Темная гора

Мои раздумья прервали взволнованные голоса охраны. Я поймал за рукав пробегавшего мимо навеса Болка и спросил, что случилось.

— Разведчики вернулись, — крикнул он. — Взяли соглядатая!

И умчался к шатру Верта.

Я посмотрел ему вслед, потом заметил, что наставник Линь тоже идет к шатру. Подойти и мне, что ли? Не надо суетиться, стоит мне только спросить, и наставник Линь расскажет все, о чем там говорили. Приятно, однако, иметь власть, пусть даже тайную!

Но расспрашивать кого-либо не понадобилось. Вскоре запели тревожно рожки десятников, забегали воины, опытные и безусые, выстраиваясь перед шатром. Из шатра появился господин Верт в полном снаряжении гоплита. Его стальные поножи и наплечники ощетинились острыми лезвиями, широкий матерчатый пояс усеивают круглые бляшки, нашитые плотно одна к другой, а в руках он держит метатель. И тогда я понял, что опять настало время сражений.

Переход через холмы занял почти целый день. Мне показалось, что дни здесь не намного длиннее обычных. Это хорошо. Бывало, на одних мирах дни и ночи тянулись месяцами, а где-то они прыгали друг за другом, как зайцы во время случки. И то и другое вызывает отвращение.

К городищу мы вышли к сумеркам. Карательный отряд затаился на опушке, ожидая, когда подойдут телеги с корабельными метателями. Я уже знал, что огненного припаса хватает на два-три хороших выстрела, но приходилось спешить.

Разведчики, из-за которых началась суматоха, наткнулись в зарослях близ временного лагеря на трех затаившихся людей. Одного убили, второго схватили, а третий убежал, и это было скверно.

Соглядатая привели в шатер, и он сразу же все выложил господину Верту. Оказалось, вот уже два дня, как мятежники знают о нашем прибытии и сейчас быстро окапывают поселение рвом. Они уже послали гонцов к Плау и ждут его к завтрашнему утру, чтобы окружить лагерь и уничтожить звездную машину. На вопрос, как он посмел предать своего господина, наглый пленник заявил, что он-то как раз верен своему господину.

Вот тогда Верт и повелел трубить сбор. Тянуть было нельзя, он хотел взять с ходу городище и укрепиться в нем, пока не подошел Плау, а потом выковыривать поодиночке мятежников из своих гнезд. Ратников, которых можно было отправить в поход, было немногим более полусотни. Остальных пришлось оставить у машины на случай, если в лесах затаились люди Плау, ждущие удобного случая напасть на беззащитный лагерь.

Ввязываться в семейные дела господина Верта мне нужды не было, поэтому я собрался пересидеть поход в машинном помещении вместе с Диомедом, а еще лучше в замке за кружкой пива и в обнимку с молодыми служанками. Но когда последние воины уже втягивались в проход меж щитами ограждения, ко мне подошел Болк и велел идти за ним. Господин Верт оседлал бронзовый ствол метателя на одной из телег и покрикивал на впрягшихся воинов. Увидев меня, ловко соскочил вниз. Лезвия его наколенников промелькнули в опасной близости от моего лица.

— Тар, я видел тебя в деле! — гаркнул Верт. — На тебя могу положиться. Ты да этот несносный болтун! — С этими словами он дернул Болка за ухо. — Вы двое, больше никого! Я поведу одно звено, остальные за вами. Механик без тебя справится? — И не дожидаясь ответа: — Славно! Значит, вперед!

Я растерялся, но Болк оттащил меня в сторону, иначе быть мне под колесами телеги. Он свистнул, и тут же возникли два десятника, которым Болк что-то коротко приказал. Один из них, могучий северянин, поглядел на меня сверху, но ничего не сказал, а второй оказался владельцем лидийского корабля, на котором везли нас с Диомедом. Не могу сказать, что он обрадовался при виде меня, но по крайней мере он мог говорить со мной на коинаке.

Пока я шел к своему звену, в голове у меня вертелись горделивые мысли о везунчиках, которым удалось перескочить из гоплитов в наставники. Но когда я увидел два десятка вояк, среди которых треть составляли лидийские матросы, а остальные почти все из юнцов, которых гонял Верт, я вдруг сообразил, что давно не опорожнял кишечник. С этими храбрецами без головы останешься в два счета.

Не помню, что я орал, помню, как я орал. Я брызгал слюной во все стороны широким веером, топал ногами по земле и размахивал руками перед их носами. Дух наставника Чомбала витал надо мной, когда я вопил на них: «Вы будете у меня драться зубами и ногтями, но пощады не запросите и пощады не дадите! Шаг назад — смерть! Шаг вперед — слава!»

И еще много всяких глупых слов…

Вскоре я узнал, что мои слова поняли только десятник-лидиец и пара матросов с его корабля, но я так застращал всех остальных своим видом, что они незаметно для себя подтянули животы и замерли неподвижно. На мои крики сбежались десятники других звеньев, а во время привала Болк, криво улыбаясь, сказал, что сам господин Верт заслушался, как я изрыгаю на воинов брань и лесть попеременно.

Мне понравилось отдавать приказания, но когда я задумывался о неминуемых сражениях, холодный пот выступал на лбу — одно удачное дело на Кхаанабоне не превращало меня в полководца. Я хотел поговорить с наставником Линем, но Верт не отпускал его от себя, а Чопару я не видел с того времени, как мы покинули лагерь.

Листья на деревьях здесь похожи на разлохмаченные тряпки, а кусты усеяны круглыми мясистыми отростками, напоминающими кошачьи языки, только черного цвета. От ветра они противно шевелились, но таиться за ними и наблюдать было удобно.

Городище оказалось небольшим поселением, окруженным частоколом. Я насчитал десятка три бревенчатых дома с покатыми крышами. Широкий ров тянулся вдоль стены, а подъемный мост упирался в закрытые ворота. Мост был опущен.

Отсюда можно было разглядеть воина, сиротливо застывшего на помосте надвратной башенки. И более никого.

Странно, подумал я, почему мост не поднят и нет людей на стенах? Если. они ждут нападения, то могли бы наполнить ров водой, благо река неподалеку. Внезапный рывок к воротам, сбить засовы, один огневой удар по стенам для устрашения, и никто не остановит карателей господина Верта! Однако смущала меня какая-то мелкая несообразность, но я не мог сообразить какая. А потом мне стало не до этого, потому что я внезапно понял, что самое странное — как я вообще додумался до этих вещей.

Никогда в жизни не приходилось мне видеть подъемных мостов или наблюдать, как ведут осаду. Гоплитов учат лишь тому, как защищаться от врага, но не искусству давно забытых стратегов, чьи имена стерлись в памяти людской. Мир и покой царят на земле сотни и сотни лет. Вот и мои ратники неуверенно переглядываются друг с другом, им впервой биться насмерть с такими же, как они. Во времена Проклятого Морехода сражались люди друг с другом, но это ушло в предания, в сказки, которые порой с большого перепоя рассказывают друг другу аэды и рапсоды в узком кругу. Под лучами же далеких светил схватки идут между человеком и всякой тварью безмозглой, что стоит у него на пути. Откуда же во мне появилось знание, как строить схему битвы?

Незыблемость вселенского порядка на моих глазах продолжала разваливаться. Если дело так пойдет дальше, подумал я, содрогнувшись, однажды я проснусь другим человеком и в другой жизни, забыв о злоключениях Таркоса из Микен или Тара из Тайшебаини. Забыла же напрочь Чопара о том, что не так давно была мускулистым парнем, а не стройной девушкой, впрочем, такой же решительной. Я снова вздрогнул, представив себе, как возникаю в женском теле. Мне доводилось слышать истории о преступных метаморфозах, но люди сведущие не верили в них: такие преобразования не под силу десятку ученых, вместе взятых. Даже нукеров выращивают штучно, а чтоб вышедшему из купели человеку пол сменить, о таком злодействе не слышал! Все это лишь перепевы старых мифов о Панитаре и Драупите.

Скрип колес позади возвестил о том, что подтянулись телеги с метателями. Господин Верт, шумно раздвигая кусты, вышел, не таясь на опушку, и долго разглядывал городище в подзорную трубу. Болк и я подошли к нему.

— Я не вижу знамен изменника Плау, — сказал он. — Мы вовремя подоспели. Возьмем с ходу. Вперед, пока они не подняли мост!