На мопедах по Африке

Однако время дорого, солнце уже достигло зенита, раскаленные лучи его не знают жалости, а до Пальмиры еще ехать и ехать.

Горы слева и справа становятся все ниже, и в конце концов долина вливается в бескрайнюю равнину. На горизонте появляется несколько маленьких глиняных домиков: это небольшое селение Каратеин. Оно словно вымерло, даже жители пустыни спасаются от полуденного солнца в домах. Только нашим мопедам жара вроде не мешает, моторы как ни в чем не бывало выводят свою песню.

Проезжаем последний домик - и перед нами снова пустыня без конца и без края. Горизонт словно проведен по линейке, ни одной точки, которая могла бы служить ориентиром. Следы шин грузовиков разбегаются веером в разные стороны: каждый водитель едет своим путем.

Мы раскладываем наш "автоатлас", старую специальную карту. Тщательно по компасу определяем направление. И снова едем к горизонту. Горячий ветер стелется по пустыне, он то и дело засоряет нам глаза, вздымает тучи песка и пыли, закручивает их в узкую воронку высотой в несколько десятков метров, которая еще долго маячит на горизонте как некий предостерегающий восклицательный знак. Много драгоценного времени уходит на заклейку проколов. Инструменты и железные части так накалены, что обжигают руки. Когда спидометр показывает 210 километров от Дамаска, мы наталкиваемся на нефтепровод, по которому ближневосточная нефть идет к средиземноморским портам. Рядом какой-то намек на дорогу, тут проходят автобусы из Хомса в Пальмиру. Еще 40 километров, и мы, перевалив через гребень последней возвышенности, видим прелестную картину: под нами раскинулся темно-зеленый оазис, пальмовые рощи до краев заполнили долину, а среди деревьев лежат развалины могучих строений. Сомнений нет, это Пальмира.

ГОРОД В ПЕСКАХ

Исторические места, свидетели далеких времен, полны неизъяснимого очарования. Мертвые камни доносят до нас сведения о жизни, существовавшей много тысяч лет назад. С помощью сведущего проводника они начинают говорить и рассказывают о богатстве и счастье, об опустошительных эпидемиях и ужасах войн, о возвышении и крушении города и о его печальном конце.

Бесстрастно звучат слова путеводителя: "Древние руины города в оазисе Сирийской пустыни... Достиг расцвета при царице Зеновии в III веке... Разрушен императором Аврелианом в 273 году".

Нужно видеть Пальмиру, чтобы составить себе представление о былом величии города. Скульптуры и барельефы говорят о его своеобразной культуре, акведуки и ирригационные сооружения - о высоком уровне техники, созданной 2 тысячи лет назад.

Далеко не все тайны города в пустыне нам известны. Лишь несколько лет назад строители нефтепровода натолкнулись на глубине десяти метров на обширные могильники. В стенах подземных галерей были сделаны каменные ниши такого размера, чтобы в них свободно помещались саркофаги вельмож. Каждую нишу прикрывало каменное надгробие, на котором были высечены сцены из жизни покойного - полководца, священнослужителя или мудреца - в зените его славы. Женщины вокруг него изображены лишь в половину своего роста - это говорит о том, какое положение занимал слабый пол в древней Пальмире.

А вот Тадмор, современное селение на окраине древнего города, начисто лишен величия: несколько квадратных домиков без окон да две-три лавчонки, какие встречаешь повсюду в Сирии. Нам приходится затратить немало времени, чтобы запастись бензином на обратную дорогу. Правда, потом мы получаем даже немного лепешек и фруктов. Наконец, уже под вечер, мы трогаемся в путь.

Снова вокруг нас безбрежные песчаные просторы. День медленно догорает. Огненно-красный шар солнца скрывается за горизонтом, и почти без всякого перехода наступает ночь. Нам не хочется ставить палатку, прелесть ночной езды сильнее усталости. В воздухе разливается приятная прохлада. В лунном свете плоскогорье отливает серебром. Мы идем на хорошей скорости и точно на 110-м километре въезжаем в Каратеин. Днем он казался безлюдным, сейчас его не узнать. Ночная прохлада пробудила селение к жизни. Молодежь прогуливается по улицам, мужчины сидят в чайных, курят трубки и стараются с нами заговорить.

Проходит всего несколько минут, и мы снова одни. Теперь мы уверены в своих силах и не ищем точного ориентира, а определяем направление пути по луне. Едем на юго-запад, к Дамаску. Долгое время все идет хорошо, затем почва становится каменистой, и вдруг мы чувствуем, что поднимаемся в гору. Мопеды с трудом преодолевают подъем на первой скорости. Что-то тут неладно... Проезжали ли мы вообще эти места?

Оглядываемся по сторонам. Мы стоим на возвышенности, вокруг - горные цепи, а между ними - зыбучие пески. В свете заходящей луны видим внизу в метрах 400 от нас долину, где мы были несколько часов назад. Теперь все ясно: следуя за луной, мы сильно отклонились на запад.

С трудом начинаем спускаться по чрезвычайно крутому склону. Нагромождения камней преграждают путь, отвесные скалы мешают идти точно по компасу. Мы двигаемся чуть ли не ощупью. Часто луч, отбрасываемый фонарем мопеда, ныряет в пустоту, и мы едва успеваем затормозить в двух шагах от пропасти. Мимо нас как призраки проносятся клочья тумана. Световой конус фары заднего мопеда отбрасывает на крутой склон горы огромный силуэт ведущего. Объединенными усилиями проталкиваем машины через дюны и впадины. Потрудившись как следует, мы наконец добираемся до подножия горы. Полночь давно уже миновала, холод пробирает до самых костей. Мы закутываемся в спальные мешки; даже в первые дни путешествия - в феврале - мы так не зябли.

В довершение беды у Вольфганга спустила камера заднего колеса. Делать нечего, приходится заняться ремонтом.

На этот раз, наученные горьким опытом, мы долго сверяемся с картой и компасом. Часа в три утра, когда небо на востоке начинает светлеть, снова замечаем следы шин. Наконец, проведя 17 часов в седле, прибываем в Дамаск. Первая поездка на мопедах по бездорожной пустыне прошла удачно. Теперь можно махнуть и в Багдад.

ИНШАЛЛА

Мы никак не можем пожаловаться на недостаток сюрпризов на нашем пути в Ирак. Взять хотя бы самое начало... Наши сомнения наконец-то разрешены, нам остается только вскочить на мопеды и помахать рукой Дамаску, как вдруг приходит телеграмма от представительства ГДР в Багдаде:

"Предостерегаем от поездки Дамаск - Багдад на мопедах зпт связи исключительно тяжелыми климатическими условиями тчк".

Что и говорить, хороший совет - великое дело, но ведь нам обязательно надо попасть в Багдад и побывать в консульствах, чтобы получить там разрешения на въезд в другие государства, лежащие на нашем пути. Единственное, что мы можем сделать, - это свести риск до минимума, взять дополнительные канистры с очищенным спиртом и водой [6]. Правда, нагрузка мопедов увеличится, но зато мы целую неделю не будем заботиться о пополнении запасов.

Уже в нескольких километрах от Дамаска местность становится однообразной. Следов цивилизации очень мало. Но вот жалкие деревья и последние хижины исчезают за горизонтом, и далеко раскинувшаяся пустыня смыкает вокруг нас свои объятия.

Дорога оставляет желать лучшего: то сплошные камни, то песчаные заносы, колеса вязнут по самые оси. Благодаря легкому ветерку палящий зной ощущается не так сильно. Только остановившись на несколько минут, чтобы устранить небольшую неисправность, мы понимаем, что за ад вокруг нас. Миражи открывают нам чудесные, как сновидения, картины. Обманутый глаз видит в мерцающих далях то огромные озера, то пышные оазисы. Маленькие пучки травы превращаются в гигантские деревья, а небольшие камни принимают очертания причудливых скал. Вдали пасутся одногорбые верблюды фантастических размеров.

Нам то и дело приходится объезжать препятствия, и мы можем легко сбиться с курса, несмотря на компас. К вечеру нами овладевает легкое беспокойство: если мы не очень отклонились от маршрута, скоро должна показаться застава сирийской полиции. А вот и она! На холме огорожено колючей проволокой пространство в форме четырехугольника; за проволокой две хижины из гофрированного железа, антенна и обязательная в этих местах цистерна с водой. Людей не видно, и мы катим дальше.