Щит побережья

— А от такого помощника немного бывает толку! — смеялись люди вокруг. — И нетрудно догадаться, кто сегодня будет Хрунгниром, а кто Тором! Правда, Даг?

Жителям усадьбы Тингфельт шутка понравилась, но о жителях Лаберга и особенно Ауднирова Двора того же нельзя было сказать.

— А вот и наш Хрунгнир, увенчанный славой! — вполголоса запел Равнир, завидев подходящую со стороны Лаберга толпу людей с черным быком позади. — Обладатель если не каменного сердца, то уж точно каменного лба! Как-то ему это понравится?

Равнир не даром беспокоился об успехе: ведь он все это и придумал. И произведенное впечатление не могло его не порадовать.

— Уберите эту дрянь! — возмущенно потребовал Ауднир, еще более разозленный самозабвенным хохотом брата и племянника. — Не позорьте перед богами наш поединок!

— Уберите! — Хельги хёвдинг тут же сделал знак рабам. И правда, не годится гневить богов таким издевательством. Тем более «поединщика» все уже увидели.

Снежного великана быстро разметали, позорную желтую лужу засыпали. По обе стороны от площадки рабы держали бычков, предназначенных в жертву. На жертвеннике Ворона уже был разложен огонь, и столб дыма поднимался к небесам, давая знать богам о скорой жертве. Жертвенник был сложен из крупных, плотно пригнанных один к другому валунов, и на него можно было уложить целого быка. Между камнями оставались узкие щели, по которым жертвенная кровь стекала в землю.

— А Восточный Ворон появится? — приставал к Ингъяльду Стрид, его восьмилетний сын. — А его можно будет увидеть?

— Не знаю, — отвечал Ингъяльд, не подозревая, что с не меньшим волнением его ответа ждет и идущая чуть впереди Хельга. — Он редко показывается. Только если ему уж очень нравится жертва. Или когда Один хочет подать какой-то знак.

— А правда, что он иногда бывает человеком? — спросила одна из девочек.

— Не знаю! — повторил честный Ингъяльд. — Я такого не видел. Я его и в виде ворона-то видел не больше трех раз, а человеком… Нет, уж это, скорее всего, болтовня.

Хельга не знала, что и подумать. Ей все еще казалось, что Хравн то ли приснился ей, то ли она выдумала его. Его облик, как она его запомнила, был так необычен, так не вязался с привычными лицами, даже с видом привычных мест, что в его существование сейчас не верилось. Верилось вечером, в сумерках, возле огня, когда углы кухни полны теней и весь мир за пределами светлого круга кажется таинственным, полным небывалого… Но не сейчас.

Тем временем Хельги хёвдинг вышел вперед. От волнения он разрумянился больше обычного: ему слишком редко случалось объявлять поединки и он тревожился, что не сумеет подобрать нужных слов для такого важного дела.

— Я, Хельги из рода Птичьих Носов, хёвдинг восточного побережья, объявляю всем людям, собравшимся здесь, о поединке между Аудниром сыном Гейрмода с Ауднирова Двора и Вальгардом Певцом с Квиттинского Севера! — начал он. — Объявляю также условия поединка. Если Вальгард будет побежден, то Ауднир волен убить его и владеть всем его имуществом или взять в рабы на десять лет. Если Ауднир будет побежден, то Вальгарду принадлежит часть его имущества, то есть два торговых корабля и товары стоимостью тридцать четыре марки серебра. После окончания поединка победитель принесет в жертву богам двух бычков. Свидетелями объявляю Гудмода сына Гейрмода из усадьбы Плоский Камень, Хальвдана хёльда из усадьбы Сенокос… А так же всех свободных людей, кто присутствует здесь! — выговорил наконец Хельги хёвдинг и облегченно вздохнул, чувствуя, что теперь ответственность снята с него одного и разделена между всеми.

Вальгард, стоявший у края площадки, едва ли слушал эту длинную речь и перечень незнакомых ему свидетелей. В новом шлеме, который ему подарил Хельги, со своим красным щитом, с секирой, грозно торчащей из-за пояса, с копьем в руке он выглядел воинственно и очень уверенно. Ауднир, стоявший напротив него через площадку, был вооружен богатым и красивым оружием, но лицо его, в противоречии с этим блеском, выглядело замкнутым и злым. Для Вальгарда бой был привычной стихией, в которой только и могли раскрыться его сила и достоинство, а для Ауднира — досадным, опасным и крайне нежеланным происшествием. Это не летний торг в Эльвенэсе, где ни один самый хитрый говорлинский купец не может его провести. Перед лицом настоящей опасности для жизни Ауднир чувствовал неодолимый ужас и разжигал в себе злость против северного наглеца, стараясь злостью заглушить страх. И всем, кто смотрел на него, делалось тревожно.

— Пахнет покойником! — шепнул Дагу Равнир. — Очень свежим, но вполне готовым.

Даг не ответил. Он примерно представлял, что должно твориться в душе Ауднира, и невольно радовался, что судьба не поставила в такое положение его самого.

Хельга притихла и жалась к плечу бабушки Мальгерд. По мере того как замирал шум вокруг, она проникалась важностью предстоящего события. Ее чуткая душа как сеть ловила общее напряжение, повисшее над площадкой, и Хельга уже устала от тяжести этого бремени.

Вальгард первым шагнул в круг. Закрываясь щитом, в правой руке он держал секиру, а меч висел у него в петле на запястье. Каждое его движение изобличало опытного бойца. Ауднир, точно испугавшись, что его заподозрят в нерешительности, поспешно сделал несколько шагов ему навстречу и с размаху ударил секирой по красному щиту чужака. Вальгард легко отбил удар и ударил сам; Ауднир успел закрыться, но пошатнулся, и Вальгард тут же нанес второй удар. Аудниру пришлось отпрыгнуть назад. Поняв, что отступление только навлечет на него град новых ударов, которые он не сумеет отбить, он сделал стремительный выпад и ударил не в щит, а по руке Вальгарда, держащей секиру. Железо громко звякнуло о железо, толпа вскрикнула; клинок Ауднира соскользнул, раздался треск дерева, секира упала, и Вальгард бросил на землю оставшийся в руке обломок древка. Толпа возбужденно кричала, бессознательно сочувствуя слабейшему из двоих.

Приободренный успехом и криками Ауднир снова замахнулся, но Вальгард вовремя подставил щит. С треском лезвие секиры врубилось в край, а Вальгард рванул щит книзу и вырвал оружие из рук противника. А в руке северянина уже был меч, подхваченный в петле на запястье. Потеряв равновесие, Ауднир отпрыгнул назад, и толпа разочарованно вздохнула. Но Ауднир успел выхватить меч; возможно, Вальгард нарочно помедлил, давая ему эту возможность.