Воспоминания

Происшествие это, однако, имело для бабушки и нас, ее внуков, значительно более важное значение. Местопребывание Рембрандта было открыто и опасность хранения его и других ценных картин в деревне стала очевидна. Бабушка просила нас взять сейчас же у нее назначенные нам картины, что мы сделали не без удовольствия. Но тогда как мы со вторым моим братом не хотели расстаться с ними, старший мой брат, не интересуясь старинной живописью и нуждаясь в деньгах для расширения своих хозяйственных предприятий, решил продать своего Рембрандта. С этой целью он поехал в Берлин и обратился, по моему совету, к моим друзьям банкирам Мендельсонам с просьбой указать, кому он может предложить свою картину. Мендельсоны указали ему на английскую фирму Agnew, один из владельцев которой находился как раз в Берлине. Они даже предложили брату устроить свидание с ним у себя в банке, куда для безопасности перенести картину. Agnew, осмотрев ее, сказал брату, что она, по всей вероятности, есть Рембрандт, но что ввиду отсутствия на ней подписи, лучше показать ее такому эксперту, как проф. Бодэ, хранителю Kaiser Friedrich Wilheim Museum. Проф. Бодэ высказал, что нижняя часть картины закрашена и для того, чтобы иметь возможность безошибочно определить ее подлинность, картину необходимо реставрировать т. е. снять весь "не рембрандтовский" слой краски. Цену за реставрацию, ввиду ее рискованности, он определил высокую - 8.000 марок. Agnew предложил брату разделить этот расход и, в случае удачного исхода операции и обнаружения подписи, уплатить ему 500.000 марок. В случае же несогласия брата на это предложение, он, Agnew, готов был взять на себя риск реставрации и ее стоимость, брату предлагает сейчас же 300.000 марок. Выторговав еще 50.000 марок, брат согласился на второе предложение.

Несколько месяцев спустя я прочел в журнале "Die Kunst", что реставрация вполне удалась, что на левой стороне картины открылась полностью подпись "Rembrandt van Ryn 1657" и что изображенный на ней мужчина держит в руке не книгу, как было до снятия верхнего слоя краски, а нож. Это (241) был давно разыскиваемый "Св. Варфоломей" или, как его называли из-за ножа в руке, "Убийца". Тут же было указано, что Agnew продал картину в Америку г-ну Гольману за 700.000 марок.

Вильденстейн внимательно слушал мой рассказ и только, когда я упомянул о реставрации, на его лице изобразилось удивление - он, видимо, не знал о ней. Когда я кончил, он открыл на заложенной странице толстую книгу и указал мне на список лиц, владевших Рембрандтом до г-на Гольмана. Я прочел: Princesse Lavai, Princesse Troubetzkoy, Prince Davydoff. "Все это верно", - сказал я ему, - "но только графиня Лаваль не была княгиней, а мы, Давыдовы, никогда не были князьями". Мы рассмеялись, и он проводил меня до подъезда.

(243)

МИРОВОЙ КРИЗИС И ВОЛЬНЫЕ КАМЕНЩИКИ

Должно ли и может ли масонство играть особую роль в критические эпохи истории? Иными словами, должно ли оно стараться повлиять на мировые события в такие эпохи? И, в случае положительного ответа на этот вопрос, как может оно это сделать?

Чтобы правильно ответить на эти вопросы, надо прежде всего рассеять очень распространенное недоразумение, затемняющее самое понятие о масонстве. О том, что собой представляет масонство, существует много различных мнений. Тот факт, что масонство есть тайное общество с его особым градусным устройством, сам по себе создает для профанского мира соблазн произвольно влагать в понятие о нем разнообразное содержание и даже приписывать ему темные цели. Кроме того, как тайное общество, масонство не может, не обнаруживая своего существа, заниматься апологией. Дело осложняется еще более тем, что масонство представлено несколькими "уставами", из которых некоторые вовсе не соответствуют подлинному его существу и присваивают себе только его внешний облик. Наконец, даже в самой среде истинного масонства далеко не все его адепты вполне знакомы с его сущностью.

Не останавливаясь на оценке отдельных суждений о масонстве, можно вывести из них одну общую им черту - ошибочное признание масонства одной из многочисленных общественных организаций общего типа, действующей как таковые. От этого ошибочного мнения недалеко до заключения, что масонство играло и еще играет значительную политическую роль, т. е. либо само руководит политическими течениями,

(244) либо является их проводником, принимая определенные решения, обязательные для всех братьев на различных его ступенях.

Не прибегая к апологии масонства и не разглашая его тайн, можно все же попытаться рассеять создавшееся вокруг него главное недоразумение. Без этого нельзя подойти к правильному разрешению поставленного в начале этой статьи вопроса. Дело в том, что масонство, в отличие от различных профанских обществ и организаций, действующих в материальном плане и преследующих те или другие материальные цели, работает в духовном плане и ставит себе цели, соответствующие этому плану. Главной его целью является построение идеального человеческого храма, сложенного из камней особливо для этого обработанных. Для масонства человек есть грубый необделанный камень, не могущий в своем первобытном виде стать рядом с другими составной частью создаваемого идеального храма. Обработка этих камней и есть масонское посвященье.

Из сказанного ясно, что масонство как таковое, преследуя далекую идеальную цель, само по себе не может реагировать на относительные преходящие события внешнего мира, как бы ни важны они были для человечества в данную историческую эпоху.

Но если принять во внимание, что обрабатываемые масонством камни, или его адепты, продолжают жить и действовать во внешнем мире, то можно поставить вопрос о том, могут ли они и даже не должны ли они сыграть в этом мире свою особую роль и именно какую? Для того чтобы дать на этот вопрос ответ положительный и вместе с тем обоснованный и понятный, надо сначала остановиться на одной особенности посвящения, предопределяющей характер роли, играемой масоном во внешнем мире или по крайней мере обязательной для него.

Цель обработки грубого камня или иначе говоря перерождения профана определяется самой целью масонского ордена, т. е. самим его существом. Идеальное человеческое общество, которое масонство именует храмом, может быть построено только из людей, могущих побороть свои страсти и единодушно с себе подобными стремиться к единой цели - (245) осуществлению высших духовных начал, врожденных в человеке. Для этого ему нужно прежде всего найти путь истины среди окружающих его и заполняющих его сознание относительных явлений. Достигнуть этого он может только вновь обретя давно утраченную способность сознавать единство, т. е. абсолют, путем преодоления множественности, определяющей в настоящую историческую эру его мышление.