Улыбки летней ночи

Анна. Что ты читаешь?

Хенрик встает и учтиво стоит чуть ли не по стойке «смирно». Лицо у него замкнутое, почти враждебное.

Хенрик. Книгу.

Анна. Это я вижу. Но как она называется?

Хенрик. Если я и скажу, ты все равно не поймешь.

Анна. Я требую, чтобы ты сказал мне, как называется книга.

Он молча протягивает ей книгу. Она смотрит на непонятные еврейские буквы и швыряет книгу на стол.

Хенрик. Вот видишь.

Анна. Что за омерзительный старый халат! Дай его мне. Я его сожгу.

Хенрик покорно сбрасывает халат и отдает его Анне. Фу, какой от него запах. Его, наверно, никогда не стирали. А что это у тебя за шлепанцы? Немедленно сними их, свинья ты этакая. Их я тоже сожгу.

Не говоря ни слова, Хенрик снимает шлепанцы и отдает их Анне. Ее глаза сверкают от подавленной ярости, капризные губы дрожат. Покорность Хенрика еще больше раздражает ее; она указывает на его трубку.

Как ты можешь курить эту омерзительную старую трубку? Она так дурно пахнет, что у меня дыхание перехватывает. Отдай ее мне.

Хенрик на мгновение заколебался, лицо его потемнело от гнева. Но, подумав, он отдает ей трубку.

А теперь ты получишь оплеуху за то, что флиртовал с Петрой. Тебе не стыдно?

Отвешивает ему оплеуху. Хенрик смотрит на нее в упор, и на глаза его навертываются слезы. Она замечает его печаль и ее глаза тоже наполняются слезами. Они безмолвно глядят друг на друга. Потом она бросает на пол халат, шлепанцы и трубку. Громко хлопает дверь, и Хенрик, оставшись один, смотрит вслед Анне, как будто ему являлся дух.

Она снова в гостиной, растерянная и грустная. Солнце сияет сквозь занавески, вспыхивают грани хрустальных светильников, канарейки поют в клетках.

Осторожно и боязливо она стучит в кабинет Фредрика. Оттуда слышится отрывистое «Войдите!».

В большой темной – с задернутыми шторами – комнате царит тишина и плавает сигарный дым. Фредрик сидит на стуле с высокой спинкой за большим столом, заваленным книгами и бумагами. Он курит толстую сигару; на носу у него пенсне, которое делает его немного не похожим на себя. Анна неслышно подходит к мужу, вынимает сигару у него изо рта и забирается к нему на колени. Обнимает его за шею и прижимается щекой к его подбородку. Фредрик терпеливо принимает ее ласки и поглаживает жену по спине и плечам. Он ощупью отыскивает сигару и затягивается, чтобы она не погасла. Анна смотрит на него, грустно улыбается, встает и, опустив голову, идет к двери.

Фредрик. Ты просто так заходила, детка, или тебе что-нибудь надо?

Анна. Нет, просто так. Извини, что помешала.

Она видит только спинку стула и клубы дыма. Тихо прикрывает за собой дверь и в третий раз идет в гостиную и стоит там одна.

С легким вздохом – ей грустно, она ощущает свою ненужность – Анна подходит к клетке с канарейками и какое-то время наблюдает за птичками, прыгающими с жердочки на жердочку.

Потом садится за свой швейный столик и берет пяльцы. Тишина.

Часы на комоде в стиле рококо бьют десять.

Петра, что-то мурлыча, проходит по комнате. Она виляет бедрами, а на пороге делает танцевальное па. Анна смотрит на все это и снова вздыхает. И тут раздается звонок в дверь. Анна поднимает голову и прислушивается. Два голоса. Потом в дверном проеме появляется Петра.

Петра. К вам графиня Малькольм, сударыня. Входит Шарлотта. Анна счастлива и бросается ее обнимать. Шарлотта тоже обнимает Анну; обе вполне искренни.

Анна. Шарлотта, как я рада! Петра, будь добра, принеси нам лимонаду, мороженого и печенья.

Шарлотта. Ну и жара! Точно в Иванов день.

Анна. Какое прелестное у тебя платье!

Шарлотта. То же самое я хотела сказать тебе.

Анна. Но у тебя еще и чудесный цвет лица. Хотелось бы мне выглядеть, как ты.

Шарлотта. А мне всегда хотелось выглядеть, как ты. Одно могу сказать – я бы не могла себе позволить ходить с распущенными волосами точно совсем юная девушка.

Анна. Но мы ведь почти ровесницы, разве нет?

Скажи правду, сколько тебе лет, Шарлотта?

Шарлотта. А тебе, милая Анна?

Анна. Девятнадцать, но скоро будет двадцать.

Шарлотта. Ну тогда я, конечно, на несколько лет постарше. Что у тебя нового?

Анна. Хенрик приехал домой. Он очень хорошо сдал свой последний экзамен.

Шарлотта. Кстати, как чувствует себя твой супруг?

Анна. По-моему, хорошо.

Входит Петра с лимонадом и печеньем. Пока дамы болтают, Анна наливает лимонад и подкладывает печенья Шарлотте и себе. Она сохраняет полнейшее самообладание и не выдает себя ни выражением лица, ни невольным движением.

Шарлотта. Стало быть, достопочтенный адвокат

Эгерман чувствует себя хорошо. Он не простудился?

Анна. А почему бы ему простудиться в такую жару?

Шарлотта. Ночью, конечно, было холоднее.

Анна. Я не понимаю тебя, моя дорогая.

Шарлотта. Смешно, правда? Говорят, что ночью твоего мужа видели в городе.

Анна. Вероятно, у него была бессонница, и он вышел прогуляться.

Шарлотта. В ночной рубашке?

Анна. А почему бы ему не прогуляться в ночной рубашке, если ему так хочется?

Шарлотта. Говорят, он вышел из квартиры мадемуазель Армфельт – ну, знаешь, той актрисы.

Анна. Фредрик всегда любил театр.

Шарлотта. Говорят, в доме у этой актрисы происходят настоящие оргии.

Анна. Хочешь еще печенья, Шарлотта?

Шарлотта. Это твоя старая Беата пекла?

Анна. Да, она сущий клад.

Шарлотта. Ты ведь знаешь, я не сплетница.

Анна. А что, если я уже все знаю?

Шарлотта. То есть он сам признался?

Анна. Разумеется.

Шарлотта. Не пытайся меня в этом убедить.

Анна. Во всяком случае, так оно было на самом деле. Шарлотта. Не верю.

Анна. Я полагаю, что у фрекен Армфельт он встретил твоего мужа.

Шарлотта. Не понимаю.

Анна. Но, милая Шарлотта, весь город знает, что у графа любовная связь с мадемуазель Армфельт. (Нос у Анны чуть побелел, а глаза потемнели, но держится она совершенно спокойно и естественно.) Шарлотта. Возможно. Мне нет дела до того, чем занимается эта грязная свинья, и я плачу ему той же монетой.

Анна. Бедная Шарлотта.

Шарлотта разражается рыданиями столь бурными, что лимонад из ее бокала проливается на серебряный поднос, на печенье и на ковер. Она плачет, не таясь и не стесняясь Анны, которая сидит молча, не шелохнувшись.

Шарлотта. Я ненавижу его, ненавижу, ненавижу, ненавижу! (Представив себе, как сильно она его ненавидит, она вдруг перестает плакать и покусывает кончики пальцев.) Мужчины – настоящие животные. Они глупы и тщеславны и с головы до ног заросли волосами. (Она вытирает слезы ладонями и глубоко вздыхает. Ее губы дрожат, как будто она вот-вот снова расплачется.) Он улыбается мне, целует меня, приходит ко мне ночью, заставляет меня терять рассудок, ласкает меня, говорит мне нежные слова, дарит цветы, всегда желтые розы, рассказывает о своих лошадях, своих женщинах, своих дуэлях, своих солдатах, своей охоте – говорит, говорит, говорит. (Ее голос прерывается всхлипом. Она отворачивается, чтобы Анна не видела ее лица. Еле слышно.) Любовь отвратительна. (Она закусывает губу и внезапным резким движением поворачивается к Анне.) Несмотря ни на что, я люблю его. Я готова ради него на все. Понимаешь? На все. Только бы он потрепал меня по щеке и сказал: «Моя верная собачка».

Недолгое молчание. Анна смотрит на подругу со смешанным чувством страха и невольного восхищения.

Анна. Бедная Шарлотта.

Шарлотта. Эта Дезире с ее силой и независимостью. Никто не может взять над ней верх, даже Карл-Магнус. Поэтому-то он так и одержим ею.

Анна. Я ее не знаю.

Шарлотта. Всех мужчин влечет к ней, не понимаю почему. (Некоторое время Шарлотта сидит молча в поисках ответа на этот вопрос. Потом пожимает плечами и вдруг снова становится самой собой.) Хорошо, что ты все знала. Значит, я не огорчила тебя. Анна. Нет, не огорчила.

Шарлотта. Возможно, она никогда никого не любила.