Страница 22 из 70
- Я хочу, чтобы любой прошел через сад и приблизился к дому прежде, чем поднимут тревогу, - объяснил Конан. Он старался не прибегать к тону, который употребил бы, говоря с ребенком или женщиной, по крайней мере с женщиной менее упорядоченного ума, чем Ливия.
- Им же тогда будет легче проникнуть в дом, - настойчиво указывал Реза.
- А также труднее уйти, - ответил Конан. - Им придется пересечь все эти прекрасные открытые лужайки, в то время как мои и твои лучники будут сидеть на крыше с набитыми колчанами и зажженными факелами.
- Полагаю, риск стоящий, - высказала свое мнение Ливия.
- Да подведут меня мой меч и мое мужское достоинство, если это не так, - поклялся Конан. - Мы хотим не просто отогнать тех, кто там ни заявится.
Даже между собой они не употребляли выражения .
- Мы хотим не просто отпугнуть этих сыновей болотных троллей. Нам надо съесть их на полуночник и бросить их кости в морду их хозяевам. Напугать мы хотим хозяев, а не слуг!
Реза прожег Конана взглядом. Злили его, несомненно, употребляемые Конаном выражения. Несмотря ни на что, Реза, похоже, считал, что уши его госпожи слишком невинны и девственны и их надо оберегать от солдатской речи. Прежде чем дворецкий смог заговорить, Ливия кивнула.
- Да, а не долгой, утомительной битвы до того, как Дом Дамаос окажется в безопасности. Покуда мы деремся, у меня будет мало женихов, за исключением желающих защитить меня за цену, которую я, может, и не пожелаю платить.
Конан слышал о нынешнем урожае женихов госпожи Ливии. Единственный вопрос, где у них с Резой обнаружились одинаковые взгляды: все они были недостойны ее. Если они какое-то время посидят в собственных домах, Дом Дамаос от этого ничего не потеряет.
Но Конан знал, что ему не по чину говорить это. Слово он хорошо усвоил с тех пор, как прибыл в Аргос; оно, казалось, незримо парило над будничными взлетами и падениями человека, в такой же мере, как среди жителей Кхитая.
Повращавшись несколько дней среди аргосийцев, он усвоил, что это значило в основном сидеть и слушать, как говорят другие. И довольно часто те говорили ему больше, чем хотели дать узнать. Поэтому идея возмущала его гораздо меньше, чем он ожидал.
- Судить о собственной ценности можете только вы сами, сударыня, сказал Конан. - Я же всего лишь солдат. И сужу о ценности запугивания врага до одури. А также о ценности недопущения, чтобы кто-либо из моих ребят попал в эти капканы.
- Твои ребята теперь уж должны ознакомиться с участком, - пробурчал Реза.
- Некоторые ознакомились, а некоторые нет, - отозвался Конан. - Те, что на постоялом дворе, безусловно не ознакомились. Кроме того, если в доме есть шпион, - Реза кашлянул, и Ливия сделала ему знак помолчать, - то он известит своих, что капканы убраны. Сад не опасен. Любые нападающие могут перелезть через стены и прогуляться до дома, где наши ребята на крыше смогут практически поссать на них!
Ливия улыбнулась, затем хихикнула, а затем уже откровенно рассмеялась. Слышать такой смех было б приятно любому мужчине, точно так же как приятно смотреть на эту даму.
- Желала бы я, чтобы мы действительно могли это сделать, - проговорила наконец она. - Представляете себе, что скажут своему хозяину те бедные дурни, когда вернутся домой? Если они осмелятся вернуться домой, а не просто сбегут в Куш, сменив имена.
Реза наконец улыбнулся:
- Ну, Конан, теперь я знаю, как хорошо тебя обучил старый капитан Хаджар.
- Давайте не будем продавать шерсть еще не купленной овцы, предостерег Конан.
И все дружно выпили за отличную толстую овцу, которая должна забрести к ним в последующие несколько ночей.
С крыши дворца раздался крик черной совы. Бесшумно, как охотящийся тигр, Конан поспешил к месту встречи с посыльными. Когда киммериец встал спиной к дереву, к нему подбежал Вандар:
- С крыши видно вооруженных людей.
- Есть какие-нибудь отличительные знаки?
В большинстве городов ночью было б трудно даже отличить людей от обезьян, не говоря уж о том, чтобы разобрать отличительные знаки домов. Но в богатых кварталах факелы освещали улицы Мессантии достаточно ярко, чтобы разобрать и число, отчеканенное на аквилонской монете в десять крон.
- Никаких. Но дамаосец сказал, что они смахивают на Воителей.
- Эрлик их в задницу!
Конан мог стерпеть город, улицы которого не превращались между закатом и рассветом в джунгли. Он уже довольно давно расстался с профессией вора, когда увидел, что она сулит лишь скудный паек и паскудную жизнь, да притом весьма недолгую. Но последнее, чего ему сегодня хотелось, - это ввязываться в частную драку с прицепившимися Воителями, когда он приготовился противопоставить своим врагам собственную силу и сталь.
Вандар пожал плечами:
- Реза у ворот. Если он почует что-то подозрительное...
Ночь разорвал пронзительный крик. Конан и Вандар стремительно обернулись, их мечи мгновенно вылетели из ножен. Спутники побежали к дому. Конан дважды останавливался, чтобы издать охотничий крик леопарда - сигнал парню с фонарем на крыше. Догнав Вандара у великолепной статуи обнаженной женщины, Конан увидел, как фонарь начинает мигать. Теперь, если наблюдатель на крыше постоялого двора был хотя бы наполовину так трезв, как ему полагалось.
Из кустов выбежала женщина в одной ночной рубашке, с широко раскрытыми, но ничего не видящими перед собой глазами. Конан преградил ей путь. Она наскочила на его руку и отлетела обратно, словно наткнулась на ветку дуба. А затем, зарыдав, рухнула на землю. Вандар опустился на колени и прокричал ей в самое ухо:
- Что случилось? Отвечай, а не то я...
Конан схватил парня за шиворот туники и резко поднял на ноги. А затем схватил женщину за руку и сделал то же самое.
- Что же там все-таки случилось? - спросил он помягче.
Женщина разинула рот, а потом замотала головой, словно искусанная мухами лошадь.
- Опять колдовство! Ох, мы-то думали, что больше не столкнемся с ним. Но оно опять повсюду. Хуже, чем прежде.
- Ах, сударь, если вы владеете ну хоть какой-то магией...
Конан переложил меч в левую руку и сунул женщину под мышку правой. Когда он это сделал, ее ночная рубашка зацепилась за куст и порвалась.