Росмерcхольм

Ребекка (отступая от него на шаг). Да. Свободная от вины совесть...

Краткое молчание.

Росмер (опершись локтем на стол и подпирая голову рукой, глядит перед собою). И как она сумела все это скомбинировать! Как систематически связала все, одно с другим! Сначала стала сомневаться в моей преданности вере и церкви. Как могла она напасть на такую мысль тогда? А вот напала же. И мысль эта разрослась в уверенность. А затем... да, затем ей уж так легко было вообразить себе и все остальное. (Выпрямляется и нервно ерошит волосы.) Ах, эти дикие мысли! Никогда мне от них не отделаться. Я это чувствую. Знаю. Они будут налетать на меня вдруг, ни с того ни с сего, и будить память о мертвой.

Ребекка. Как белый конь Росмерсхольма.

Росмер. Да. Проносясь во мраке... в тишине.

Ребекка. И из-за этого злосчастного бреда больного мозга ты готов отказаться от живой жизни, за которую уже было ухватился?

Росмер. Ты права - это тяжело. Тяжело, Ребекка. Но выбор не в моей власти. Как мне справиться с этим?

Ребекка (все стоя за его стулом). Создав себе новые условия жизни.

Росмер (пораженный, поднимая голову и глядя на Ребекку). Новые условия жизни!

Ребекка. Да, новые отношения к окружающему миру. Жить, действовать, работать. А не сидеть тут, ломая себе голову над неразрешимыми загадками.

Росмер (встает). Новые отношения? (Идет по комнате, останавливается у двери и возвращается обратно.) Мне приходит на ум один вопрос. Ты не задавала его себе, Ребекка?

Ребекка (тяжело дыша). Скажи... какой...

Росмер. Как, по-твоему, должны сложиться наши отношения с сегодняшнего дня?

(*788) Ребекка. Я думаю, наша дружба может устоять, что бы там ни случилось.

Росмер. Я не совсем в таком смысле. Но то, что с самого начала сблизило нас с тобой... что так тесно связывает нас... наша обоюдная вера в возможность чистых отношений между живущими вместе мужчиной и женщиной...

Ребекка. Да, да... так что же?

Росмер. Я хочу сказать, что такие отношения... как вот наши... скорее всего уместны, когда люди живут мирной, счастливой жизнью...

Ребекка. Значит...

Росмер. Мне же теперь предстоит жизнь, полная борьбы, тревог и сильных душевных волнений. Я ведь хочу прожить свою жизнь, Ребекка! Я не дам свалить себя, сбить себя с ног какими-то жуткими предположениями. Я не позволю предписывать себе, каким путем мне идти в жизни... не позволю ни живым ни... кому бы то ни было.

Ребекка. Да, да! Не позволяй! Будь до конца свободным, Росмер!

Росмер. Но знаешь, что мне тогда приходит на ум? Не знаешь? Не видишь, каким образом я лучше всего могу отделаться от всех мучительных воспоминаний... от всего этого печального прошлого?

Ребекка. Ну?

Росмер. Противопоставив ему новое, живое настоящее.

Ребекка (хватаясь ощупью за спинку стула). Живое?.. Что же... это?

Росмер (подходя к ней). Ребекка... если бы я теперь спросил тебя... хочешь ты быть моей второй женой?

Ребекка (с минуту не может выговорить ни слова, затем радостно вскрикивает). Твоей женой! Твоей!.. Я!

Росмер. Хорошо. Попытаемся же. Мы двое сольемся в одно существо. Здесь не должно оставаться пустого места после умершей.

Ребекка. Я... на месте Беаты!..

Росмер. Тогда она будет вычеркнута из нашей жизни. Совсем. Раз навсегда!

(*789) Ребекка (тихим дрожащим голосом). Ты думаешь, Росмер?

Росмер. Так должно быть! Должно! Я не могу... не хочу прожить всю жизнь с трупом за плечами. Помоги мне сбросить его, Ребекка. И давай заглушим все воспоминания свободой, радостью, страстью!.. Ты будешь моей женой... единственной, какую я когда-либо имел.

Ребекка (овладев собой). Никогда больше не заговаривай об этом. Я никогда не буду твоей женой.

Росмер. Что! Никогда! Или ты думаешь, что никогда не смогла бы полюбить меня? Да разве в нашей дружбе нет уже проблесков любви?

Ребекка (закрывая в ужасе уши). Не говори так, Росмер! Не произноси этого!

Росмер (схватив ее за руку). Да, да... в наших отношениях есть зерно любви, готовое пустить росток... О, я вижу по твоему лицу, что и ты это чувствуешь. Разве нет, Ребекка?

Ребекка (овладев собой, снова твердо). Слушай. Вот что я скажу - если ты будешь настаивать, я уеду из Росмерсхольма.

Росмер. Уедешь! Ты! Не можешь. Это невозможно.

Ребекка. Еще невозможнее мне - стать твоей женой. Никогда в жизни не бывать этому. Я не могу.

Росмер (пораженный, смотрит на нее). Ты говоришь: не могу. И так странно. Почему же ты не можешь?

Ребекка (схватив его за обе руки). Дорогой друг... и ради тебя и ради меня - не спрашивай почему. (Выпускает его руки.) Так-то, Росмер. (Идет к двери налево.)

Росмер. С этой минуты у меня будет один вопрос - почему.

Ребекка (оборачиваясь). Тогда все будет кончено.

Росмер. Между нами?

Ребекка. Да.

Росмер. Никогда между нами не может быть кончено. Никогда ты не уедешь из Росмерсхольма.

Ребекка (взявшись за ручку двери). Нет, я, пожалуй, и не уеду. Но если ты будешь еще спрашивать - все-таки все будет кончено.

(*790) Росмер. Все-таки кончено? Как же так?

Ребекка. Да. Я последую за Беатой... Теперь ты знаешь, Росмер.

Росмер. Ребекка!..

Ребекка (в дверях, медленно наклоняя голову). Теперь ты знаешь! (Уходит, затворяя за собой дверь.)

Росмер (как потерянный, глядит ей вслед и говорит про себя). Что же... это... такое?

(*791)ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Гостиная в Росмерсхольме. Окно и дверь в переднюю открыты. Солнечное утро.

Ребекка, одетая, как была в первом действии, стоит у окна, поливая цветы. Ее вязанье лежит на кресле. Мадам Хельсет, с метелкой и тряпкой, обмахивает и вытирает пыль с мебели.

Ребекка (после небольшой паузы). Странно, что пастор сегодня так долго не спускается вниз.

Мадам Хельсет. Ну, он ведь часто так. Да теперь, верно, уж скоро сойдет.

Ребекка. Вы его видели?

Мадам Хельсет. Мельком. Когда я принесла ему кофе, он одевался у себя в спальне...

Ребекка. Я потому спрашиваю, что вчера ему нездоровилось.

Мадам Хельсет. Да, это заметно было. Хотелось бы знать, не вышло ли у них чего с шурином.

Ребекка. Что же такое, по-вашему, могло выйти?

Мадам Хельсет. Где ж мне знать. Пожалуй, это Мортенсгор рассорил их.

Ребекка. Очень возможно... Вы немножко знакомы с этим Педером Мортенсгором?