Переулки Арбата

На первом этаже под мезонином 11 окон. Если мысленно отбросить два из них (те, что слева), а кроме того, боковую дверь справа, то строение будет выглядеть примерно таким, каким оно было прежде, когда его сняла Е. А. Арсеньева - бабушка поэта. В доме было шесть комнат на первом этаже и две в мезонине. Как установила архитектор М. В. Фехнер, постройка относится к 1816-1817 годам; была она типичным маленьким особняком, дощатым, неоштукатуренным...

Дом с мезонином исправно послужил москвичам. После революции в нем находился детский дом "Перекоп", потом въехали жильцы. Я побывал здесь, когда в мезонине еще была на двери табличка с надписью: "Квартира № 16". Над крышей торчало несколько телевизионных антенн. На верхних окнах еще были не сняты занавески.

...Нажимаю звонок, тотчас распахивается форточка, и в ней появляется лицо юноши. От неожиданности становится не по себе: вот так, наверное, выглядывал из маленького окошка студент Лермонтов...

По скрипучей деревянной лестнице поднимаюсь осторожно в мезонин и попадаю в комнату, залитую светом. Так оказываюсь гостем готовящейся к переезду семьи. Хозяйка - Надежда Борисовна Крюкова - усаживает за старинный столик и рассказывает, что на Молчановке прожила свыше полувека. Она и ее муж, композитор Владимир Крюков, получили тут квартиру в 1922 году. С тех пор выросли дети, внуки...

Сюда не раз приходили ученые, лермонтоведы, бывал Ираклий Андроников. А теперь вот после выселения жильцов будет организован музей, и скоро смогут прийти все, кто любит Лермонтова.

Что сохранилось в доме? Хозяйка проводит на первый этаж. В одной комнате вижу очаровательный камин в оправе из черно-синего камня. Есть еще старинная заслонка художественной работы - чугунная, литая. На ней фигурки двух крестьянских ребят в лаптях. Один другого везет на санках. Заслонка как раз на той печи, что обогревала мезонин, комнату Лермонтова.

В мезонин ведет лестница. Сохранились, не все правда, деревянные ножки перил. Вот и все, что осталось от далекого прошлого в пустом доме. Теперь он наполнился картинами, книгами, предметами исчезнувшего быта, как это произошло на Сивцевом Вражке - в доме Герцена, на Никитском бульваре - в комнатах Гоголя. Они недавно тоже были пустыми.

На мемориальной доске первая дата - 1830 год. Тогда весной Лермонтов ушел из пансиона, по приказу Николая I преобразованного в обычную гимназию, где учеников могли наказывать розгами... Кончилось детство, началась быстротечная юность, пришла большая любовь к загадочной Н. Ф. И.

В комнате Лермонтова, как пишут исследователи, стояли деревянная кровать, письменный стол, шкаф с книгами, глобус, висела географическая карта, гравюры. Обстановка - обычная для студенческой комнаты. Лермонтов в те годы становится студентом университета. На полке стояло много книг, и среди них - Пушкин, Байрон, Шекспир, Шиллер... А на столе - конспекты лекций, чернильница-песочница, гусиное перо и тетради, куда записывал поэт стихи. Свыше 100 из них написаны в те годы.

Из окон маленького мезонина на улице, утопающей в садах, поэт видел всю Россию. Глядя на заснеженную Москву из этих окон, он писал в новогоднее утро:

Как солнце зимнее прекрасно,

Когда, бродя меж серых туч,

На белые снеги напрасно

Оно кидает слабый луч!..

О чем думал и мечтал жилец этой комнаты - все запечатлелось в прозаических и стихотворных строчках тетрадей, заполненных в те дни, когда поэт жил в Москве. "Там жизнь скучна, когда боренья нет", - восклицал он в пятнадцать лет.

Сюда в мезонин прилетал в минуты вдохновения Демон, сюда являлся Мцыри: "Написать записки молодого монаха 17 лет", - решает Лермонтов летом 1831 года. Первые строчки - "Печальный Демон, дух изгнанья..." - появились на белом листе бумаги в начале 1830 года...

В комнате стояло пианино. Над Молчановкой разносились звуки, вырывавшиеся из окон. Лермонтов любил петь, играть на пианино, скрипке, рисовать...

Известно двенадцать его картин. Четыре из них - с видами Кавказа - в зале Литературного музея. Тут можно увидеть немногие книги и журналы с произведениями поэта, которые успели выйти при жизни Михаила Юрьевича. Их дополняют списки его стихов, сделанные современниками. Трудно оторваться от акварельных рисунков Лермонтова. В овале - автопортрет. На нас смотрит одетый в мохнатую бурку молодой офицер, такой молодой, что выглядит мальчиком...

Все эти реликвии получили новый адрес - Малая Молчановка, 2, где создан музей поэта. В комнатах дома хватило места и для картин, рисунков, где изображены мать, отец, бабушка, друзья...

Кто любит Лермонтова, кто хранит вещи, связанные с его именем, не раз придут сюда, чтобы принести их в дар поэту.

"ДОМИК МАЛЫЙ"

В истории русской культуры маленький отрезок московской земли Гагаринский переулок - можно считать проспектом: по нему проходили Пушкин, Лев Толстой, Бунин... И каждый оставил об этом незабываемые слова.

Сначала об архитектуре. Угловой дом № 2 украшен белокаменными резными колоннами той же формы, что у Большого Кремлевского дворца в Кремле. Далее виднеется нащокинский дом. На его фасаде - мемориальная доска: здесь у П. В. Нащокина Александр Сергеевич Пушкин останавливался в 1831 - 1832 годах.

Приехав тогда в Москву, поэт не застал друга на старой квартире, насилу отыскал его у "Пречистенских ворот в доме Ильинской". То был как раз этот дом. К Нащокину, который часто менял квартиры и справлял новоселье, и к его дому можно отнести строки А. С. Пушкина:

"Ты счастлив: ты свой домик малый,

Обычай мудрости храня,

От злых забот и лени вялой

Застраховал, как от огня."

Обстановку дома Нащокина поэт подробно обрисовал в письме к жене: "С утра до вечера у него разные народы: игроки, цыгане, отставные гусары, студенты, стряпчие, шпионы, особенно заимодавцы. Всем вольный ход. Всем до него нужда..."

Другой замечательный арбатский "домик малый" - на углу Хрущевского переулка. В этом месте несколько особняков, которые являются пушкинскими современниками. Одноэтажный дощатый дом № 10 - это бывший пансион, где учился Иван Сергеевич Тургенев. А жил он одно время напротив - в доме № 15. Стены дома № 10 украшают медальоны, виньетка, непременный портик, колонны. Особняк появился в переулке в 1814 году, когда местность эта бурно застраивалась после пожара 1812 года.

Построил дом барон Владимир Иванович Штейнгель, декабрист, ополченец в дни Отечественной войны, участник заграничного похода русской армии. Вернувшись после окончания войны в Москву, он стал служить в канцелярии губернатора. В его обязанности входило рассматривать проекты застройки столицы. Москва обязана ему, в частности, тем, что были сохранены от сноса многие бесценные памятники Кремля. "...Сколько сделано бароном Штейнгелем по сохранению и обновлению столицы нашей, сколько сберег он древности, преследуемый дерзостными, насмешливыми, обуянными злом людьми, не чтущими того, что сохранить надобно для Отечества", - так писал о Штейнгеле, когда тот впал в немилость и был отстранен от должности, знавший его по службе архитектор Ф. К. Соколов. Восстание на Сенатской площади барон Штейнгель встретил, когда ему было свыше 40 лет.

Почти век спустя особняк этот волновал душу Ивана Бунина, который, как и многие другие писатели, ученые, часто бывал здесь в гостях у Елизаветы Лопатиной, дочери хозяина дома, где проходили известные лопатинские "среды". В зале этого дома впервые состоялось исполнение пьесы "Плоды просвещения" Льва Толстого. Он также часто бывал здесь. Бунин написал об этом особняке поразительные слова: "Мне нравился переулок, дом, где они жили, приятно было бывать в доме. Но это было не то, что влюбляются в дом от того, что в нем живет любимая девушка, и как это часто бывает, а наоборот. Она мне нравилась, потому что нравился дом". Наверное, поэтому Бунин поселился в соседнем, Хрущевском переулке, в доме № 5, в меблированных комнатах. Узнал я обо всем этом у жившего здесь около 60 лет краеведа Юрия Борисовича Шмарова, написавшего исследование о доме Штейнгеля - Лопатина...