Страница 133 из 136
Ольга, Маленький Конь, десятки других знакомых мне людей погибли по вине Кастера. Но что я мог сделать? Он и сам умер из-за собственных ошибок.
Что же касается Гуса, то я искал его по всей центральной равнине, но ни белые, ни краснокожие слыхом не слыхивали о ручье Волшебной Птицы. Видимо, это было сугубо шайенское название. Тогда мне не удалось напасть на его след, но и сейчас я хотел бы знать, что сталось с моим мальчиком. И готов заплатить за это, сэр. Вы меня поняли?
— Похоже, — сказал я тогда Старой Шкуре, — что это Маленький Медведь трахнул меня дубиной по голове?
— Да, — ответил вождь. — А потом завернул тебя в одеяло и перетащил через реку в мой типи. Это было непросто, наши братья опьянели от крови, и много рук протягивалось к тебе на пути сюда. Но Маленький Медведь исполнил свой долг. Ведь ты — мой последний сын.
Я проспал несколько часов кряду, и это был мой первый полноценный отдых за последние два дня. Вы можете удивиться, но здесь, среди индейцев, я чувствовал себя в полной безопасности.
Я знал, что ранним утром краснокожие воины пойдут на разведку к холмам, где засели Рено и Бентин, и мне даже не хотелось думать о судьбе Лавендера, Батса и Чарли Рейнолдса, оставшихся с ними. В конце концов, каждый за себя. Здесь, в палатке Старой Шкуры, было тепло и уютно.
Когда я проснулся, то почувствовал себя совершенно здоровым. Старый вождь сидел на том же месте, где я видел его, когда засыпал. Костер погас, и угли подернулись мягким серым пеплом.
— Кто вылечил меня? — спросил я Старую Шкуру.
— Маленький Медведь, — ответил он. — Ты голоден?
Одна из его толстых жен скользнула в палатку и засуетилась вокруг очага.
— Дедушка, — сказал я, — тебе неинтересно узнать, что я делал у солдат?
— Я полагаю, у тебя была достаточно серьезная причина быть с ними. Давай сначала покурим.
Он зажег трубку, затянулся и передал ее мне.
— Ты знаешь, кто командовал синими мундирами? — спросил я. — Генерал Кастер.
Он попытался повторить за мной его имя, но не смог.
— Длинноволосый, — пояснил я. — Теперь он мертв.
— Очень хорошо, — ответил старик.
— Помнишь Уошито? — продолжал я. — Он и там командовал.
— О, конечно. Для нас это была плохая битва. Но и мы убили немало солдат там, у песчаной косы. У их вождя были длинные волосы, как и у Людей, но он не стягивал их ремешком. Он что, хееманех?
Я от души расхохотался, представив себе Кастера в роли Маленького Коня. Генерал не принадлежал к разряду симпатичных мне людей, но все же я предпочел замять эту тему. Однако Старая Шкура явно заинтересовался.
— Я хотел бы видеть то, что от него осталось, сын, — заявил он. — Отведи меня к нему.
Я скорее бы сунул голову в костер, но вождь начал заверять меня, что это не опасно, что бой идет теперь очень далеко и что женщины и дети давно уже занимаются жертвами вчерашнего сражения. Я протестовал, как мог, но все было бесполезно. В конце концов я сдался, и мы отправились в путь.
Не хочу описывать все те изуродованные трупы, что я увидел на том берегу. Я и так довольно много рассказал вам о нашем последнем сражении. Дойдя до тела Кастера (совершенно не тронутого, даже не скальпированного), я взял руку Старой Шкуры и сказал:
— Вот он.
Старик нагнулся и быстрыми движениями пальцев ощупал голову мертвеца. Затем он вздохнул и спросил:
— Этот человек привел солдат к Уошито?
— Да, — ответил я.
— И к Песчаному ручью?
— Нет, там был другой.
— Понятно, — кивнул старый вождь и, снова наклонившись над трупом, произнес: — Ты — плохой человек, и мы воздали тебе по заслугам.
— Но его не скальпировали, дедушка, — возразил я. — Наши братья сиу уважают великих вождей.
— Нет, сын, — спокойно возразил он. — Его волосы все еще на голове только потому, что он их обрезал. Это признак трусости. А кто же скальпирует трусов?
Отряды Рено и Бентина были разбиты. Седьмой кавалерийский перестал существовать как таковой. Индейцы праздновали победу. И они заслужили ее. По праву.
Знаете, сэр, потом много говорили всякого о сражении при Литтл Бигхорне. Но никто не знает его так хорошо, как я. Поскольку я — единственный, кто выжил. Да, все эти годы я молчал. Никто бы мне все равно не поверил. А если и вы не верите, то можете убираться к черту. Я слишком стар, и мне наплевать. Вот так-то, сэр!