Щит побережья

— Проваливайте! — яростно орал он, и в нем кипело возмущение из-за всех напрасно пережитых тревог и страхов этого дня. — Чтоб духу вашего не было в нашей округе! Чтоб вас никто не видел и не слышал! Лучше бы тут были настоящие тролли! Ради чего я мотался по снегу весь день! Чего вам здесь надо! Много у нас таких ходит! И все это из-за вас! Чтоб вас тролли сожрали! Ворюги сволочные!

Атла презрительно и насмешливо дернула уголком рта: ничем другим она не могла защититься. И вдруг перехватила веселый взгляд второго, высокого парня: тот смотрел на вопящего бородача с явным удовольствием.

Даг и правда был доволен сразу всем: и тем, что вместо троллей тут оказались живые люди, и тем, что жаждущий подвигов герой сел-таки в лужу. На миг он встретился глазами с рыжей бродяжкой, и ему вдруг захотелось ей подмигнуть: отчего-то показалось, что они понимают друг друга.

— Успокойся! — настойчиво посоветовал Даг Брендольву, стараясь не выдать своего веселья. — По-моему, все просто отлично.

— Какое тут успокойся! А ты за них не вступайся! — напал на него Брендольв и отмахнулся даже от Хельги, сделавшей движение, будто она хотела взять его за руку. — Мало нам тут бродяг! Мало того, что ограбили, так еще и опозорили! Если сами не уйдете — я велю вас камнями прогнать!

Атла насупилась и сжала губы, враждебно глядя на него. Это было примерно то, чего она ожидала. И теперь она посмотрела на Дага вопросительно: ты собираешься это поддержать?

— Перестань! — закричала Хельга и встала перед Брендольвом. Эти нападки удивили и возмутили ее. — Не ругайся! Людям же надо что-то есть! Это тролли могут пожевать хвои, а людям нужна настоящая еда! Где же им было ее взять?

— А почему мы должны их кормить?

— Брендольв, не позорься! — Взглядом призвав Атлу к спокойствию, Даг положил руку ему на плечо и не позволил скинуть. И снова, как и тогда на берегу, Брендольв ощутил, что товарищ его детства за прошедшие четыре года не только вырос выше него, но и стал очень сильным. — Пусть Кнёль кричит про убытки, его за это кормят. А тебе стыдно мелочиться. Далась тебе эта лошадь! Ерунда! Твой род славится щедростью — я не верю, что сын Гудмода Горячего пожалеет голодным людям две горсти зерна!

Брендольв открыл было рот, но закрыл опять, ничего не ответив. Первая вспышка гнева прошла, и он стал доступен доводам. Призывы к великодушию и гордости не остались напрасны. Оправдания самих «троллей» не помогли бы, но Брендольва нетрудно было уговорить тем, кого он давно знал и любил. Если друзья его оказывались с ним несогласны, у него сразу возникало ощущение, что он завернул куда-то не туда.

— Ходят тут всякие! — пробормотал Брендольв и отвернулся. Перед его взором уже стояло весьма бесславное возвращение домой. И отец будет смеяться громче всех.

Удовлетворенный Даг повернулся к Атле и Вальгарду.

— Вы с Севера? — спросил он, переводя взгляд с одной на другого. — Почему вы не пошли на усадьбу? У нас принимают всех.

— Даже тех, кто отнял у вас лошадь? — язвительно спросила Атла. Ей не верилось в такую доброту.

— Лошадь была не наша, а Ауднира Бережливого.

— Откуда нам знать? Мы издалека. А по пути мы мало видели таких добрых людей. Обычно нас не пускали и во двор, хотя мы у них не тронули не только лошади, но даже кошки!

— Это война! — Даг пожал плечами, словно искал оправдания незнакомым людям. — А в войну каждый боится за себя. Но наша усадьба зовется «мирной землей». У нас даже преступников принимают, чтобы спокойно переждали до тинга. И раз уж вас сюда занесло, лучше пойдемте с нами и будьте нашими гостями. Это лучше, чем воровать лошадей и овощи.

— А как мы теперь доберемся до дому? — спросила Хельга. — Послушай, что там творится.

Все замолчали и прислушались. За дверью избушки бушевал настоящий ураган. И сама избушка, до того казавшаяся тихим островком среди бури, стала чуть заметно подрагивать. Подрагивала сама земля под ней, точно избушка причиняла боль телу богини Йорд. Внутри ее тесного пространства собралось и зависло плотное напряжение.

— Вы слышите? — обеспокоенно шепнула Хельга. — Нас как будто зажало в кулак.

— Так и бывает, — ответил ей Вальгард и взглянул на Хельгу с неожиданной приветливостью. — Маленькая йомфру правильно чувствует. Здесь — середина заклятий. Здесь они так сильны, что сила духов пожрала друг друга. И оттого кажется, что тихо. Но хорошего тут мало. Мы уже собирались, хотели только сварить мяса на дорожку. А если вы накормите нас в усадьбе, то нечего тянуть.

С этими словами Вальгард поднялся и стал собирать свое оружие. Даг и Брендольв следили, как он поднимает один предмет за другим: секиру за пояс, меч в петле на руку, копье, щит, и с каждым мгновением их невольное уважение к этому человеку возрастало. Атла засуетилась, торопливо рассовывая скудные пожитки по мешкам.

— Держи! — Мешок с остатками зерна Атла всунула в руки Брендольву. — Не оставлять же троллям!

Брендольв сперва онемел от возмущения, потом растерянно усмехнулся. Какая-то бродяжка приказывает сыну Гудмода Горячего, который знатнее самого Хельги хёвдинга! Но все события этого дня настолько сбили его с толку, что последнее происшествие показалось даже забавным.

— А далеко ваша усадьба? — спросила Атла.

— Нет, скоро дойдем, — ответил Даг. — Если выберемся с горы… Тут уже совсем рядом Поле Тинга.

— Тинга восточного побережья? — Атла остановилась, держа в руках свою любимую липовую ложку. — Далеко же мы забрались!

— Пошевеливайся, а не то окажешься еще дальше! — посоветовал Вальгард. Когда он лучше знал, что делать, он без колебаний отнимал у Атлы право распоряжаться. — Становитесь все за мной!

Держа перед собой свой щит, Вальгард первым встал у двери, и все послушно выстроились цепочкой за ним. Второй стояла Атла, потом Брендольв, потом Хельга, а замыкал строй Даг. Никто не усомнился в праве Вальгарда идти впереди: обвешанный оружием, со щитом в руках, он был грозен и тверд, как сам Тор. Он был как каменный утес, о который разобьются любые бури. У Дага мелькнуло в мыслях, что эти бродяги — не такие, как все, но тут же он мотнул головой, сам с собой не согласившись. Какие — не такие? Все люди — разные, и потому — не такие. А война всех одинаково лишила крова, сорвала с места, погнала по свету искать пристанища между людьми и троллями. И в каждом проснулись силы и чувства, которых мирная жизнь не требовала. В ком — троллиные, в ком — великаньи.