Страница 58 из 147
Но все-таки фактов для утверждения, что Фрэнсис Бэкон и был Уильямом Шекспиром, набиралось явно недостаточно. Тогда наиболее нетерпеливые бэконианцы стали искать подтверждения своей гипотезы прямо в текстах произведений Бэкона и Шекспира, применяя специально изобретаемые для этого ключи и шифры. Возможно, для первых "дешифровщиков" отправным пунктом явились смутные намеки Джонсона на какие-то скрытые сообщения о подлинном авторе, имеющиеся в шекспировских произведениях. Но эти намеки были поняты слишком прямолинейно: искомая секретная информация стала вычитываться при помощи сложных (часто произвольных) "систем дешифровки". Например, пытались "прочитать" тайные сообщения Бэкона по изменениям типографского шрифта в изданиях его сочинений (в том числе и посмертных) и т.п.
Надо сказать, что Фрэнсис Бэкон интересовался многим, в том числе и шифрами, и даже написал о них специальное исследование {27}. Поэтому саму по себе возможность существования каких-то зашифрованных сообщений в его - или шекспировских - сочинениях нельзя исключить. Однако произвольные псевдоматематические операции (да еще в отрыве от исторического и литературного контекста) к убедительному прочтению предлагаемых бэконовских сообщений не привели. В то же время кажущаяся доступность подобных вычислений плодила многочисленных подражателей, подчас терявших в своем неофитском рвении всякое чувство меры. Поэтому можно понять негодование дороживших шекспировским наследием людей против бэконианских "дешифровщиков". В глазах тогдашних солидных ученых-литературоведов применяемые этой категорией бэконианцев методы дискредитировали не только самих рьяных их изобретателей, но заодно и всякие критические исследования традиционных представлений о личности Шекспира вообще, попытки трезвого осмысления странностей и непреодолимых противоречий шекспировских биографий.
Тогда осью развернувшейся дискуссии была альтернатива: либо Шакспер из Стратфорда, либо Фрэнсис Бэкон, то есть каждый, кто отрицал авторство стратфордца (или даже сомневался в нем), почти автоматически рассматривался как бэконианец - приверженец гипотезы об авторстве Бэкона. Такая жесткая постановка вопроса, сведение его возможного решения к подобной альтернативе были неправомерны, мешали дальнейшим исследованиям. Критическое отношение к стратфордской традиции не означает, что человеком, писавшим под псевдонимом "Потрясающий Копьем", мог быть только Фрэнсис Бэкон. Таких людей в шекспировскую эпоху было если и не особенно много, то, во всяком случае, не один и не два. Нужны были тщательные научные поиски и исследования реалий, анализ многих аспектов социальной, культурной и политической жизни эпохи; надежды на быстрое и легкое решение сложнейшей историко-литературной проблемы оказались эфемерными.
Бэконианцы, и особенно те, кто все надежды возложил на "дешифровку", стали объектом жестокой критики. Ненаучные методы, торопливость, ажиотаж, наивное убеждение, что все средства хороши в споре, была бы уверенность в своей правоте, неоднократно подводили тех, кто к ним прибегал, - и не только в шекспироведении.
Примером раздраженной реакции на безответственные декларации и антинаучные приемы бэконианцев-"дешифровщиков" является статья "Шекспир бэконовский вопрос" {28} известного русского ученого Н.И. Стороженко (того самого, кто отмечал разительное несоответствие между тем, что известно о Шекспире, и его произведениями) в превосходном издании сочинений Шекспира Брокгауза и Ефрона. Можно заметить, как в этой статье Стороженко, справедливо критикуя антинаучные приемы некоторых бэконианцев, отбрасывает, однако, вместе с их необоснованными утверждениями и саму проблему шекспировского авторства, "шекспировскую тайну", существование которой он сам косвенно признавал ранее. Защищая, как он полагал. Великого Барда от его недоброжелателей, Стороженко не жалел полемических стрел в адрес давно уже ушедшей из жизни Делии Бэкон и ее последователей. Аргументы, схожие с теми, что тогда выдвигал московский профессор, повторятся, как увидим, и потом, когда речь пойдет уже не о пресловутых "дешифровщиках", а об историко-литературоведческих исследованиях, о научном анализе большого фактического материала, новых открытиях. Этих исследователей также будут обвинять в пренебрежении художественной стороной шекспировского наследия, в нечестивости, отсутствии пиетета перед именем великого гения и т.п.
Итак, сторонникам и последователям Делии Бэкон не удалось доказать, что под псевдонимом "Уильям Шекспир" скрывался именно великий философ. Несмотря на множество фактов, говорящих о причастности Фрэнсиса Бэкона к "шекспировской тайне", бэконианцы не смогли отвести ряд серьезных возражений против своей гипотезы. Прежде всего это относится к изданию в 1623 году Великого фолио. Бэкон был тогда жив и здоров (он умер 6 апреля 1626 года, простудившись во время опыта по замораживанию), в то время, как все в Великом фолио говорит о посмертном характере издания, особенно стихотворения Джонсона, Диггза и Анонима, а также посвящение братьям Герберт. Против кандидатуры Бэкона на роль автора шекспировских пьес (где обнаруживается явная симпатия к Эссексу) говорит и поведение королевского обвинителя на процессе несчастного фаворита - именно Бэкон приложил наибольшие усилия, чтобы отправить его на эшафот. Но и это не все - уже после того, как голова Эссекса скатилась, Бэкон не побрезговал выступить в качестве официального литератора, написав "Декларацию об изменах, совершенных Робертом, графом Эссексом", чернившую память о казненном.
Были и другие возражения, менее серьезные. Например, в "Двух веронцах" герой отправляется из Вероны в Милан на корабле. Могли Бэкон не знать, что оба города не являются приморскими, мог ли такой образованный человек так ошибаться? - спрашивали оппоненты бэконианцев. Бэконианцы установили, что в те времена Милан был соединен каналом с Адриатическим морем, каналы связывали между собой и другие города Северной Италии, так что ошибки не было. К тому же в другом акте герои идут из Милана в Верону через лес, который тогда существовал; при этом упоминается поворот на Мантую - значит, не только географические, но и топографические реалии Северной Италии были автору пьесы известны. В "Зимней сказке" Богемия оказывается морским государством - в этом тоже видели ошибку, невозможную для Бэкона. Но в XIII веке Богемия простиралась до Адриатического моря - и в этом, как и в некоторых других случаях, возражения стратфордианцев ("Шакспер мог допустить такие ошибки, а образованный Бэкон не мог") безосновательны, что, конечно, само по себе не доказывает и авторство Бэкона.
Первые атаки нестратфордианцев застали тогдашних шекспироведов врасплох. Привыкшим доверчиво пересказывать "историю жизни Шекспира из Стратфорда", как она сложилась в XVIII веке, погруженным с головой в текстологические проблемы ученым было трудно и непривычно дискутировать с людьми, которые не просто сомневались в том или ином частном факте или "предании", но - подумать только - утверждали, что Шекспир не был Шекспиром! По этому главному пункту - был ли Шакспер Шекспиром - ученые, надежно прикрытые стратфордским культом и традицией, в серьезные дискуссии вступали редко; обнаружив, что фактическая база в ее позитивной части (то есть в утверждении авторства Бэкона) у еретиков довольно слабая и уязвимая, они именно ее сделали основной мишенью своей критики. Очень помогли им в дискредитации оппонентов ляпсусы "дешифровщиков".
Многие считают, что бэконианцы потерпели полное поражение. Это не совсем так. Последователи бэконианской гипотезы активно действуют и сегодня. Хотя им и не удалось доказать, что Фрэнсис Бэкон был автором (тем более единственным) шекспировских пьес, поэм, сонетов, после их открытий и исследований какую-то причастность - и, похоже, достаточно серьезную Бэкона к "шекспировской тайне" трудно отрицать. Но характер этой причастности продолжает оставаться неясным... История (незаконченная) первой нестратфордианской гипотезы во многом поучительна: она свидетельствует об инерционной устойчивости сложившихся традиций и культов даже сомнительного происхождения и предостерегает, что в дискуссии с ними должны применяться только научные методы. Несмотря ни на что.