Вызов смерти

- Да ты шутник, однако, - проговорил он. Протянул "историку" потухшую сигару. - Отнеси и положи в пепельницу. Потом докурю.

Тот с угодливой готовностью выполнил указание. И здесь я вспомнил, где видел босса. По телевизору. Точно. Он какой-то крутой предприниматель, занимается благотворительностью - помогает детским домам и церкви. И фамилия у него такая простая, знаменитая. Бобров? Точно, Бобров. А интересно, смеялся или хотя бы улыбался когда Бобров в своей жизни? Серьезный дядя. Кем же при нем состоит мой бывший друг Ромка Шилов? А мой рейтинг значительно вырос за последнее время. Теперь в списках мафии я фигурирую уже как агент ФСБ по кличке Смехач или что-нибудь в этом роде. Неплохо. Совсем неплохо.

- Я очень сомневаюсь, что этот юморист работает на ФСБ, - подал голос Киндинов. - По таким делам милиция и ФСБ обычно работают сообща.

- В таком случае, кто же он такой? - несколько раздраженно спросил Бобров.

- Думаю, что это именно он работал на Шипилина.

- Да нет, - засомневался мой шеф. - Вряд ли. Он ведь культурой занимался, ничего не знал.

- Зря ты, Жора, его недооцениваешь, - возразил Киндинов. - Парень он шустрый, сообразительный и для сбора необходимой информации мог использовать тех парней, которые многое знали, в том числе и Вениамина. Выходит, что тот пострадал из-за этого юмориста.

- Эта версия мне кажется более убедительной, - вынес заключение Бобров. - Костя, отведите девушку наверх, - обратился он к Киндинову, - да смотрите там у меня.

- Все будет в порядке, Юрий Викторович.

Подручные Киндинова подхватили Таню под руки и потащили по лестнице на второй этаж. Мы остались втроем: Бобров, мой шеф и я. Если бы не Таня, то сейчас можно было бы попробовать сбежать. А впрочем, чем я здесь смогу ей пособить? А вырвавшись на свободу, помогу не только себе, но и ей.

Будто прочтя мои мысли, Бобров предупредил:

- Если вы думаете бежать, то не советую. Дом надежно охраняется.

- Что вы говорите?! А может быть, все же попробовать?

Он пожал равнодушно плечами:

- Вольному воля. Только учтите, мои парни не любят подобных шуток.

И я понял, что в отличие от прокуратуры здесь ребята работают с гарантией, и стер мысли о побеге. Дела у меня, судя по всему, совсем неважнецкие, а проще говоря - никудышные дела, если не сказать больше. Что же делать?

- Присаживайтесь, Андрей Петрович, - указал Бобров на кресло, стоящее напротив дивана за журнальным столиком. - Кофе не желаете?

Я развалился в кресле, закинул ногу на ногу, взял из пепельницы не докуренную боссом сигару, со стола - зажигалку, раскурил и, выпустив к потолку целое облако запашистого дыма, небрежно заметил:

- А знаете ли, Юрий Викторович, я сейчас с большим бы удовольствием выкушал рюмочку коньяку.

Бобров кивнул.

- Можно и коньяку. Жора, организуй, - приказал он моему шефу.

Тот шустро вскочил с дивана и резво умчался.

- Поговорим? - спросил Бобров, пытливо на меня глядя.

- Если вы настаиваете. Вообще-то сегодня я не был расположен к разговорам.

- А к чему же вы сегодня были расположены?

- К созерцательности.

Но Боброва трудно было сбить моими импровизациями и вовлечь в беседу на тему философского осмысления действительности.

- Итак, где же вы все-таки работаете, Андрей Петрович?

- Я думал, Георгий Александрович вам сказал?! - удивился я вопросу.

У Боброва раздраженно дернулась правая щека.

- Я не о журналистской работе.

- А почему вы считаете, что у меня есть и какая-то другая?

Я понимал, что, пока меня принимают за агента ФСБ или кого-то там еще, у нас с Таней теплится шанс выиграть время и остаться в живых. И я решил максимально его использовать.

- Так считаю не я один. - Бобров продолжал буравить меня взглядом. - Вы ведь слышали наш разговор?

- Слышал и подивился вашей неуемной фантазии. Это надо же такое придумать?!

В это время в дверях появилась миловидная женщина лет тридцати пяти с подносом. На нем стоял пузатый графинчик с коньяком, рюмки, красивый позолоченный кофейник, две миниатюрные чашки, ваза с яблоками и тарелка с дольками лимона. Она ловко все выставила на журнальный столик и, не говоря ни слова, удалилась.

Бобров взял графин, разлил по рюмкам коньяк и, подняв свою рюмку, проговорил:

- Предлагаю выпить за взаимопонимание!

- Очень хороший тост, - одобрил я, чувствуя, что сейчас меня понесет. И главное - очень актуальный. Сейчас у нас большим вниманием пользуются братья наши меньшие: собаки там, кошки, даже, не поверите, крысы, нежели соотечественники. Потому, вероятно, эти "братья" в последнее время так размножились. А соотечественники, наоборот, вымирают потихоньку.

И вновь на каменном лице босса не отразилось никаких эмоций. Выпили. Бобров достал из кармана сигару, раскурил, затем сосредоточил все свое внимание на моей переносице.

- Итак, что же вам, Андрей Петрович, удалось о нас узнать?

Я выразил на лице искреннее недоумение.

- О ком это - о вас? Если вы говорите конкретно о себе, то ничего утешительного я вам сказать не могу. Очень скоро вы предстанете перед судом и ответите за все свои грязные делишки.

Правая щека его дернулась уже несколько раз.

- Значит, не желаете разговаривать по-хорошему? Жаль. Советую подумать над перспективой сотрудничества с нами. Это может принести вам весьма ощутимые дивиденды. В противном случае... Но, надеюсь, здравый смысл в вас все же возобладает. Да у вас и нет иной альтернативы. Завтра утром мы обязательно возобновим разговор. А сейчас, извините, устал. До свидания!

Он встал и неторопливо вышел из зала. Оставшись один, я взял графин и сделал добрый глоток коньяку прямо из горлышка. Я прекрасно сознавал, что сейчас со мной случится. .Но сознавать одно, а быть готовым к этому - нечто совсем другое. И если честно признаться, к тому, что опять меня ожидало, я не был готов ни морально, ни физически.

В зал вошли Коля Дебил и белокурый красавец Ваня. Они были возбуждены и, глядя на меня, плотоядно улыбались. У Вани даже подрагивали ноздри короткого носа, а глаза лихорадочно блестели. Наркоман. Вероятно, они были здесь штатными мастерами заплечных дел.

- Пойдем, - проговорил Коля Дебил и указал куда-то за спину.

- А мы тут, ребята, с вашим боссом коньячок не допили. Не желаете? Очень замечательный коньяк! - попробовал установить контакт с палачами.

- Можно, - кивнул Коля и, подойдя к столику, поднял графин и махом осушил.

- Ну что же ты такой живоглот! - возмутился я его поступком; - Почему с Ваней не поделился?

- Ему нельзя. Он еще маленький, - рассмеялся Коля. Мощной рукой схватил меня, как кутенка, за шиворот и, поставив на ноги, толкнул в спину. - Топай...

Мы прошли в холл, а из него в небольшой спортивный зал, где стояло несколько тренажеров, лежали штанга, гири, гантели. У ближней стены на скамье сидел Киндинов и, глядя на меня, приветливо улыбался, как старому приятелю.

Ваня поставил табурет напротив Киндинова. Коля подтолкнул меня к нему и сказал:

- Садись.

Я возражать не стал.

- Как настроение, Андрей Петрович? - спросил Киндинов.

- Да так как-то, - ответил философски.

- Я, Андрей Петрович, считаю вас человеком разумным, потому, надеюсь, вы не будете усложнять и осложнять наши отношения.

- Согласен, - кивнул. - Даже искренне в этом заинтересован.

Ему явно понравился мой ответ. Лицо его вновь засветилось радушием, залучилось морщинками.

- Вот и хорошо. Тогда ответьте: когда и кто давал вам задание следить за нами и какой информацией вы располагаете?

- Вопрос понял, только не понял, за кого вы меня принимаете?

Я уже знал, что до завтрашнего дня они с нами ничего не сделают, в том смысле, что не убьют. Поэтому решил немного расслабиться и позабавиться, насколько хватит сил и оптимизма.

Улыбка разом слиняла с породистого лица Киндинова. Он нехорошо так, как бы с сожалением, посмотрел на меня. Покачал головой.