Бездна

- Вот у нас был Резерв, - рассуждал Христаня, собирая автомат. Пять-шесть тысяч народу - не больше. Половина погибла, часть разбежалась, а остальные - вон они, все тут. Так?

- Так, - подтвердил Кирилл, глядя, как ловко управляется комразведкой с "калашником". - Только у нас теперь пришлого народа даже больше, чем "старичков" с Резерва. Посчитай, сколько невольников из каменоломен присоединилось, сколько бездомных да беженцев из других мест...

- Я к тому и говорю, - энергично закивал Христаня головой. - Сейчас у нас тыщи три народа, не меньше. А вот в Сибири "горбатые" разнесли Красноярск подчистую. Как и Резерв наш. Прикинь - целый город! Там же только городского населения не меньше, наверное, миллиона. А ещё пригороды. Прикидываешь?!

- А что Красноярск? - пожал Снегирёв плечами. - В Китае вон, в Японии всё полыхает. Сколько миллиардов?

- Да! Вот и я говорю - это ж сколько там сейчас таких отрядов, как наш, образуется. Как грибы растут! Ладно Китай там, Япония - они далеко, но наши-то рядом. Понял, к чему я?

- Понял, - сказал Кирилл хмуро. - Как не понять.

Он вдруг вспомнил ненавидящие глаза женщины и крик её: "Отверги! Отверги! Будьте вы прокляты!" И вспомнил разговор с Сабуровым, который состоялся сразу после возвращения с операции. Закончив доклад о "проделанной работе", Кирилл рассказал и о колонне невольников. "Почему, Фёдор Фёдорович? Ведь мы же освободили их! Почему они глядели на нас, как на бандитов?"

"А ты, видно, Кирилл, привык быть освободителем?" - спросил вдруг Сабуров, зло сощурив серые свои глаза с сумасшедшинкой. Кирилл даже растерялся. Да, привык. Конечно привык. А разве не освободители мы для них, когда их гонят в ханкарскую неволю, к чёрту на кулички?!

"А теперь вот отвыкай! - зло и жёстко сказал Сабуров. - Понял? Теперь ты не освободитель для них, а отверг - отверженный и отвергающий".

"Да почему, Фёдор Фёдорович? Почему? Раньше мы освобождали других невольников, и они переходили на нашу сторону. Что же теперь изменилось?"

"Ты видел, Кирилл, Зону Отчуждения? Конечно, видел. Больше, чем я, видел. Порушенные посёлки, деревни, даже некоторые небольшие города. Невольничьи лагеря и каменоломни, где добывают на своём горбу рабы двадцатого века камень для строительства "замков" новоиспечённым хозяевам планеты. И ханкарские облавы, и вечное кружение "птеродактилей" над головой... Так вот, все прежние освобождённые нами невольники были из жителей этой самой Зоны оставшиеся в живых погорельцы разрушенных поселений. Нынче источник этот рабсилы, как видно иссяк, и пошли этапы из-за кордона. А что за кордоном Зоны, ты знаешь? А за кордоном Зоны тишина и благодать. За кордоном Ханкар - старший брат и благодетель для всех землян - помог справиться с мафиозным путчем, наладил экономику, покончил с преступностью, дал людям работу и уверенность в завтрашнем дне. И по телевизорам своим люди за кордоном не видят невольничьи лагеря, не видят этапы, бредущие по дорогам, а видят бесчинствующих бандитов, отвергающих добрые намерения старших братьев по разуму, сжигающих деревни, уничтожающих города. И диктор - наш диктор, землянин, русский - по телевизору говорит: глядите, что делают бандиты из Пещер. Не дай Бог попасть вам в лапы этих бандитов, этих преступников-недобитков. Именно из-за них, вещает диктор, вынуждены ханкарцы-благодетели устраивать Зоны Отчуждения, держать на планете свои боевые силы, а в городах - военное положение... Да что я тебе, как маленькому, растолковываю здесь?! Уйди, чтоб глаза мои тебя не видели..."

"Нет, погоди, Фёдор Фёдорович. Хорошо, убедил. Но зачем же тогда всё это? Зачем мы гниём в подземельях этих чёртовых? "На хара ходим" зачем? Жизнью каждый день рискуем? Детей вот сызмальства убийству учим? Зачем, если людям это не нужно? Может быть мы и вправду, сами того не заметив, превратились в обыкновенных бандитов?"

"Заметь, Кирилл, бандитами нас называет пропаганда проханкарская, а люди называют нас отвергами. Слышишь разницу? Что касается вопроса - зачем?.. А за тем, что не нравится мне (и тебе тоже не нравится), когда в небе "птеродактили" кружат. Чего ради? Это наше небо, не их. НАШЕ!.. И пока они будут кружить, будут расти и Зоны Отчуждения. Расти и умножаться, пока вся Земля не станет такой зоной".

***

...Потихоньку тем временем начали собираться остальные. Подошёл дед Филиппыч - невысокий невыразительный педантичный старик с седым ёжиком волос и старческими бесцветными глазами. Спокойный и флегматичный, он как обычно уселся в самом углу комнаты, достал кисет с табаком и бумагу и принялся лихо заворачивать "козью ножку" в прокуренных жёлтых пальцах. Никаких сигарет он не признавал, только самосад, от которого у непривычного человека выступали на глазах слёзы, а горло начинал раздирать мучительный кашель. Наверное, только это могло хоть как-то вывести Филиппыча из пучины безмерного флегматизма - он тогда хлопал посиневшего "экспериментатора" по спине, добродушно хихикал и начинал рассказывать, что это ещё ничего, а вот какой табак он сам у себя выращивал в деревне до Явления - "страсть какой, мёртвого можно поднять, вот какой табак!" Педантичный Филиппыч заведовал в Пещерах боевым охранением.

Появился Улдис Берзиньш по прозвищу Латыш. Высокий, худой, бледнолицый, с прозрачными голубыми глазами и пшеничными длинными волосами. Любитель пофилософствовать и большой почитатель стихов. Он ещё в дверях помахал Кириллу и Христане и направился к ним.

Два месяца назад группа Кирилла обнаружила Латыша в одной из разбитых деревень Зоны Отчуждения, возвращаясь на Базу после какой-то неудачной операции. Незадолго до этого в одном из ханкарских лагерей невольники подняли восстание, воспользовавшись тем, что система охраны ещё не была у "горбатых" отработана, они перебили стражу, захватили оружие и вырвались за территорию лагеря. Часть из них была сразу же уничтожена подоспевшими "птеродактилями", а остальные рассыпались по ближайшим лесам, откуда постепенно выуживались ханкарскими патрулями. Оказавшийся совершенно случайно поблизости Кирилл со своей группой попал в самый разгар ханкарской охоты и с трудом вышел из ловушки. Латыш был одним из восставших невольников. Раненый, он как-то умудрился уйти от преследования "горбатых", вышел к деревушке, где забрался в первый же полуразбитый дом. Он намеревался отлежаться, а затем попытаться выбраться из Зоны Отчуждения на волю, однако, к тому времени, когда кто-то из проходившей через деревню группы Кирилла забрёл в дом в поисках съестного, беглец уже потихоньку отдавал Богу душу от потери крови. Латыша забрали, дотащили до Пещер, а там всесильный Игнат Иванович вытянул его с того света.