Преображение

– Я вовсе не бросаюсь в кровать с любым, кто меня об этом попросит, только из-за того, что я Симмонс, а ты благородный Стэнфорд. Если ты еще хоть раз скажешь, что я – подумать только! – спала с Ре-висом, я никогда больше не стану с тобой разговаривать и никогда не подпущу к себе. Тебе понятно?

Когда Лиа протянула руку к лежавшей на берегу одежде, он поднялся и схватил ее за плечо.

– Лиа, прости меня. Наверное, то, что случилось сегодня, просто взвинтило меня. Ребята потом рассказали мне, как ты избегала Ревиса. Но какого черта ты утром оттолкнула меня? Если бы Ревис увидел, что ты моя, он бы как следует подумал, стоит ли тебя домогаться. А теперь я не могу защитить тебя, во всяком случае, открыто. Твоя шуточка с выплеснутым на меня тестом дорого обошлась нам.

– Я так и знала, что ты не поймешь, – горько ответила она. – Я отринула Ревиса потому, что он вор, а у меня есть муж. Так на что бы было похоже, если бы появился ты, тоже вор, и я бы упала в твои объятия? Неужели у него не возникли бы подозрения?

– Но ведь я… – проговорил Уэсли.

– Что ты? – спросила она. – Мой муж? Но ведь мы не хотим, чтобы Ревис узнал об этом?

– Нет. Я хотел сказать, что я.., я ведь гораздо красивее Ревиса, и было бы понятно, что ты пожелаешь меня, а не его.

– Боже мой, Уэсли! – воскликнула она и засмеялась.

– Ты так не думаешь? – Он возмутился.

– Да, думаю. – Продолжая смеяться, она обняла его. – Я искренне считаю, что ты красивее всех мужчин, которых мне приходилось видеть.

– Красивее Ревиса? – Он отстранился.

– Гораздо красивее.

– И моего брата Тревиса?

– Намного.

Он улыбнулся и принялся целовать ее. Как ей ни было трудно, она освободилась из его объятий.

– Мы больше не можем оставаться здесь. Ревис может спросить, где я. Если нас обоих не будет на месте, он что-то заподозрит.

– Я могу взять Ревиса на себя: скажу ему, что леди завоевал тот мужчина, кто лучше.

– Нет, – ответила она, лаская пальцами мышцы его груди. – Прошу, не делай этого. Ты его не знаешь. Это дурной человек. Он способен вонзить в тебя нож, когда ты будешь спать. Прошу тебя, – умоляла она.

Слегка нахмурившись, он погладил ее щеку.

– Что же случилось с тем котенком, который по пути сюда шипел и плевался в меня? Где та женщина, которая поклялась, что ничего не даст мне, кроме того, что я возьму сам?

Она оттолкнула его. Меньше всего ей хотелось сейчас говорить ему о своей любви. Когда они спустятся с горы (если это когда-либо произойдет) и Уэсли бросит ее, она должна сохранить остатки своей гордости. И когда он ее покинет, она сможет сказать ему, что ей все равно, что он доставил ей несколько часов плотской радости, а она только этого и хотела.

– Из вас двоих ты менее опасен. – Она вывернулась из его рук. – Останься я с Ревисом, я могла бы стать еще одной Вериги. К тому же ты говорил, что при помощи денег сможешь снять с меня обвинение в убийстве.

– И я нужен тебе только для этого? – тихо спросил он. – Я нужен тебе только ради денег?

Она сдержалась, не давая голосу задрожать. Может быть, ей следовало бы признаться, что она может упасть и умереть, если с ним что-то случиться?

– Мы поженились потому, что ты решил – так и должно быть. Я была почти без сознания. Мне хотелось расторгнуть наш брак, но ты отказался пойти мне навстречу. Поэтому в глазах закона мы по-прежнему соединены. И по этой причине, и потому, что тебя ранил мой брат, я и осталась с шайкой Ревиса, желая защитить тебя. Думаю, что когда все закончится, мой долг будет исполнен.

– Долг? – спросил он. – А как же быть с этим? – Его глаза скользнули по ее нагому телу.

– Нам, женщинам из семьи Симмонс, приятно схватиться с красивым мужчиной. – Она с вожделением улыбнулась. – Я не легла бы с Ревисом, потому что он из тех, кому, по-моему, нравится причинять боль другим.

– Боже мой, Лиа, какая же ты хладнокровная женщина! – Он отстранился. – Видимо, я должен быть благодарен, что ты не бросила меня истекать кровью, когда твой брат ранил меня.

Она молчала, потому что всеми силами сдерживала слезы. Как ей хотелось сказать, что она его любит, и услышать от него те же самые слова. Но если она произнесет их вслух, Уэсли, вероятно, только рассмеется и ответит, что женщина ее круга, естественно, полюбит человека, принадлежащего к его, высшему обществу. Нет, лучше сохранить если не сердце, то хотя бы гордость.

– Мне пора идти, – выговорила она, потом отвернулась и начала одеваться.

– Да, иди, – отозвался он и пошел прочь. И туг Лиа дала волю безмолвным слезам. Связывавшие их хрупкие нити теперь оборвались.