Страница 3 из 14
Нет, он очень спешит. Он выступит перед закатом. Он заставит их отправиться тотчас же.
Забра:
[смотрит направо] я не вижу движения в Салойа.
Гофмейстер:
[Смотрит туда же.] Нет... Нет. Я не вижу. Он ДОЛЖЕН двинуться в путь. [Пока они смотрят, в дверной проем выходит человек, облаченный в грубый коричневый плащ, скрывающий его голову. Он украдкой уходит налево]
Кто этот человек? Он пошел к верблюдам.
Забра:
Он дал деньги одному из погонщиков верблюдов.
Гофмейстер:
Смотри, он садится в седло.
Забра:
Может быть, это Король!
[Голоса слева: "Хо-йо! Хой-йей!"]
Гофмейстер:
Это всего лишь погонщик, уходящий в пустыню. Как радостно звучит его голос!
Забра:
Сирокко поглотит его.
Гофмейстер:
Что - если это БЫЛ Король!
Забра:
Ну, если это был Король, нам придется подождать год.
ЗАНАВЕС
Акт II
[Та же самая сцена.]
[Прошел год.]
[Король, завернувшийся в плащ погонщика, сидит с Эзнарзой, цыганкой из пустыни.]
Король:
Теперь я познал пустыню и жил в шатрах Арабов.
Эзнарза:
Нет земли подобной пустыне и людей, подобных Арабам.
Король:
Все это осталось позади; я возвращаюсь к стенам моих отцов.
Эзнарза:
Время не может уничтожить всего; я возвращаюсь в пустыню, которая взлелеяла меня.
Король:
Ты думала в те дни в песках, или по утрам среди палаток, что мой год когда-нибудь закончится, и я силой данного слова возвращусь в тюрьму своего дворца?
Эзнарза:
Я знала, что время сделает это, ибо моему народу ведомы его пути.
Король:
Выходит, это Время отмахнулось от наших бесполезных молитв? Выходит, оно больше, чем Бог, раз оно насмеялось над нашей просьбой?
Эзнарза:
Мы не можем сказать, что оно больше Бога. Ведь мы просили, чтобы наш собственный год никогда не кончился. Бог не мог помочь нам.
Король:
Да, да. Мы просили именно так. Все люди посмеялись бы над этим.
Эзнарза:
Молитва была не смешной. Только он - повелитель лет - закоснел. Если бы человек молил за свою жизнь разъяренного, беспощадного Султана, ответом ему был бы смех рабов Султана. И все-таки молить о собственной жизни - совсем не смешно.
Король:
Да, мы - рабы Времени. Завтра прибудет принцесса из Тарбы. Мы должны склонить перед ней головы.
Эзнарза:
Мои люди говорят, что время живет в пустыне. Оно возлегает там, в лучах солнца.
Король:
Нет, нет, не в пустыне. Там ничто не меняется.
Эзнарза:
Мой народ говорит, что пустыня - его страна. Оно не трогает свою собственную страну, как говорят люди моего племени. Но оно сокрушает все другие страны мира.
Король:
Да, пустыня - всегда остается такой же, даже мельчайшие ее камешки.
Эзнарза:
Говорят, что Время любит Сфинкс и не вредит ей. Говорят, что оно не смеет вредить Сфинкс. Она породила Времени немало богов, которым поклоняются неверные.
Король:
Их прародитель ужаснее, чем все ложные боги.
Эзнарза:
O, но он оставил в покое наш маленький год.
Король:
Он уничтожает все и вся.
Эзнарза:
Есть малое дитя человеческое, которое могущественнее Времени и которое спасет от него мир.
Король:
Кто этот маленький ребенок, более могущественный, чем Время? Не Любовь ли сильнее его?
Эзнарза:
Нет, не Любовь.
Король:
Если оно побеждает даже Любовь, тогда нет никого сильнее.
Эзнарза:
Оно отпугивает Любовь слабыми белыми волосами и морщинами. Бедная маленькая любовь, бедная Любовь, Время отпугивает ее.
Король:
Какое же дитя человеческое может победить Время и при этом окажется храбрее Любви?
Эзнарза:
Только Память.
Король:
Да. Я буду взывать к ней в те дни, когда ветер дует из пустыни, а саранча бьется о мои закоснелые стены. Я буду еще сильнее взывать к ней, когда не смогу больше созерцать пустыню и не смогу вслушиваться в пустынные ветра.
Эзнарза:
Она должна вернуть нам наш год, который время не сможет уничтожить. Время не сможет вырезать этот год, если Память скажет: нет. Он сохранится, хотя и останется под запретом. Мы будем часто видеть его хотя бы издали, и все его часы и дни будут возвращаться к нам, проходить один за другим и возвращаться и танцевать снова.
Король:
Что ж, это правда. Они должны возвратиться к нам. Я думал, что творцы всех чудес небесных и земных неспособны сделать одно. Я думал, что они не смогут вернуть те дни, которые пали в руки Времени.
Эзнарза:
Этот трюк может проделать Память. Она тихо подкрадывается в городе или пустыне, всюду, где собираются несколько человек, подобно странному темному факиру, укрощающему змей, и она проделывает с ними свой трюк, и повторяет его снова и снова.
Король:
Мы будем часто возвращать с его помощью старые дни, когда ты уйдешь к своему народу, а я обручусь с принцессой, прибывающей из Тарбы.
Эзнарза:
Они будут идти, ступая по пескам золотой прекрасной пустыни, они будут идти, озаренные светом давно ушедших закатов. Их губы будут смеяться древними вечерними голосами.
Король:
Уже почти полдень. Почти полдень. Почти полдень.
Эзнарза:
Ну, тогда мы расстаемся.
Король:
O, войди в город и стань там Королевой. Я верну принцессу назад в ее Тарбу. Ты должна стать Королевой в Таланне.
Эзнарза:
Я возвращаюсь теперь к своему народу. Ты пойдешь завтра под венец с принцессой из Тарбы. Ты сказал так. Я так сказала.
Король:
O, если б я не давал слова возвратиться.
Эзнарза:
Слово Короля подобно короне Короля и скипетру Короля и трону Короля. Это - такая же глупая вещь, как и город.
Король:
Я не могу нарушить свое слово. Но ты можешь стать королевой Таланны.
Эзнарза:
Таланна не сделает цыганку своей королевой.
Король:
Я ЗАСТАВЛЮ Таланну сделать ее королевой.
Эзнарза:
Ты не сможешь заставить цыганку год прожить в городе.
Король:
Я знал цыган, которые когда-то жили в городе.
Эзнарза:
Не такие цыганки, как я... возвращайся в шатры Арабов.
Король:
Я не могу. Я дал слово.
Эзнарза:
Короли много раз нарушали свои слова.
Король:
Но не такие Короли, как я.
Эзнарза:
У нас остается только маленькое дитя человеческое, имя ему - Память.
Король:
Иди. Память вернет нам, прежде, чем мы расстанемся, один из тех дней, которые уже прошли.
Эзнарза:
Пусть это будет первый день. День, когда мы встретились у колодца, когда верблюды прибыли в Эль-Лолит.
Король:
Нашему году недостает нескольких дней. Ведь мой год начался здесь. Верблюды провели эти несколько дней в пути.
Эзнарза:
Ты ехал чуть в отдалении от каравана, со стороны заката. Твой верблюд качался от легкого груза. А ты был утомлен.
Король:
Ты пришла к колодцу за водой. Сначала я увидел твои глаза, затем взошли звезды, стало темно, и я видел только твою фигуру и слабое сияние вокруг твоих волос: я не знал, был ли это свет звезд, я только знал, что сияние есть.
Эзнарза:
А затем ты заговорил со мной о верблюдах.
Король:
Тогда я услышал твой голос. Ты говорила совсем не то, что говоришь теперь.
Эзнарза:
Конечно, нет.
Король:
Ты даже говорила как-то иначе.
Эзнарза:
Как уходят часы, продолжая свой танец.
Король:
Нет, нет. Только их тени. Мы тогда отправились вместе в Святую Мекку. Мы жили одни в палатках в золотой пустыне. Мы слышали, как дикие свободные дни пели песни своей свободы, мы слушали звук дивного ночного ветра. Ничего не останется от нашего года, кроме пустынных теней. Память хлещет их, и они не танцуют. [Эзнарза не отвечает.] Мы простимся здесь, где была пустыня. Город не должен слышать наших прощаний.