Переулки Арбата

Гиляровский одним из первых увидел его картину "Владимирка". Потрясенный картиной, он еще до того, как ее все увидели, написал стихотворение "Владимирка": "Меж чернеющих под паром плугом поднятых полей лентой тянется дорога изумруда зеленей..." Эти строки так взволновали художника, что тот решил "Владимирку" подарить Гиляровскому... Что и сделал - привез холст в Столешники, оставив в прихожей квартиры. Но Гиляй этого бесценного дара не принял, зная ему цену, и заставил Левитана отвезти картину Павлу Третьякову в его галерею.

Почти все произведения коллекции в Столешниках - подарки от чистого сердца. Вот почему Гиляровский так дорожил своим собранием. Оно - памятник дружбы писателя и художников. "Собственная картинная галерея - вещь довольно легкая, - писал Гиляровский. - Имей деньги, обойди выставки и купи. Собирать этюды - дело мудреное: тут надо многое, кроме денег".

Подарки ему делали лучшие русские художники. Поленов подарил этюд "Христос и грешница". Коровин - два этюда с видами Кавказа. Саврасов - два пейзажа: "Закат" и "Зима"... Многие художники специально для Гиляровского рисовали виды старой Москвы.

На стенах этой квартиры видишь изображения не только Москвы. Пейзажи Подмосковья и Крыма, бескрайние русские степи и море. Города и села. Лошади. Гиляровский был членом-учредителем Общества любителей верховой езды, издавал газету "Листок спорта и объявлений", выходившую в дни бегов и скачек на Московском ипподроме.

Все это художественное богатство до сих пор находится на своем месте, бережно хранится наследниками Гиляровского, публично выражавшими не раз свою готовность передать обстановку, картины, библиотеку Гиляровского Москве, для которой он столько сделал.

Он обошел город вдоль и поперек, поднимался на самые высокие башни и крыши, спускался в подземелья, первый исследовал подземную речку Неглинку и добился того, что после его статей городские власти реконструировали подземное русло Неглинки.

В дни первой русской революции, будучи уже немолодым, совершил героический рейс с дружинниками Пресни, отступившими из Москвы на поезде, который вывел из кольца карателей легендарный машинист Ухтомский. Его, как известно, каратели расстреляли без суда и следствия. На одной из станций тогда Гиляровского тоже чуть было не расстреляли. Об этом эпизоде он писал в своих стихах: "...В 905 на вокзале какой-то бравый генерал//Меня чуть-чуть не расстрелял..."

Когда у Владимира Алексеевича не стало сил ходить и ездить, он, сидя в Столешниках, начал писать книги.

Так появились его документальные классические произведения о Москве. В них отражена та жизнь, свидетелем которой был дядя Гиляй. Он видел многое на своем веку - и конку и метро, мастерски описал улицы и площади старой Москвы, дворцы и рынки, трактиры и рестораны, бани и клубы. Гиляровский писал в дневнике, что прошел вдоль и поперек 500 улиц и тысячи переулков; с балкона колокольни Ивана Великого, из недоступного для публики люка под самым крестом башни главы Храма Спасителя, где для развлечения публики стоял телескоп, изучал Москву. Видел ее с аэростата в 1882 году, а потом с аэроплана. И под землю забирался для рискованных исследований, побывал в разбойничьем притоне "Зеленая барыня" за Крестовской заставой, и в глубоком подземелье заброшенного Екатерининского водопровода, и в клоаках Неглинки, и в артезианских штольнях под Яузским бульваром...

Не упомянул в этом признании Владимир Алексеевич одно место, где он бывал особенно часто, откуда к нему поступали многие новости и известия, где его знали и уважали не только за силу. Хитров рынок - "дно" старой Москвы, описанное многими журналистами и писателями, в том числе Львом Толстым. Сюда приходили понаблюдать за типами актеры Художественного театра в ту пору, когда они готовили к постановке пьесу Максима Горького "На дне". Сюда, на Хитров рынок, они отважились прийти только в сопровождении Гиляровского, друга многих актеров.

Меня не раз спрашивали: где находился Хитров рынок, осталось ли что-нибудь из его окружения? Да, сохранилось, как ни странно, довольно много зданий, видавших некогда пеструю толпу. Когда Подколокольным переулком попадаешь на маленькую по нынешним масштабам площадь, застроенную по периметру старинными домами, то оказываешься как раз там, где и был знаменитый Хитров рынок, куда так стремился дядя Гиляй.

Его как магнитом тянуло сюда, где бурлила и клокотала жизнь, вскипали и охлаждались дикие страсти, нередко завершавшиеся трагическим финалом. Если уж сюда наведывалась полиция, то строем, для облавы.

Гиляровский появлялся здесь обычно в одиночку, захватив на всякий случай кастет, но прибегал к нему в исключительных случаях. Все здесь знали, что никому вреда от него не будет.

Хитров рынок от всех других отличался тем, что на нем не только торговали, но и нанимались к хозяевам безработные, здесь же проживали тысячи московских нищих, бездомных, опустившихся людей.

После посещений Хитрова рынка на страницах московских газет появлялись очерки Гиляровского - "Каторга", "Рвань", "Дом Ромейко", "Час на дне", "Беспризорные". Последний раз писатель побывал здесь в 1923 гору, когда площадь оцепила московская милиция, покончившая окончательно, раз и навсегда, с этим наследием прошлого.

Сорок лет Гиляровский был летописцем этой площади. Вначале она казалась ему туманным местом, таким, как Лондон, причем самым туманным в Москве. Дядя Гиляй многое сделал, чтобы этот туман рассеялся, приложил много сил, чтобы вскрыть эту незаживающую язву общества, излечить которую были бессильны "отцы города". Окончательный приговор Хитрову рынку подписал Московский Совет. Тогда "королю репортажа" уже исполнилось 70 лет. И все же он поспешил сюда, как в молодости, в последний раз, чтобы увидеть это в какой-то степени историческое событие в жизни города.

"Двух- и трехэтажные дома вокруг площади все полны такими ночлежками, в которых ночевало и ютилось по десять тысяч человек. Эти дома приносили огромный барыш домовладельцам" - так описывает Гиляровский Хитровку в книге "Москва и москвичи". Давно уже центр площади занимает большое школьное здание, построенное в довоенные годы, где теперь электромеханический техникум.

...Есть здесь и четырехэтажный дом, формой напоминающий утюг, построенный в 20-е годы на месте срытого до основания "Утюга". Так звали разбойное логово, располагавшееся как раз здесь, между Астаховым и Петропавловским переулками. Владел "Утюгом" некто Кулаков, сказочно разбогатевший делец, наживший миллионы на сдаче ночлежек. В подвалы его домов многие годы не рисковали спускаться даже наряды полиции. "Утюг" после революции разобрали на дрова, в его развалинах, подвалах жил оголтелый люд до тех пор, пока это гнездо не разворошила окончательно московская милиция. Как свидетельствует Гиляровский: "Главную трущобу "Кулаковку" с ее подземными притонами в "Сухом овраге" по Свиньинскому (Астахову) переулку и огромным "Утюгом" срыли до основания и заново застроили". Остальные здания бывшего Хитрова рынка остались.

"Все те же дома, - описывал их Гиляровский, - но чистые. ...Вот рядом огромные дома Румянцева, в которых два трактира - "Пересыльный" и "Сибирь", а далее в доме Степанова, трактир "Каторга"... И в "Каторге" нет теперь двери, из которой валил, когда она открылась, пар и слышались дикие песни, звон посуды и вопли поножовщины. Рядом с ним дом Бунина - тоже сверкает окнами..."

Сверкающие окна, конечно, больше всего поразили старого репортера, видевшего их совсем другими. И поныне сохранились эти дома: старинной кладки, с метровыми стенами, вечные. Сами по себе они добротны и не по своей вине имели дурную славу.

Где, в каком из них была "Каторга", куда Гиляровский приводил Глеба Успенского, где надворный флигель, куда ходили актеры Художественного театра во главе со Станиславским и Немировичем-Данченко перед тем, как поставить знаменитую горьковскую пьесу "На дне"? В ее первом успехе, конечно, есть заслуга и "короля репортеров", не без риска приведшего сюда друзей.