Страница 27 из 136
Воины отошли поглубже в лес и стали совещаться. Голодный Медведь сказал: «Думаю, что нам не стоит злить этих зверей, они какие-то не такие, и никто не знает, что у них на уме».
Черный Волк, который пришел только сейчас и не видел выстрелов, возразил: «Мы убьем их без труда, однако я не уверен, что это белое мясо можно есть. Зато из белой кожи получатся отличные рубахи».
Но Ходящий По Земле, который был очень мудр, сказал так: «Эти животные не Люди, но они тоже человеческие существа. Все вы знаете древнее пророчество великого Заклинателя о том, что однажды к нам придут новые люди, их кожа будет белой, а помыслы неведомыми. Вы знаете также, что, по его словам, они принесут нам несчастье. Но белокожие уже пришли, и лучше нам самим встретить их, чем ждать, пока они застанут нас врасплох. А сделаем мы вот что: я пойду к ним, а вы станете наблюдать из кустов. Если на меня нападут, половина вас вступит в бой, а остальные вернутся в деревню и спрячут женщин и детей. Если же все будет мирно, спокойно идите назад».
Ходящий По Земле вышел на поляну. Белый, который первым увидел его, стал поднимать огненную палку, но другой, без волос на лице, выступил вперед и протянул руку. Дед моего деда стоял и смотрел ему прямо в глаза, так как люди нашего племени тогда и понятия не имели о рукопожатиях. Затем все белые столпились вокруг него, и воины в кустах стали готовить луки, но вскоре стало ясно, что вождю ничего не грозит: животные улыбались ему и говорили что-то непонятное, но явно дружелюбное. Часть воинов отправилась в деревню.
Гладколицые тоже оказались мужчинами. У одного из них на шее висел золотой крест, а когда он снял шляпу, голова его оказалось совершенно гладкой, за исключением небольшой поросли над ушами. Лысый взял две палки, связал их крестом и воткнул в землю, все остальные упали на колени, а он закрыл глаза, сложил руки и заговорил. Потом белые показывали Людям свои огненные палки, давали им нажимать на курок, но наши воины все же вздрагивали при звуке выстрела.
Те первые белые прожили на поляне одну луну, а затем принялись строить из бревен квадратное жилище. Наши воины каждый день навещали их, и тот, с крестом на шее, делал им подарки, объясняя знаками, что всякий раз, когда он говорит с перекрещенными палками, следует вставать на колени. Палки были его заклинанием и требовали ото всех почитания.
Но однажды ночью, когда половина белых спала, остальные убили их, забрали все вещи, сожгли деревянный дом и УШЛИ к Большой Воде, где сели в лодку и уплыли навсегда…
Старая Шкура помолчал с минуту, а затем продолжил:
— Все это правда, и я передаю вам ее слово в слово. Подобные истории повторялись с тех пор много раз. Всегда, как появлялись бледнолицые. Они не любят друг друга, и рано или поздно один убивает другого, причем не в сражении, как то делают наши воины, желая доказать всем свою отвагу или умереть, а выстрелом в спину, перерезав горло, отравив или напоив виски до смерти.
Но они белые и вообще не такие, как мы. Возможно, у них и есть причины поступать так, а не иначе, но это невозможно понять, если, конечно, сам ты не белый. Когда они нападут на меня, я буду защищаться. Но до той поры предпочитаю держаться от них подальше.
Мы стояли тогда недалеко от Пыльной Реки. Торопиться было некуда, и племя спокойно предавалось охоте. Примерно в дне пути вверх по течению Нежданной Реки мы нашли бизонов. В те времена там еще и не думали строить железную дорогу, а белые охотники не забирались в такую даль. Стада животных свободно бродили по прерии и были так велики, что походили издали на огромные черные озера. Шайены убивали бизонов стрелами и копьями, а потом приходили женщины и занимались разделкой туш. Мясо свозили в лагерь, и, уверяю вас, по сравнению с вареным языком или зажаренным на углях куском бизоньей вырезки привычный бифштекс показался бы вам подметкой. Но все это в прошлом.
Так вот, в районе Пыльной Реки действительно не было белых, зато на каждом шагу попадались другие индейцы, которых шайены называли кроу. Шайены и кроу враждовали испокон веков, но несколько лет назад помирились, когда правительство собрало вождей воюющих друг с другом племен на Лошадином Ручье, к востоку от Ларами, и заставило подписать мирный договор. Для племен, никогда доселе не имевших друг с другом никаких трений, это сработало прекрасно, но принесло мало проку старым врагам. Для шайенов, например, просто нормально воевать с пауни. Тех, кто отказывался сражаться, жестоко презирали и считали бабами.
То же самое можно сказать и о кроу, кстати сказать, больших друзьях белых людей. Они клялись, что в жизни не убивали бледнолицых, и последние не трогали их, позволяя жить на исконной земле и делать все что заблагорассудится. Воюя с шайенами и сиу, кроу являли чудеса отваги, но, когда «подрабатывали» разведчиками в кавалерии США, вели себя как трусливые предатели. Почему? Понятия не имею.
Как бы там ни было, едва мы приблизились к Пыльной Реке, как вернулись наши следопыты с известием, что у Ручья Безумной Вдовы они обнаружили большой лагерь кроу.
— Лагерь… — задумчиво произнес Бугор. — Там, должно быть, много лошадей.
— Там полно лошадей! — возбужденно подхватил Мелькающая Тень, ходивший на разведку. — Это лучшие лошади на свете. Я полдня любовался ими из кустов.
— Я слышу тебя, — ответил Бугор и вздохнул. Они направились советоваться со Старой Шкурой.
— Тебе нужна лошадь? — спросил вождь, выслушав воинов.
Мелькающая Тень с досадой кивнул и ответил:
— Я никогда еще не был так беден.
Остальные ответили примерно так же.
Тогда Старая Шкура приподнял край висящего на плечах одеяла и сказал:
— Я получил эту медаль за то, что поставил крестик на мирном договоре с племенем кроу. На ней — лицо Отца, живущего в главной деревне белых. Я обещал не поднимать руку на кроу до тех пор, пока солнце совершает свой ежедневный переход по небесной прерии. У меня один язык, и он не раздвоен, как у змеи. Я сдержу данное слово. Но никто из вас не ставил крестика на той бумаге, и ни у кого из вас нет такой медали. Отец бледнолицых не знает о вас. Я лично предпочитаю пегих лошадей.