Колдовское зелье

Паладин в третий раз отшвырнул ее прочь и на сей раз вытащил длинный кинжал прежде, чем Ардшил напала снова. В следующий раз он воспользуется ножом и расколет ее пополам. Рыцарь тяжело дышал. Хоть он и не признавался сам себе, поскольку не мог себе этого позволить, но силы его начали таять. Он не знал, были ли тому причиной слишком частые сражения за последние несколько дней, или слабость короля, которому он служил, поскольку и то и другое было одинаково важным для его выживания. Конечно, рыцарь рассчитывал только на себя, но тем не менее был неразрывно связан с человеком, которому служил и который наделял его своей силой воли. Если у короля не хватит решительности, то и у него не хватит тоже. Но об этом думать нельзя. Так что Паладин приказал себе побыстрее закончить поединок и не рассуждать.

Ардшил наблюдала за ним из противоположного конца комнаты — тень среди ночных теней. Она больше не предпринимала фронтальных атак, а обдумывала другие варианты. Паладин следил за ней, не сходя с места, закрывая собой короля с королевой. Доспехи в нескольких местах болтались на оборванных креплениях. Он становился похожим на своего потрепанного противника. Рыцарь чувствовал, что глаза врага неотрывно изучают его в поисках уязвимых мест. А тело Паладина под доспехами вполне уязвимо. И Ардшил это понимала. Хватит одного удара, если этот удар будет достаточно глубоким.

Она сделала ложный выпад и отступила. Потом еще один. Паладин стоял как скала, не купившись на обман. И тут вдруг понял, что затеяла Ардшил. Она старалась отвести его подальше от короля и королевы, чтобы получить к ним доступ. И тогда она уже точно убьет их, поскольку чувствовала, а может быть, и знала наверное, что смерть короля означает и гибель Паладина.

Будто прочитав его мысли, Ардшил атаковала. Причем налетела столь стремительно и мощно, что почти успела проскользнуть мимо него, прежде чем он отреагировал. И рыцарь еле-еле успел перехватить ее руку, когда она уже почти дотянулась до королевы, оттащил тварь прочь, отшвырнул к стенке. И сам двинулся на нее, намереваясь закончить битву, но снова оказался слишком медлительным. Ардшил успела вскочить и отступить во тьму.

Еще дважды Ардшил пыталась проскочить мимо него, и оба раза ей это почти удалось. Только опыт и решимость Паладина спасали ситуацию. За его спиной на кровати тихо плакала королева, не скрывая отчаяния и страха. Она была очень мужественной и сильной, но страх в данном случае оказался сильнее ее. Она до ужаса боялась Ардшил. Король очнулся. Он закрыл жену собой и сжимал медальон, как талисман. Паладин знал, что оба человека слишком хрупкие и погибнут, если он проиграет. Рыцарь мгновенно отбросил эту мысль.

Но за этот краткий миг его задумчивости Ардшил исчезла из поля зрения. Паладин отчаянно зашарил глазами по комнате в поисках врага. И тут она возникла прямо перед ним. Черная тень обрушилась сверху и опрокинула его на пол. Она собиралась проскочить над ним, но упавший Паладин, на мгновение ослепнув, все же успел схватить ее за ногу и оттащить назад. Ардшил напала на упавшего рыцаря, пиная и колотя его со всей силы, ломая поврежденные доспехи. Паладин почувствовал боль. В отчаянии он с неимоверным усилием поднялся на колени, невзирая на поток ударов, и еще раз отшвырнул Ардшил.

На сей раз, когда Ардшил поднялась, одна рука у нее бездействовала. Но и Паладин тоже пострадал. Доспехи практически все переломаны, крепления оборваны. Болели все мышцы и кости, и он держался на ногах лишь за счет силы воли. Во рту и на теле у него виднелась кровь. Он все еще сжимал длинный клинок, поджидая подходящую возможность. Но теперь время бежало очень быстро. Беспощадно уходило.

Ардшил двинулась вперед — неумолимая, несгибаемая сила.

И тут в распахнувшуюся дверь влетел маленький лохматый комок бешеной ярости и обрушился на нее. Кобольд со всего маху налетел на Ардшил и оттолкнул обратно к стене. Сапожок явно впал в состояние неистовства. Застигнутая врасплох Ардшил замерла, пораженная силой атаки крошки кобольда. И яростно завертелась, пытаясь сбросить нападавшего. Паладин не мешкая кинулся в атаку. Вот он, долгожданный шанс! Рыцарь вогнал нож Ардшил в череп с такой силой, что вбил по рукоятку. Ардшил резко выпрямилась, серебряные глаза налились кровью. Она оторвала от себя Сапожка и швырнула в Паладина. Но рыцарь уже вытащил палаш и со всей оставшейся силой обрушил его косым ударом на врага. Клинок вошел между шеей и ключицей, раздвоив ее от плеча до пояса.

Когда палаш прошел сквозь сердце, Ардшил рухнула на землю. Она конвульсивно дернулась, и в ее ужасных глазах вдруг промелькнул огонек узнавания, с «которым не совладала даже самая черная магия. Глаза замерли, и чары рухнули. Смерть забрала Ардшил еще раз.

Переломанный, выдохшийся, являя собой жалкую пародию на блестящего рыцаря, каковым предстал в начале битвы, Паладин высвободил палаш из поверженного тела и повернулся к королю Заземелья. Глаза их встретились. У Паладина возникло странное чувство, будто он смотрит в глаза самому себе. Рыцарь начал было опускаться на одно колено, но попал в исходящий от медальона луч и забылся исцеляющим сном.

В наступившей тишине Бен с Ивицей услышали, что снова идет дождь.

Вызванные гвардейцы унесли останки Ардшил. Шума битвы никто не слышал, что было невозможно без целенаправленного магического вмешательства. Когда солдаты ушли и комнату привели в порядок, Сапожок занял свой пост в коридоре у двери в королевскую спальню. Кобольд винил себя в происшедшем. Он рыскал за пределами замка, возле стен, но враг каким-то образом сумел проскользнуть мимо него и незаметно проникнуть в замок. Не было произнесено ни единого слова, но выражение глаз Сапожка и ощеренные в подобии улыбки клыки говорили, что кобольд просит прощения.

Оставшись снова одни, Бен и Ивица кинулись в объятия друг другу, прижимаясь так крепко, будто стояли на узком уступе скалы. Они молчали. Просто стояли в темноте, ища успокоения в объятиях. Ивица тряслась как осиновый лист. Бена, хоть он и сохранял внешнее спокойствие, тоже лихорадило внутри.

Они залезли под одеяло, обшаривая глазами темную комнату и прислушиваясь к малейшим шорохам. Они не спали, да и не пытались уснуть. Бену удалось совладать с дрожью Ивицы, временно отогнав ужасавшие ее воспоминания о твари, пришедшей их уничтожить. Крепко прижимая к себе жену, он пытался найти слова, чтобы сделать признание, необходимое ему, если он хотел обрести покой.

За окном дождь стучал по камню, капли равномерно падали с крыши.

— Я должен рассказать тебе кое-что о Паладине, — наконец заговорил Бен, отчаявшись облачить свои мысли в более связные фразы. — Это трудно объяснить, но я вынужден. Мы с ним одно и то же, Ивица. И сейчас я испытываю его боль. Чувствую, как болят его мышцы и кости, ощущаю горечь в его душе, боль, которая грозит его сломать. Я чувствую это, когда он сражается, чувствую и теперь. — Он набрал в грудь побольше воздуха. — Это все, что я могу сделать, чтобы уменьшить ее. Мне кажется, что она рвет меня на части, крушит кости и вколачивает в землю. Даже сейчас, когда он ушел. Но это не меняет дела.

Бен почувствовал, что Ивица подняла голову с его плеча, чтобы заглянуть ему в глаза, и ощутил, как ее пальчики побежали по его груди.

— Он часть меня, Ивица. Вот что я пытаюсь сказать. Он часть меня, и всегда был ею, с того самого момента, как я пришел в Заземелье и принял медальон как символ королевской власти. Медальон соединяет нас в единое целое, когда я призываю Паладина оттуда, где он находится. — Бен глянул на жену и быстро отвел взгляд. — Когда медальон призывает его, магия переносит какую-то часть меня в его доспехи. Не тело и разум, а сердце, волю и целеустремленность — то, что ему требуется. В некотором роде король и королевский поборник — одно лицо. Это и есть настоящая тайна медальона. Та тайна, о которой я не мог тебе сказать раньше.

Изумрудные глаза спокойно посмотрели на него.

— А почему ты не мог мне этого сказать раньше?