Страница 51 из 147
В работе Роу, наряду со слухами и легендами, сообщаются и некоторые фактические данные об Уильяме Шакспере, хотя сам Роу в Стратфорде не был, а получил интересовавшие его сведения от актера Томаса Беттертона (1635-1710), который совершил паломничество в Стратфорд и, конечно, видел там настенный памятник в церкви св.Троицы. Есть в приводимых им фактических данных и неточности: например, вместо двух дочерей и сына Роу приписывает Шаксперу трех дочерей, причем старшей якобы была не Сьюзен, а Джудит. Подлинное написание имени Шакспера в стратфордских документах Роу не сообщает, называя его везде Шекспиром - возможно, не зная о существенной разнице между двумя именами или просто не придавая ей значения - как и многие биографы после него. Но главным в этой первой шекспировской биографии было добросовестное смешение в одно - пусть и не очень "складное" - жизнеописание фактов и слухов о Шакспере и Шекспире. Связующим же материалом для такого смешения и соединения стали не только стратфордский памятник и Великое фолио (неоднократно переизданное за прошедшее столетие), но и позднейшие легенды, анекдоты, домыслы.
Роу проделал и определенную редакторскую работу: он разделил на сцены и акты тексты тех шекспировских пьес, которые в Фолио печатались без такого деления, дал перед каждой пьесой полный список всех действующих лиц, обозначил, исходя из текста, места действия. Но нас, конечно, он больше интересует как шекспировский биограф, завершающий первый - и очень важный период построения единой биографии Великого Барда. Мы видим, как она начала создаваться - через 50-70 лет после смерти Шакспера, по намекам в Великом фолио и в надписи под стратфордским бюстом, по слухам, легендам и непроверенным данным, окружавшим и раскрашивавшим сначала совсем немногочисленные достоверные факты о жизни предприимчивого члена актерской труппы и откупщика церковной десятины.
Происхождение многих слухов и анекдотов, вошедших постепенно в шекспировские биографии, не всегда легко установить, но ясно, что они возникли параллельно росту известности и славы произведений и самого имени Шекспира. Что же касается наивной доверчивости первых биографов, о которой часто говорят сегодняшние нестратфордианцы, то не забудем, что век научной истории тогда еще не наступил, к тому же самые удивительные подлинные документы об Уильяме Шакспере, такие, как знаменитое завещание, ростовщические судебные дела и т.п., еще не найдены - они начнут попадать в руки исследователей лишь с середины XVIII века, а их осмыслением займутся только следующие поколения.
После Роу полные издания шекспировских пьес осуществили в том же веке Александр Поп (1725), Льюис Теоболд (1733), Томас Ханмер (1744), Уильям Уорбертон (1747), Сэмюэл Джонсон (1765), Эдуард Кейпел (1768), Джордж Стивене (1773,1778, 1785, 1793), Эдуард Мэлон (1790). А всего с 1709 по 1799 год в Англии вышло не менее шестидесяти различного объема изданий пьес Шекспира. Он признан классиком, более того - первым среди классиков мировой литературы. С XVIII столетия начинается кропотливая научная работа над текстами шекспировских пьес, и в этой области было сделано немало. Несколько хуже обстояло дело с шекспировской поэзией: даже такой крупный ученый, как Джордж Стивене, много сделавший для изучения и переиздания пьес Шекспира, категорически отказывался включать в свои издания его поэмы, заявляя, что и самый строгий закон парламента не сможет заставить англичан читать их.
Что касается шекспировских жизнеописаний, то почти до конца XVIII века главным источником сведений для них, Шекспировым евангелием, остается очерк Роу (о дневнике Уорда и неоконченной книге Обри еще не знают). Выдающиеся шекспироведы этого века А. Поп, Л. Теоболд, С. Джонсон продолжали развивать мысль Драйдена о величии Шекспира как Поэта, через которого говорила сама Природа и поэтому не нуждавшегося в книжном знании, чтобы творить подобно Ей. При этом систематизация и осмысление новых биографических данных о стратфордце занимали их несравненно меньше, чем кропотливая работа над шекспировскими текстами при их переизданиях и литературная критика. А тем временем стратфордские "реликвии" и "предания" множились в числе, подпитывая и укрепляя постепенно набиравший силу культ.
Юбилей
Заметным событием в становлении стратфордского культа стал так называемый "шекспировский юбилей". Собственно говоря, двухсотлетие Шекспира (т. е. Шакспера) приходилось на апрель 1764 года, но отпраздновать его собрались только через пять с лишним лет, в сентябре 1769 года. Руководил торжеством знаменитый актер Дэвид Гаррик, относившийся к Шекспиру и его произведениям с молитвенным преклонением; в своем поместье он построил часовню, где поместил бюст Шекспира работы французского скульптора Рубильяка.
На берегу Эйвона в Стратфорде был сооружен специальный деревянный амфитеатр ("Ротонда"), сцена которого могла вместить сотню участников представления, а бальная площадка - тысячу танцоров. И вот 5 сентября 1769 года залп тридцати пушек и колокольный звон возвестили начало празднества. Хор пестро разодетых актеров под аккомпанемент кларнетов, флейт и гитар запел: "Пусть прекрасное солнце поднимается, чтобы отдать дань Шекспиру!". В городской ратуше (таун-холле) состоялся публичный завтрак, во время которого хор выводил: "Из всех Уиллов Уилл - это наш уорикширский Уилл", и даже: "Вор (thief) из всех воров - это уорикширский вор" - имелся в виду пресловутый эпизод с "браконьерством Шекспира" в парке сэра Люси. В церкви св. Троицы бюст Великого Барда утопал в цветах, а хор и оркестр театра Друри Лэйн исполнял ораторию "Юдифь". Затем почитатели Барда, украшенные лентами всех цветов радуги (символизировавшими универсальность шекспировского гения), в сопровождении музыкантов отправились на Хенли-стрит, к "дому, в котором родился Шекспир", где распевали песню, сочиненную для этого случая Гарри-ком, прославляющую город, подаривший миру несравненного гения:
"Здесь Природа пестовала своего любимого мальчика..." Вечером - пение, танцы, фейерверки.
На следующий день началось шествие шекспировских героев с триумфальной колесницей. В колеснице, влекомой сатирами, восседали Мельпомена, Талия и Грации. Сильный дождь спутал планы устроителей праздника, и его участники были вынуждены искать убежища в "Ротонде", не рассчитанной на такую массу людей; пришлось отменить и задуманное "коронование Шекспира". Величавая "Ода к Шекспиру", тоже написанная Гарриком, была все-таки исполнена, причем когда певица пела о "плавно струящихся водах Эйвона", двери амфитеатра были распахнуты, и голосу певицы вторил шум низвергавшихся с неба потоков воды. Гаррик произнес торжественную речь, закончив ее словами, являвшимися девизом всего юбилея: "Мы никогда не увидим подобного ему"; затем знаменитый актер надел перчатки, которые, как его уверили, надевал, выходя на сцену, сам Шекспир. Несмотря на непрекращающийся ливень, и этот вечер завершился маскарадом и танцами. В последний день количество участников заметно сократилось; главным событием были скачки, победитель которых получил ценный приз - кубок с шекспировским гербом. Заключительный бал - и шекспировский юбилей завершен.
Хотя проливной дождь существенно подпортил празднество, этот "юбилей" вошел в историю как первое национального уровня чествование Великого Барда и городка, теперь неразрывно связанного с его именем. Правда, немало было и насмешек в печати над безвкусицей и примитивным идолопоклонничеством, проявленными организаторами и участниками торжества, но голоса чересчур утонченных наблюдателей (тогдашние ведущие британские шекспироведы участия в "юбилее" не приняли) серьезного сдерживающего влияния на дальнейшее развитие стратфордского культа, на его характер не оказали.
Производство "реликвий" во время и после юбилея заметно возросло. Не только сам Гаррик, но и его брат Джордж обзавелся "перчатками Шекспира"; в доме, который уже определился как дом Анны Хэтеуэй, Джорджу удалось купить подумать только! - шекспировскую чернильницу. Уже нашлись шекспирово кресло, а также отдельные его части, рожок для обуви, кольцо-печатка, скамейка - на ней Бард особенно любил посидеть, и большая пивная кружка, из которой он любил потягивать свой любимый эль; не была забыта и расшитая золотом скатерть - "подаренная Барду его другом и обожателем - королевой Елизаветой I".