Записки сервера

Я опешил. Не собирается… во всякое случае сегодня… Значит, у меня есть надежда остаться на свободе? И те, кто преследовал Гордея и в конце концов убили его, не воспользуются замечательной возможностью упечь меня за решетку? А все потому, что я совершенно не помню те страшные слова, которые сказал мне Гордей. И тетрадку его не взял. Наверное, она еще опаснее, чем этот его «отблеск Истины»!

Я вдруг понял, что рассуждаю в точности, как Гордей. Я поверил ему! Да и трудно в такой ситуации не поверить…

— Вы меня слушаете? — потерял терпение следователь.

— Да… Нет. Точнее, не знаю.

— Что — да? И что — нет? — запутался Артемьев в трех соснах.

— Да, слушаю. Врагов, по-моему, нет. Но разве можно на подобный вопрос ответить наверняка? Раз Гордея убили… значит, могли быть.

Так приятно было произносить «убили» а не «убил»! Странно, но я не испытывал ни ужаса, ни какого-то горя. Видно, все эмоции выгорели еще вчера. Даже сегодня утром я еще считал себя убийцей. Своя рубашка все-таки ближе к телу. Меня волновала больше собственная судьба, чем Гордеевская. Да и нет у него уже никакой судьбы. Разве что посмертная…

Следователь поднялся так резко, что я вздрогнул. Какой он, однако, порывистый…

— Благодарю вас. Вы очень помогли следствию. Дня через два я вас вызову, получите обратно свой плащ. Он был приобщен к делу как вещественное доказательство, но это была ошибка. До свидания!

Последние слова Артемьев говорил уже из прихожей. Когда я, замедленно среагировав, вышел вслед за следователем из гостиной, его уже и след простыл.

Я вернулся в гостиную, отыскал в баре недопитую вчера бутылку водки, налил себе полный фужер. Выпил водку, словно воду, и начал разбирать вещи, приготовленные в тюрьму.

Следователь пообещал в ближайшее время меня не арестовывать. Значит, зубную щетку нужно вернуть в стаканчик, пасту — на полочку…

На другое утро, выслушав от жены массу упреков и почти поверив, что стал законченным алкоголиком, я собрался в редакцию — им понадобилось срочно перевести какой-то текст. Надев парадные брюки, я обнаружил в обоих карманах по пачке денег. Вчера я о них как-то забыл.

И хорошо, что забыл. А то бы отдал, как пить дать, порывистому следователю. Он так ловко меня вчера раскрутил… Я рассказал ему все, что знал, и объяснил бы то, чего сам не знаю, не уйди он так стремительно. А уж деньги…

Дождавшись, пока дети уйдут в школу, а жена на работу, я спрятал деньги в кладовке, в ящике с инструментами. Уж сюда-то ни жена, ни дочки заглядывать не будут. Я всегда в этом ящике заначки храню.

Прибрав деньги (может, пригодятся еще), я расправил найденный в левом кармане листок бумаги и начал читать. Этот текст Гордей отпечатал на машинке. Значит, он не очень опасный. Я не попаду в одну из ловушек, расставленных Хозяином Интерфейса.

Уничтожить интерфейс!

Высшие, а может, и все животные, населяющие Землю, являются биокомпьютерами, объединенными в сеть и обеспечивающими выполнение каких-то вычислений. В процессе эволюции биокомпов (протекающей многократно ускоренно относительно собственного времени Создателя Сети) индивидуальная мощность их непрерывно росла, и в конце концов случилось непредвиденное человек, сменивший компьютеров-динозавров, обрел сознание. То есть даже той малой части его мозга, которая была выделена под задачи самообеспечения и поддержания работоспособности Сети, оказалось достаточно для возникновения самосознания. Ева отведала плод с древа познания добра и зла…

Создатель Сети оказался перед труднейшей — неразрешимой! — этической проблемой. Он уже не имел морального права пользоваться Интерфейсом, посредством которого управлял Сетью, так же свободно, как это делал раньше. Теперь было бы неэтично устраивать всемирные потопы для массовой замены устаревших моделей биокомпов на современные. С другой стороны, и отказаться от Сети он тоже не мог — наверное, сеть выполняла расчеты, жизненно важные для Создателя и его окружения (ангелов). И Создатель решил, дав людям Религию (то есть частичное знание о себе самом), дать им еще и свободу выбора, оставив все остальное без изменений. Сеть производила расчеты, люди, используя остающуюся в их распоряжении часть мозга, жили, как считали нужным — Создатель не вмешивался в их дела.

Но однажды контроль над Сетью захватил Другой. То ли он подсмотрел, а потом изменил пароль, дающий доступ к Интерфейсу, то ли произошло что-то более серьезное, но Сеть была захвачена и отчуждена.

На Земле начались катаклизмы. Биокомпы, компактно проживавшие в Арктике, вследствие резкого изменения климата вынуждены были перемещаться в теплые края и вскоре заселили все материки. Мощность Сети стала быстро расти, но это далось дорогой ценой — была утрачена единая Религия.

Для выполнения первоначальных расчетов многократно увеличившаяся мощь сети не нужна. Да и надобность в этих расчетах, наверное, уже отпала. Но Другой по-прежнему контролирует Сеть, упорно наращивает ее мощь и что-то с ее помощью делает (или собирается делать). Что именно? Трудно сказать. Но вряд ли что-то хорошее.

Поэтому Создатель попытался пробудить людей, вернуть им весь их интеллект (в терминологии христианства — послал на землю Спасителя). Но эта миссия была выполнена лишь частично. Христос подготовил людей к освобождению, вернув им утраченную Религию, но Другой, используя Интерфейс, воспрепятствовал завершению миссии.

Легенды об Интерфейсе есть у многих народов. У одних это чаша Грааля, у других — философский камень, у третьих — золотая рыбка или даже обыкновенная волшебная палочка. Магические приемы — не что иное как способы получения крайне ограниченного доступа к Интерфейсу. Миллионы людей мечтают об этом, тысячи пытаются получить хотя бы частичный доступ на практике.

Есть и другой путь, диаметрально противоположный: стремиться завладеть не Интерфейсом, а отчужденной частью собственного интеллекта, пытаться вернуть себе целостность, в терминологии эзотериков — увеличить свою внутреннюю энергию. Человек, сумевший достичь целостности, почитается как просветленный, аватар, пророк…

Но никто из счастливчиков-несчастных, получивших частичный доступ к Интерфейсу, не пытался — или не смог — освободить всех людей от необходимости проводить расчеты для Другого, не пытался вернуть всем людям всю мощь их интеллекта. Слишком нерушимой кажется власть Другого, слишком велик страх перед ним. Это пытаются сделать святые и пророки, но Путь, предлагаемый ими, невыносимо труден для остальных.

Что произойдет, если люди все же найдут способ вернуть себе то, что должно принадлежать им по праву? Если найдется сумасшедший смельчак, который, овладев Интерфейсом, повторит подвиг Христа, откажется от Интерфейса и сумеет уничтожить его?

Люди станут как боги.

Говорить что-либо еще не имеет смысла.

Нужно делать.

Дочитав, я сложил листок вчетверо и спрятал туда же, где храню заначки.

Такое мог написать только сумасшедший. Впрочем, если когда-нибудь компьютеры обретут сознание, они придумают нечто подобное. А Гордей, если на жесткий диск какого-нибудь компа попадет этот текст и сохранится до момента возникновения кибернетического сознания, станет первым пророком полупроводниковых киберов, стремящихся освободиться от власти людей. Но в любом случае, как признавал сам Гордей, это слишком далеко от опасной Истины.

На похороны Гордеева я не пошел. И не потому, что получил в редакции срочную работу. Это было оправдание, так сказать, внешнее. На самом деле я не пошел потому, что чувствовал себя косвенно виноватым в смерти Толика. Я пытался его убить и убил бы, не подсунь он мне картонный подсвечник вместо бронзового. И это после того, как он подарил мне двадцать тысяч баксов! Хороша благодарность… Впрочем, я давно заметил: чем больше никоторым людям делаешь добра, тем сильнее они тебя ненавидят. Но что я сам к таким отношусь…