Страница 39 из 41
С кулька улыбался румяный снеговик с ведром на голове и морковью вместо носа. На переднем плане поблескивали розовым глиттером елочные шары. Внизу извивалась псевдорукописная надпись «С Новым годом!».
Когда-то в этом, чудом пережившем все катастрофы, кульке лежал свитер из некрашеной шерсти мафлингов – его прислали Тане родители. В качестве подарка на Новый, 2622 год. И теперь Тане казалось, что этот Новый год (который они встретили на базе Альта-Кемадо) остался где-то в прошлой жизни. А 23 февраля и 8 марта она вообще не праздновала. Что называется, «обстановка не располагала».
– Спасибо, – пробормотала Таня и зачем-то открыла кулек. Там лежали: синие бермуды Оленьки Белой с заплатой на самом заду (оттого-то покойница и оставила их на планетолете, что порвала и носить больше не собиралась), телесного цвета хлопчатобумажные трусики (собственность Тани), футболка с надписью «Пахтакор – чемпион» (это Нарзоева), кроссовки и голубая «снежинка» Эль-Сида. Рассматривая затесавшиеся в компанию мужские носки сорок пятого размера (следствие военной неразберихи), Таня побрела к выходу из госпиталя. Снаружи тянуло холодом, чужбиной. В просторном застекленном холле курили солдаты в длиннополых шинелях.
– Голубушка моя, ты куда это? – строго спросила медсестра у нее за спиной.
Таня медленно обернулась.
– Но вы же сказали, что я свободна?
– Я сказала «почти свободна», яхонтовая моя. Да хоть сама подумай, куда же ты пойдешь вот так, без кислородной маски, в тапочках и пижаме? На улице-то минус семнадцать!
– Да? Об этом я как-то не подумала.
– А надо было, – укоризненно сказала Галина Марковна. – А о документах ты подумала, золотая моя?
– Нет, не подумала. А что, нужны... какие-то документы?
– Господи, твоя воля! – Медсестра всплеснула руками и артистично закатила глаза. – Да ты что, золотая моя, с Большого Мурома к нам прибыла, что ли?
– Да нет... С Земли... То есть с Екатерины... Хотя нет, прилетела-то я непосредственно с планеты Вешняя. Если выражаться академически добросовестно...
Упоминание «академической добросовестности» насторожило Галину Марковну. Медсестра посмотрела на Таню тяжелым взглядом закоренелого реалиста и изрекла – как бы в сторону:
– По-моему, с успокоительным они переборщили. У девчонки полная дезориентация!
Хотя Таня и впрямь была не в себе, она поняла, что «они» – это доктора, а «девчонка» – это она сама. Таня почувствовала себя неуютно – кому понравится, когда тебя считают невменяемой?
– А какие документы нужны?
– Те, которые я тебе сейчас выписываю, сладенькая моя... Вот карточка на питание в общей гражданской столовой. Запрос на восстановление удостоверения личности... Это – медицинская карта с отметкой о выписке из карантина... Еще направление на проживание... куда же... Господи, все занято... ладно, определяю тебя на «Велико Тырново», как родную... А еще я тебя записываю в очередь на эвакуацию в глубокий тыл, красавица моя... Только ты особенно-то не рассчитывай, недели на две вперед уже все занято... И еще неизвестно, как все дальше обернется... А это тебе билеты... билетики... В качестве поощрения... Чтобы быстрее поправлялась... Четвертый ряд балкона! Хорошие места!
– Какого балкона? Какие... билеты?
– Как это «какие»? – Галина Марковна подняла удивленные глаза на Таню. Они были огромными, как у перепуганной совы.
Таня сразу поняла, что снова сморозила что-то не то. И принялась оправдываться:
– Понимаете, я же месяц пролежала в одиночном боксе. Половину времени – без сознания. Потому что под интенсивной терапией. Химической.
– Ты что, визор там у себя в боксе не смотрела? Канал «Победа»? Или хоть «Первый»?
– Н-нет, я его вообще... не очень-то... смотрю...
– Тогда понятно, – со снисходительным вздохом резюмировала Галина Марковна. И пояснила: – К нам артисты прилетели. С Земли. Труппа Ричарда Пушкина, Симферопольский театр музкомедии! Небось слышала про такую? – поинтересовалась медсестра с прищуром бывалой театралки. – Привезли они не что-нибудь, а мюзикл «С легким паром!».
– Мой любимый!
– Да ведь и мой, яхонтовая моя! Думали играть специально для солдат и офицеров. Но чтобы поднять дух эвакуированных, в штабе военфлота решили, что часть билетов выделят больным и раненым гражданским. Бесплатно! – В глазах медсестры засияла гордость. За родной военфлот. За музкомедию.
– А когда этот спектакль?
– Завтра, яхонтовая моя, – проворковала медсестра. Зажужжал планшет и на стол перед Галиной Марковной выползла многосоставная ламинированная «гармошка» с Таниными документами.
– А что, моим товарищам – ну, тем, с которыми я сюда прибыла, – им тоже такие билеты положены?
– Почем мне знать?.. – недовольно проворчала медсестра. – Может, они вообще уже выписались и на Землю улетели.
– Но у вас же есть техника... Посмотрите, пожалуйста!
– Так уж и быть. Давай фамилии.
Таня назвала Башкирцева, Штейнгольца, Нарзоева и Никиту.
Галина Марковна нахмурила брови и засопела, всем телом подавшись вперед, к монитору.
– Так-так-так... Знаешь что, ясноглазая моя? Придется тебе идти на концерт без кавалеров. Такие товарищи у меня не значатся. Не поступали.
– Не может этого быть!
– Еще как может!
– А может, в других госпиталях?
– В других тоже таких нет. Знаешь, они, наверное, уже из города тю-тю! Не вижу я таких фамилий... В открытых списках,
– Как это «тю-тю»?
– Так!
– Но они не могли... Это не по-товарищески! Предатели! – Таня обиженно сжала кулачки.
– Да ты не нервничай, бриллиантовая моя. Что им сверху сказали, то они и сделали. Ведь война.
– А писем для меня нет?
– Нет.
Таня чувствовала себя ужасно одинокой. Всеми покинутой.
– Знаешь что, ты чем сырость тут разводить, ступай лучше за своей одеждой во-он туда. Затем сразу в «Велико Тырново», заселяться, а там уже и обед. Кормить, разумеется, будут на лайнере.
– На каком... лайнере?
– Господи, да что за несмышленая такая! – взмолилась медсестра. – «Велико Тырново» – это лайнер. Пассажирский. Превращенный в гостиницу. Для временно пребывающих на территории Города Полковников гражданских лиц. То есть для таких, как ты, изумрудная моя!