Страница 11 из 49
Книги много лет моих украли,ибо в ранней юности моейкниги мне поклялись (и соврали),что читая стану я умней.Увы, но с головами и двуногиеслучались у меня среди знакомых,что шли скорей по части биологиии даже по отделу насекомых.Нелепы зависть, грусть и ревность,и для обиды нет резона,я устарел, как злободневностьпозавчерашнего сезона.Чтоб делался покой для духа тесен,чтоб дух себя без устали искал,в уюте и комфорте, словно плесень,заводится смертельная тоска.Не верю я, хоть удави,когда в соплях от сантиментовпоет мне песни о любвихор безголосых импотентов.Весь день я по жизни хромаю,взбивая пространство густое,а к ночи легко понимаюконей, засыпающих стоя.Когда струились по планетепотоки света и тепла,всегда и всюду вслед за этимобильно кровь потом текла.Есть в идиоте дух отваги,присущей именно ему,способна глупость на зигзаги,недостижимые уму.Тоскливей ничего на свете нету,чем вечером, дыша холодной тьмой,тоскливо закуривши сигарету,подумать, что не хочется домой.Довольно тускло мы живем,коль ищем радости в метанииот одиночества вдвоемдо одиночества в компании.От уксуса потерь и поражениймы делаемся глубже и богаче,полезнее утрат и униженийодни только успехи и удачи.С утра душа еще намеренаисполнить все, что ей назначено,с утра не все еще потеряно,с утра не все еще растрачено.Мои друзья темнеют лицами,томясь тоской, что стали жижеапломбы, гоноры, амбиции,гордыни, спеси и престижи.В кипящих политических страстяхмне видится модель везде одна:столкнулись на огромных скоростяхи лопнули вразлет мешки гавна.Не все заведомо назначено,не все расчерчены пути,на ткань судьбы любая всячинавнезапно может подойти.Душа не плоть, и ей, наверно,покой хозяина опасен:благополучие двухмернои плоский дух его колбасен.От меня понапрасну взаимностижаждут девственно чистые души,слишком часто из нежной невинностипроступают ослиные уши.Наш век нам подарил благую весть,насыщенную горечью глобальной:есть глупость незаразная, а есть –опасная инфекцией повальной.Я уважаю в корифеяхобильных знаний цвет и плод,но в этих жизненных трофеяхвсегда есть плесени налет.Еще Гераклит однаждызаметил давным-давно,что глуп, кто вступает дваждыв одно и то же гавно.Забавно, что живя в благополучии,судьбы своей усердные старатели,мы жизнь свою значительно улучшили,а смысл ее – значительно утратили.А странно мы устроены: пластывеликих нам доставшихся наследийлистаются спокойно, как листыальбома фотографий у соседей.Во мне есть жалость к индивидам,чья жизнь отнюдь не тяжела:Господь им честно душу выдал,но в них она не ожила.Везде в эмиграции та же картина,с какой и в России был тесно знаком:болван идиотом ругает кретина,который его обозвал дураком.Мы так часто себя предавали,накопляя душевную муть,что теперь и на воле едва лимы решимся в себя заглянуть.На крохотной точке пространствав дымящемся жерле вулканаамбиции наши и чванствосмешны, как усы таракана.Учти, когда душа в тискахлипучей пакости мирской,что впереди еще тоскао днях, отравленных тоской.По чувству легкой странной боли,по пустоте неясной личнойвнезапный выход из неволипохож на смерть жены привычной.Мы ищем истину в вине,а не скребем перстом в затылке,и если нет ее на дне –она уже в другой бутылке.Жить, не зная гнета и нажима,жить без ощущенья почвы зыбкой –в наше время столь же достижимо,как совокупленье птички с рыбкой.