают проходы, Шарапову видеть не приходилось, он не знал, насколько это сложно и опасно.

Разведчики вытянули головы, следят за каждым его движением, и, поколебавшись, он дал команду на отход. Лобатов встретил мрачно:

- Первый блин комом?

- Тропа оказалась дальше, чем думали, прикрыта минами и спиралью Бруно,начал докладывать Шарапов, но ПНШ-2 перебил:

- Ну и что? Вас же не обнаружили. Почему вернулись?

Он стоял, как на параде, подтянутый, руки по швам, на них черные кожаные перчатки. Среди перепачканных глиной, с пудовыми комьями грязи на сапогах разведчиков Лобатов один казался настоящим военным.

- Я тебя спрашиваю, вас обнаружили или нет? - повторил он свой вопрос.

- Если бы обнаружили...

- Попали в огневой или еще какой-нибудь, допустим, холщовый, мешок? Это ты хочешь сказать? А о приказе товарища Сталина "Ни шагу назад!" слышал? Или вам в училище побоялись его прочитать, чтобы заранее не испортить нервы? Сегодня спирали испугались, завтра - рогаток, послезавтра еще что-нибудь придумаете. Ты о чем думал, когда в разведку шел? Переплывешь реку, и фрицы тебе "языка" на блюдечке преподнесут, да? - задохнулся от гнева Лобатов.- О твоей трусости буду докладывать командиру полка.

- Товарищ старший лейтенант,- прервал ПНШ-2 Шарапов каким-то звонким, не своим голосом,- дальнейший разговор в таком тоне при подчиненных считаю недопустимым.