Страница 195 из 258
Они по очереди рассказывали «смешные истории», и смех от этих рассказов висел в комнате как дым в такой день, когда над трубами американских фабрик, где изготовляют американские сосиски, называемые «горячими собаками», дует южный ветер.
Поскольку я тоже нахожу смешные истории забавными, то этот мой первый вечер в Чикаго прошел действительно очень весело.
Все это было бы вполне разумно и очень приятно, если бы не одна «особенность» рассказанных в тот первый вечер историй, которая очень удивила и озадачила меня.
А именно, я был удивлен их, что называется «двусмысленностью» и «непристойностью».
Двусмысленность и непристойность этих рассказов были таковы, что любой из этих американских рассказчиков мог бы дать дюжину очков вперед «Боккачио», известному там, на планете Земля.
Боккачио – это фамилия одного автора, написавшего для существ Земли очень поучительную книгу под названием «Декамерон»; ее очень широко читают там в настоящее время, и она является любимой книгой современных существ, плодящихся там на всех континентах и принадлежащих там почти ко всем сообществам.
На другой день, также вечером, этот любезный мистер Беллибаттон опять повел меня к еще одним своим друзьям.
Здесь также было много молодых американских существ, как мужчин, так и женщин, сидевших в разных углах очень большой комнаты и спокойно и очень безмятежно разговаривавших.
Когда мы сели, вскоре подошла хорошенькая молоденькая американка, села рядом со мной и начала со мной болтать.
Я поддержал разговор, как там принято, и мы болтали обо всем на свете, при этом она, между прочим, задавала мне много вопросов о городе Париже.
В середине разговора эта американская, как они говорят, «молодая леди» вдруг без всякой видимой причины начала поглаживать мою шею.
Я сразу подумал: «Как это мило с ее стороны! Она, конечно, должно быть, заметила «блоху» у меня на шее и теперь гладит это место, чтобы унять раздражение».
Но когда я вскоре заметил, что все присутствовавшие американские молодые существа также поглаживают друг друга, я был очень удивлен и не мог понять, в чем же дело.
Мое первое предположение относительно «блох» уже не годилось, поскольку нельзя было предполагать, что у всех на шее блохи.
Я стал раздумывать, в чем же дело, однако сколько ни старался, не мог найти никакого объяснения.
Только потом, когда мы уже вышли из дома и были на улице, я попросил у мистера Беллибаттона объяснения всему этому. Он тотчас же разразился неудержимым смехом и назвал меня «простаком» и «деревенщиной». Затем, немного успокоившись, он сказал:
«Какой вы чудак; ведь мы сейчас были на «вечеринке для парочек с обниманием и поцелуями». – И все еще смеясь над моей наивностью, он объяснил, что перед этим мы были тоже на вечеринке, но на «вечеринке анекдотов». А завтра, – продолжал он, – я собираюсь повести вас на «купальную вечеринку», где молодые люди купаются вместе, конечно, все одетые в специальные костюмы».
Увидев, что на моем лице по-прежнему остается выражение удивления и недоумения, он сказал:
«Но если вам почему-либо не нравятся такие «пресные развлечения», мы можем пойти на другие, не каждому доступные. Здесь существует много таких «компаний», и я состою членом нескольких из них.
На этих вечеринках, которые открыты не для всех, мы можем, если хотите, иметь кое-что более «существенное"».
Но я не воспользовался этой любезностью этого услужливого и чрезвычайно «милого» мистера Беллибаттона, так как на следующее утро я получил телеграмму, которая заставила меня вернуться в Нью-Йорк.
В этом месте своих рассказов Вельзевул вдруг задумался и после довольно продолжительного молчания, глубоко вздохнув, продолжал рассказывать:
– На следующий день я не поехал утренним поездом, как решил, получив телеграмму, а отложил свой отъезд до вечернего поезда.
Поскольку причина задержки моего отъезда может хорошо проиллюстрировать тебе зло, являющееся результатом одного изобретения этих американских существ, которое очень широко распространено по всей твоей планете и является одной из главных причин продолжающегося, так сказать, «вырождения психеи» всех остальных трехмозговых существ твоей несчастной планеты, я расскажу тебе о нем несколько подробнее.
Именно это вредное изобретение существ этого континента, которое я сейчас собираюсь объяснить тебе, было не только причиной ускорения темпа еще большего «вырождения» психеи всех трехмозговых существ, плодящихся на этой твоей несчастной планете, но оно было и еще остается также причиной того, что у современных существ всех остальных континентов уже полностью разрушилась как раз та бытийная функция, которую надлежит иметь всем трехмозговым существам и которая была той единственной функцией, которая еще до последнего столетия самостоятельно возникала в их присутствии, а именно, та бытийная функция, которая везде называется «здоровым инстинктом веры в реальность».
Вместо этой функции, весьма необходимой всякому трехмозговому существу, постепенно выкристаллизовалась другая особая вполне определенная функция, действие которой вызывает у ее носителя постоянное сомнение во всем.
Это свое вредоносное изобретение называемое «рекламой».
Для того чтобы было понятнее последующее, я должен сначала рассказать тебе, что за несколько лет до этой своей поездки в Америку, однажды, во время путешествия по континенту Европа, я купил несколько книг, чтобы читать в поезде и скоротать предстоящую длинную и утомительную дорогу в поезде. В одной из этих книг, написанной очень известным там писателем, я прочел статью об этой Америке, в которой много говорилось о так называемых «бойнях», существующих в этом самом городе Чикаго.
Бойней там называется специальное место, где трехмозговые земные существа производят уничтожение существования тех существ различных других форм, чьи планетарные тела они имеют привычку употреблять в качестве своей первой бытийной пищи, опять-таки из-за тех ненормально установившихся условий обычного бытийного существования.
Более того, совершая это свое проявление в этих специальных заведениях, они даже говорят и воображают, что делают это по необходимости и, так сказать, совершенно, как они говорят, «гуманным образом».
Этот упомянутый земной современный очень знаменитый писатель, автор этой книги, с восхищением описывал, как «очевидец», по его мнению, великолепную, превосходно организованную бойню этого самого города Чикаго.
Он описывал совершенство ее всевозможных машин и ее необыкновенную чистоту. Не только, писал он, гуманность по отношению к существам других форм достигает на этой бойне степени «божественности», но даже машины настолько совершенны, что получается чуть ли не так, что живого быка вгоняют в дверь с одной стороны, а спустя какие-нибудь десять минут из двери на другом конце вы можете получить, если желаете, горячие сосиски, готовые к употреблению. Наконец, он особенно подчеркивал, что все это делается исключительно одними «современными» машинами, без прикосновения человеческой руки, вследствие чего, как он говорил, все там настолько чисто и аккуратно, что чище и аккуратнее и представить себе невозможно.
Через несколько лет после прочтения этой книги, мне случилось опять прочесть почти то же самое об этой чикагской бойне в одном, также серьезном русском журнале, в котором эта бойня восхвалялась таким же образом.
И потом я слышал об этой чикагской бойне от сотни различных существ, многие из которых были якобы свидетелями описываемых ими чудес.
Короче говоря, еще до своего прибытия в город Чикаго я уже был полностью убежден, что там существует небывалое на Земле «чудо».
Здесь надо упомянуть, что меня всегда очень интересовали такие их заведения, а именно те места, где твои любимцы уничтожают существование различных форм земных существ, и, более того, с того времени, когда я начал организовывать свою обсерваторию на планете Марс и должен был иметь дело с различными необходимыми для нее машинами, я всегда и везде стал очень интересоваться также всякими другими машинами.